— Вам повезло, — пропела эта паршивка. — Более сладкого и отзывчивого мужчину и пожелать невозможно, уж поверьте моему искушенному вкусу.

Брок пошатнулся, побледнел страшно, чувствуя — земля уходит из-под ног. Ему не надо было ничего спрашивать, он видел всё своими глазами, а уж им-то он мог доверять. В груди разливалось холодное ничто.

— Спасибо, Ваше Величество, за столь лестную характеристику моему супругу, но мне бы очень хотелось переговорить с вашим, — глухо ответил он, улыбнувшись дежурно. — И, может, именно вы сможете поспособствовать этой встрече.

Он не хотел сейчас разговаривать, что-то выяснять, как-то перед самим собой оправдывать Барнса, он и видеть-то его не хотел, слишком больно и неправильно делалось только от одного взгляда на того, в кого он так неосторожно влюбился. Королева что-то щебетала, утаскивая его вглубь дворца, но Брок лишь слышал хлопок закрытой его же рукой двери.

Барнс остервенело стирал карминовую помаду, только больше размазывая ее по лицу и шее, руке. А потом выскочил за дверь, не в силах ждать еще и разговора с королем.

— Брок! — крикнул он, хорошо, королева не успела его далеко увести. — Ничего не было!

Тот вздрогнул, опуская плечи, словно из него стержень вынули, и он готов вот-вот распасться на части, дать волю эмоциям, иссущающим душу, сорваться, высказать, что он думает и о Барнсе, и об этой коронованной дуре, но Брок лишь скрипнул зубами.

— Мы поговорим об этом потом и не здесь, — холодно бросил Брок, даже не обернувшись.

От ужаса происходящего у Барнса закружилась голова, и он тяжело привалился к стене, радуясь, что Брок этого не видит. Суперсолдатский организм оказался изрядно потрепан сегодняшним днем, и Барнс решил дать ему отдых, надеясь, что больше никто не захочет потревожить его покой. Спать в этом месте он счел излишним, но хотя бы полчаса полежать, прикрыв глаза и ни о чем не думая, было бы правильно.

Брок сказал, что они поговорят, а значит, так и будет. Нужно просто подождать, пока он выяснит все, что хочет, потому что единственное, что сейчас хотел Барнс — Брока рядом.

Он прилег на диван, свернувшись плотным калачиком, и закрыл глаза. Голова до сих пор кружилась.

Разговора с королём нормального не вышло. Брок мыслями был уже очень далеко, чтобы вести конструктивные беседы, ему скорее больше всего хотелось забиться в тихий угол с бутылкой бренди и ни о чём не думать. Монарх вещал что-то о судьбах всего мира, долгах перед этим самым миром, о том, что гостям не плохо было бы поучаствовать, раз им приписывают славу вершителей судеб.

— Что конкретно вы от нас хотите? — спросил Брок, больше занятый обхватывающим его запястье брачным браслетом, поглаживая большим пальцем тонкий узор, не зная, сможет ли он носить его, и чем вообще обернётся весь этот бред. Боль острым сверлом с каждым вдохом ввинчивалась в сердце.

— Война. Не хотите поучаствовать? Поднять, так сказать, боевой дух бойцам? — король выжидательно уставился на своего гостя.

— Только если над нами никого не будет.

— Договорились. Слово короля, вам никто не будет чинить препятствий.

Брок не знал, сколько ещё просидел в библиотеке, и так, и так вертя ситуацию. Имел ли он право высказывать Барнсу претензии? Ну да, любовь и всё такое, ожидание верности. Брок уронил голову на скрещенные руки, крепко зажмурился. Ведь он готов простить вот прямо сейчас, забыть что видел, хоть и ещё долго будет болеть в подреберье. Лишь бы быть рядом.

— Мужик, ты тряпка, — буркнул он, поднимаясь.

Сначала Барнс ждал, когда Брок наговорится с королем. Потом дал ему время на обдумывание ситуации, потом просто ждал, что Брок придет, но когда ждать стало невозможно, Барнс сам пошел его искать. К тому времени он полность восстановился и чувствовал себя отлично. Физически. Морально он был разбит и раздавлен, ведь Брок обещал поговорить, обещал дать ему шанс объясниться, потому что Барнс прекрасно понимал, как все это выглядело.

Он не представлял, где искать Брока, но услужливая стража, оказавшаяся годной хоть на что-то, подсказала, где господин может найти своего товарища. Даже не друга, не говоря уже о супружестве.

