Я сморщилась. Есть хотелось до жути, а я свою снедь на кафедре позабыла.

– Никаких сюрпризов, – буркнула я, напяливая пуховик. Ширкнула молнией, чуть подбородок не прищемив. – Выдумываешь вечно, что попало.

– Ну да, как же, – хихикнула девушка, уперев руки в боки. – Мик, я заходила на кафедру. Вас там не было.

– И что?

– Улика номер один! – торжественно провозгласила Оксана, подняв палец вверх.

– Улика чего?

Беспечность и непонятность ее изъяснений начинали раздражать.

– Недогадливая ты моя, капусточка! – с особым энтузиазмом принялась тискать меня Оксана за бока, на счастье прикрытые толстым слоем пуховичного синтепона. – Все сходится! Смотри, ты пропала с Брановым на целый час, прибавить то, что ты не брала телефон, – начала подсчет девушка. – Помножить на твою жутко смущенную физиономию… – ущипнула она меня за щеку.

– Вычесть здравый смысл, – съязвила я, отбиваясь. – Прекрати! Фигню городишь.

– А ты чего так нервничаешь, Мика? – толкнула меня плечиком Оксана. – Есть от чего нервничать? М?

– Меня вообще сегодня чуть не сожрали! – потеряла осторожность я. – Мне априори нервничать полагается!

– Хм… – совсем развеселилась Оксанка. – Чуть не сожрали? Так это теперь так называется?

От ее прежней сердитости и следа не осталось. Хотя я не права. Она мне явно мстит. И будет мстить, подтрунивая при каждом удобном случае. Причина такой стоической выдержки подруги вдруг всплыла на поверхность.

– Так вот почему ты меня тут дожидалась! Нарочно, чтобы вызнать про Бранова?

Перекинув сумку через плечо, полыхая злостью и смущением, я пошла прочь. Оксанка поспешила за мной, едва ли не вприпрыжку.

– А вот и нет, – с невозмутимым видом накинула она шарф на голову, ловко обмотав шею. – Я просто очень хорошая подруга. А хорошей подруге не грех и подробности рассказать. Колись давай уже, – ухватила меня Оксана за капюшон. – Какой он? Классный?

– Да ну тебя, – вырвалась я и зашагала от института.

Всю дорогу до общежития позади меня раздавались возмущенные возгласы, призывы подождать и скрип снега под тонкими каблучками соседки, но я не оборачивалась. Сырые джинсы мгновенно пристыли к ногам, и единственное желание, которое было у меня наравне с желанием узнать что же все-таки произошло там, на кафедре: оказаться наконец в тепле.

– Мика, блин! – взмыленная Оксана следом за мной влетела в кабинку лифта. – Зря ты отпираешься! Все и так как день ясно.

– Не знаю, что там тебе ясно, – прогнусавила я. – Мне ясно одно: ты сошла с ума.

Оксана фыркнула.

– Не хочешь говорить, что там, на кафедре, было? Ладно. Я сама все узнаю, – пригрозила она, опираясь на хлипкую стенку и пытаясь отдышаться. Все же бег не ее стихия, как бы она ни старалась. – Сама не расскажешь, так я вызнаю. Ты недооцениваешь мощь моей дедукции.

Я совсем сникла. Оксанкину мощь, и правда, недооценивать не стоит. Похоже, мне придется придушить соседку ночью, чтобы наутро она не разболтала всем и вся о случившемся.

Вернее, в ее больной фантазии случившемся.

– Веселись? Да я ведь тут почти никого не знаю!

В полумраке объемной, заставленной минимумом габаритной мебели гостиной бродили совсем незнакомые мне парни и девушки. Бывший одноклассник Оксаны пригласил нас, а вернее, соседку и любую ее подружку на выбор, на день рождения.

«Только симпатичную приводи», – мельком услыхала я в трубке, когда соседка трепалась по телефону.

Собственно, когда Оксана без раздумий, едва отбросила мобильник, предложила пойти вместе, мне это польстило, и я с радостью согласилась. Да и от раздумий отвлечься не помешало бы. Весь прошлый вечер я провела за компом. Тонну информации перелопатила, и хоть бы хны!

– Ну и что с того, что не знаешь? Сегодня же суббота, Мик, – Оксана до того открыто недоумевала, будто бы этот день имел особую, почти сакральную значимость. – Отдохни, расслабься. Познакомься с кем-нибудь наконец, или, – подруга хитро прищурилась, – тебе без твоего аспиранта уже и жизнь не мила?

