Не поняв толком, как остался жив, Брок с трудом приподнял тяжёлую руку и, опустив ее на застывшего Барнса, ласково погладил, вплёл непослушные пальцы в мокрые от пота длинные пряди.
— Сердце моё, — прошептал он, коснулся губами виска. — Как же мы раньше друг друга не видели?
Брок гладил, гладил и гладил вздрагивающие плечи, вдыхал родной запах и улыбался, наверное, впервые без намёка на оскал. Он был счастлив здесь и сейчас, с Баки Барнсом.
— Я думал, ты по бабам, — глухо сказал Барнс, не сочтя вопрос риторическим. — Я мог за тобой следить, но не хотел знать. А потом ты сказал, что по мужикам, и я думал, что у меня есть шанс, но ты сказал, что скучаешь по кому-то и… А у тебя что за беда, что сам ко мне не подкатил?
Барнс лежал, не желая шевелиться, первый раз в жизни после секса просто лежал на мужике и никуда не надо было спешить, потому что мужик любимый, и у них полно времени.
— Роджерс и всем известная история о великой любви Стива Роджерса и его кореша Баки Барнса, — дёрнул плечом Брок, нехотя вспоминая о пошедших по пизде планах. — Только я дом достроил, подкупил всех, кого смог, чтобы пропасть вместе с Зимним со всех радаров, появился этот отмороженный и… узнал Барнса.
Как же Брок тогда ненавидел весь мир. Кто бы знал, каких трудов ему стоило тогда не спустить курок, не расстрелять к чертям Роджерса и сотоварищей в машине.
— Ты хотел жить с Зимним? — удивился Барнс. — Ты построил дом для… нас?
— В Канаде, — мечтательно зажмурился Брок. — Для нас. Думал, Зимний без препаратов и всего того дерьма очеловечиваться начнёт, себя вспомнит, и можно будет к нему подкатить, признаться, мол так и так, пойми дурака старого. А не срослось.
— В густом канадском лесу, да? — усмехнулся Барнс, скатился с Брока, поискал полотенце, но не нашел, и просто устроился у него под боком, закинув на него руку и ногу. — Брок, мы со Стивом, конечно, любим друг друга, но не так, как тебе казалось. Стиву нравятся девушки. Тонкие воздушные нимфы, а не здоровые патлатые мужики. А то, что мы живем вместе, так удобнее и меньше платить за квартиру. И, честно тебе скажу, я не хочу жить в канадской глуши. Может быть, ты согласишься на НьюЙорк?
— НьюЙорк? — Брок улыбнулся, скосил взгляд на Барнса. — А чем тебе лес не нравится? Комарьё, жрущие из мусорки медведи. Можно с голой жопой выйти утром на крыльцо и сказать миру — доброе утро.
В душе разливалось тепло, совершенно незнакомое спокойствие.
— Да и знаешь, когда мир взрывается, некогда думать. Ты вспомнил Роджерса. Я не настолько мудак, чтобы не навести справки. А потом у меня был выбор: увезти Зимнего и потом огрести от влюблённого в Кэпа тебя или, сразу соединив влюблённых, попытаться выторговать себе хотя бы место поблизости.
Казалось, они находились сейчас не в другом мире, а лежали в номере какого-нибудь отеля попроще в Нью-Йорке, просто наслаждаясь друг другом, и никуда не надо было спешить.
— Знаешь, ты не нравишься Стиву, — почему-то сказал Барнс. — Так не нравишься, что он даже не знает о моих чувствах к тебе. Никто не знает, кроме одного пьяницы из бара О’Ши, которому я целый вечер наливал, пытаясь напиться сам. Но и ему я имен не назвал. Просто хотел тогда понять, что со мной происходит. Но все это не значит, что Стиви не пойдет нахуй со своим мнением, когда мы снова окажемся дома. Слушай, у нас же есть деньги, давай останемся тут на несколько дней, отдохнем и попытаемся разобраться с той хуйней, которую нам навещал оракул, а?
— Ну, о моих чувствах к тебе он знает, иначе мы с тобой не лежали бы здесь, — оскалился Брок, провёл ладонью по спине Барнса, чувствуя, как заныл загривок. — Давай останемся, тут хорошо, спокойно, не приходится оглядываться. А ту белиберду я даже не запомнил, чтобы разбираться с ней. Одна надежда на твою супер-память, Детка.