— Брок? — позвал Барнс, оказываясь в тени библиотеки. — Брок, ты обещал мне разговор.

— Я всегда держу обещания, Детка, — усмехнулся Брок и сел обратно в кресло, надеясь, что его голос не звучит так же жалко, как кажется ему самому. — Давай поговорим. Ты хотел знать, что в футляре… — он достал узкую коробочку и передал её Барнсу. — Должен был быть подарок.

Барнс взял коробочку, но не стал ее открывать, положив рядом с собой.

— Брок, — он не знал, как начать и что сказать, чтобы это не звучало глупо. Он прокрутил в голове этот разговор уже сотню раз, но все равно не смог найти нужных слов. Хуже того, он до сих пор был кое-где уляпан кармином. — Прости. Я не знаю, что и как я должен сказать, чтобы ты мне поверил, что это она на меня запрыгнула, а я просто не сразу отстранил ее от себя, потому что… — о том, что ему было плохо, говорить не хотелось, но или он скажет всю правду, или не сможет объяснить, что заставило его промедлить. — Мне было нехорошо.

— А промолчал почему? — Брок потер переносицу, не спеша кидаться к Барнсу, выясняя как он сейчас, в груди до сих пор тянуло болью. — Не доверяешь всё-таки до конца.

— Я не хотел тебя волновать, — Барнс опустил взгляд, боясь потянуться к Броку, коснуться руки. — Я не привык плохо себя чувствовать. Я… волновался за тебя. Очень. Брок, я доверяю тебе, почему ты считаешь, что это не так?

— Ситуация так складывается, — ответил Брок.

Разговор явно не клеился. У него перед глазами всё ещё стояло перепачканное лицо Барнса и довольная королева… кармин на белой коже горел слишком ярко, словно кровавые капли.

— Что мне сделать, чтобы… Бля, я не знаю. Брок, что между нами происходит? Что случилось, что мы посрались на ровном месте? — Барнс схватился за голову, дернув себя за волосы, а потом поднял взгляд на Брока. — Я не хочу тебя терять. Я не знаю, веришь ты мне или нет, но я люблю тебя, я дорожу тобой. Да я вообще ничего подобного никому не говорил никогда, всегда болт клал, а ты… Что ты хочешь от меня услышать, чтобы простить меня? Только я даже не понимаю, за что…

Сцепив пальцы в замок, чтобы не видеть как сильно дрожат руки, Брок откинулся на спинку кресла.

— Столько лет землю топчем, а разговаривать так и не научились, — горько усмехнулся он. — Если ты говоришь, что между тобой и этой пигалицей ничего не было — верю… На слово верю, пусть даже глаза и опыт говорят об обратном, — Брок протянул руку и коснулся пальцем щеки Барнса, стирая кармин. — Ты мне тоже верь. Понимаю, что сложно бывшего хэндлера за спину ставить и позволять самому что-то решать, но я никогда, ни тогда, ни тем более сейчас не сделал бы ничего против тебя. Свою жизнь положу, только бы тебе хорошо было. Глаза закрою, отвернусь… — он сбился, мотнул головой и замолчал, слишком сложно говорить такое тому, кто властен над всем тобой.

— Я верю, — Барнс подался к ладони, поймал, прижал к своей щеке ладонью, выдохнул, прикрыв глаза, словно все, что ему было нужно, он уже получил. — Я тебе верю. Просто мне бывает интересно, чем ты занимаешься. Только я, похоже, спросил неправильно.

— Я всё тебе рассказываю. Только, прошу, оставляй мне немного пространства для манёвра, чтобы я мог сделать своей Детке приятно, не отчитываясь за каждое действие, — Брок гладил, гладил, гладил, водил пальцами по скулам своего супруга, трогал нос, брови, обмирая, боясь даже подумать, что он мог его потерять из-за обычного недопонимания, недосказанности, недоверия. Он слишком любил Барнса.

— Конечно, все что захочешь, — Барнс сейчас был готов на все что угодно согласиться. Он перебрался в кресло к Броку, уселся на него верхом, целуя, лаская любимые губы, переплетая языки. — Я верю тебе, Брок, всегда верил.

— Прости меня, Бак, — повинился Брок, прижимая его к себе. — Сам не знаю, чего взъелся тогда на тебя, вызверился, обвинил не пойми в чём. Я очень тебя люблю, безумно боюсь потерять и в то же время творю всякую дичь.