Состроив гневную гримасу, я выхватила из ее рук чуть запотевший пластиковый стаканчик. Вызов принят!

– Он не мой, к твоему сведению!

Осушила содержимое в один присест, и хмельные пузырьки тут же ударили в нос.

– Ну, во-от, зануда, – удовлетворенно кивнула соседка, сцапав со стола бутылку «светлого» и передав мне. – Развлекайся давай, а я, – она расправила плечи, сверля взглядом виновника очередного студенческого торжества, – пошла на охоту.

Наблюдая за кошачьими повадками захмелевшей Оксаны, я присела в раскорячившееся старенькое кресло в самом углу. Оно было сломанным, подлокотники при малейшем усилии того и гляди грозились отвалиться, а сидение поваливалось едва ли не до самого пола так, что коленки выше головы задирались.

Удивительно, как хозяева сдаваемого коттеджа его еще в утиль не отправили? Хотя у него был и несравненный плюс. Плюс для нежелающих уединяться. Можно было затаиться в нем и не ждать нападок очередных нетрезвых ухажеров. Сесть рядом у них все равно не выйдет, места маловато, а стоять… ну его! Лучше поискать более сговорчивую барышню с площадью возможной посадки побольше. Поэтому я поставила нольпяшку пива на пол и с удовольствием забралась в кресло с ногами.

Спустя полчаса я и вправду исчезла из поля зрения едва знакомых и незнакомых ребят. Думаю, даже Оксана отыскала бы меня с трудом, хотя…

Я выискала в полумраке гостиной светловолосую курчавую голову. Ее обладательница стояла у «праздничного» длинного стола, заставленного все теми же пластиковыми стаканчиками всех размеров, разномастными бутылками с выпивкой и худо-бедной закуской, и беззаботно смеялась.

Вот и отлично. Оксанке до меня сейчас и дела нет, а значит, никто допекать и принуждать пускаться в безудержное буйство не станет.

Я с удовольствием уткнулась в мобильник, пробежалась взглядом по вкладке «друзья».

Оффлайн…

Вот ведь жук этот Бранов! Почти сутки прошли, и ни слова ни полслова. А я ведь объяснений вообще-то жду, места себе не нахожу!

Негодуя, ткнула пальцем в кругляшок аватарки. Соцсеть в мгновение перебросила меня на страничку «Ян Бранов».

Стоит на фото важный-преважный, вполоборота. Пиджачок, рубашечка беленькая, все дела. Бровь загадочно приподнял. В личной ленте записей мало, но все до жути банально: подборки картинок с музыкой, шутки… Фотографий в альбомах тоже кот наплакал. И ни одного намека на магическую сущность!

Я схватилась за голову, шаг за шагом восстанавливая события.

На все произошедшее я теперь словно со стороны смотрела. Топь, многоголовая гидра, Геракл, появившийся так вовремя. Бранов, как попугай твердящий: «еще немного, еще чуть-чуть». Черт знает что!

В том, что этот аспирантище не так-то прост, я теперь уже и не сомневалась. И пусть запросы в интернете не выдали ничего, что могло бы сполна подтвердить его мистические способности, это в сравнение не шло с тем, что я своими глазами видела. А чему, как не своим глазам, еще верить?

От отчаяния и нехватки информации я словно задыхалась. Протаращившись пару минут на одиноко лежащую на полу, расплющенную пивную крышку, снова залезла в соцсеть.

Да он издевается надо мной! Будь моя воля, взяла бы да устроила ему допрос с пристрастием. Вот только где бы смелости взять?

Все, что произошло – это же чудо самое настоящее! Волшебство, магия! Такое раз в жизни у одного на миллион случается. А я стала свидетелем, пусть и невольным, этого самого чуда. И теперь меня не покидало стойкое ощущение, будто мне позволили окунуться в тайну, приоткрыли дверь в мистическое, против моей воли попрошу заметить, а затем, пробудив интерес, эту же эту дверь взяли и бесцеремонно захлопнули. Еще и нос едва не прищемив.

– Морда аспирантская, – едва слышно проворчала я, листая Брановские фото. – Наглая, аспирантская…

– Эй, а я тебя знаю!

Я вздрогнула и погасила экран. Захлестнувшая волна гнева отступила так же внезапно, как и возникла. Рядышком с моим креслом, на корточках пристроился парень. Белозубая улыбка от уха до уха явно, намекала: либо из дурки сбежал, либо считает себя гением пикапа. И если второе, вынуждена его разочаровать. Ну а первое само собой дает отрицательный эффект. Навряд ли пара, где оба с чудинкой, долго протянет.