Мысль задержаться сейчас показалась как нельзя здравой. Они и в ЩИТе пахали без выходных-проходных, восстанавливая общественное мнение о себе, стараясь совсем не разъебаться с Советом безопасности ООН. Прошёл всего какой-то год с тех пор, как все узнали, что «Гидра» не только не пала, но и стоит почти во главе государства. Брок почти не спал, едва поспевая со своими ребятами за Мстителями.
— У меня не супер память, просто Зимнего учили запоминать, вот я и запомнил, — Барнс потерся носом о плечо Брока. — Ведь герои не знают преград
Войны выиграны лёгкой рукой.
Хоть судьбы неизвестен расклад
Они снова стремятся домой.
Но идут незнакомой тропой
Не протянут друг другу руки
Не любовь, не погибель, не вой
Чернота ждёт их там впереди
Но четыре сольются в одно —
Грани искр, цветок, дождь, полёт
Им вернуться домой суждено
К тем кого сердце любит и ждёт.
Только нет им дорог и путей
Ведь пройдут не вдвоём, а один.
Что в героях их силы сильней?
Что так манит их там впереди? — озвучил целиком предсказание оракула Барнс. — Бред какой-то, как по мне. И спросить не у кого. Я каждую строчку отдельно понимаю, а все вместе — бред какой-то. У тебя блокнот с ручкой есть? Хоть запишем.
Но отпускать Брока хоть куда-то от себя Барнс не собирался. Слишком давно и долго ждал он этого момента, даже не смея надеяться, что он когда-нибудь случится.
— Есть, но потом, — Брок даже не дёрнулся. — А может, в столицу? Там мага найдём, он нам всё это разжуёт, подскажет, куда дальше ползти. Правда, кажется, что легко даже тогда не будет, — усмехнулся он и тут же добавил. — И да, мне интересно поглядеть на магов. Последний маг, которого я помню, если можно назвать Тора магом, провонял выпивкой всю базу, но мужик он мировой.
— Мы даже не знаем, в какую она сторону, — вздохнул Барнс. — И деньги у нас конечны. Нам нужна какая-нибудь работа, чтобы платили, а не хуйня какая-нибудь. И я уверен, наемным воинам платят. И платят хорошо. Осталось найти, кому нужны мы с тобой, такие волшебные. С учетом того, что ни я, ни ты меч в руках держать не умеем. А если мы встретим мага, то ему как будем голову отдирать? А, ну его все нахуй, давай подумаем об этом потом, завтра, к примеру?
И в подтверждение своих слов Барнс еще теснее прижался к Броку, поглаживая его ладонью по груди. Ему казалось, что он впервые был настолько беспардонно счастлив. Сейчас плевать было на все вокруг, даже если они останутся в этом мире навсегда, потому что он был не один. Только Стива было жаль, ведь не расскажешь ему, что не умер, что просто остался с тем, кого любит там, куда занесла их судьба, чтобы не просто оставить двоих, а слить воедино.
— Только выгребные ямы я даже ради твоих прекрасных глаз, крошка, чистить не стану, лучше разбойничать на тракт выйду. Так вернее. А вообще… я тут подумал, давай у хозяев разузнаем, где что происходит, дорогу в сторону столицы и просто пойдём туда. Где наша не пропадала? Сейчас лето, ну почти лето, — сказал Брок, легко поглаживая Барнса по спине. — В лесах прокормимся, спать мы и на земле можем. Деньги и приберечь можно, а так, глядишь, ещё на идиотов нарвёмся.
Строить планы было легко, будто бы они на уик-энд выбрались за город, а не шляются не пойми где с неизвестным результатом. Да и Броку по большей части было всё равно, что будет дальше, главное, рядом Барнс, а в каком мире, том или этом, совершенно не важно. Брок готов был пройти всеми дорогами мира, подняться до небес, свергать правителей.
Выдохнув, он коснулся губами лба, макушки Барнса.
— Детка, с тобой я куда угодно.
— Как тут пожрать в номер заказывают? — спросил Барнс. — Я хочу жрать. А потом тебя. Только смазки у нас нет больше. Может… масло? Ну должно же у них тут что-нибудь такое быть. А вообще, да. В столицу. Этим… телегостопом. Я тоже не фанат выгребных ям. И захолустье не люблю.
Снова усевшись на Брока, Барнс погладил его по груди ладонями, поцеловал и хотел было уже попрыгать на постели. Но вспомнил, что весит слегка больше обычного здорового мужика, и не стал. Но очень хотелось. Его вообще наполнила какая-то странная радость, эйфория, словно он обдолбался. Стремительно оказавшись на ногах, Барнс подхватил на руки Брока и закружил.
