– Слава герцогу Веллингтону! – то и дело слышались восторженные крики, которые тут же подхватывали все.

Люди радовались, смеялись, а порой даже плакали от счастья. Для некоторых из них весть о победе английской армии означала конец войне. А это означало возвращение домой их братьев, отцов, сыновей и мужей. Зловещая тень Наполеона, много лет нависавшая над Европой подобно Дамоклову мечу, уходила навсегда в небытие.

Праздничные торжества только начинались, когда на углу улицы Харпур появилась юная особа восемнадцати лет с двумя плетеными корзинками, полностью заполненными румяными булочки.

Башмачки, надетые на миниатюрную ножку, то и дело отбивали неторопливую дробь по мостовой. Из-под белого чепчика, который она носила всегда, выбивалась прядь каштановых волос. Живые глаза, то и дело двигались с беспокойством в разные стороны, но потом замирали, излучая одухотворённость, совсем не свойственную продавщицам хлеба. В эти короткие мгновенья мысли её уносились далеко от Бедфордшира.

Ни простенькое платье с белым фартучком, ни корзинки и самый что ни на есть недорогой головной убор, не могли умалить её очарования, которое в полной мере отражали нежные черты лица.

Алайя Гибни, так звали девушку, каждое утро шла на овечий рынок, который находился по соседству с площадью Святого Петра, и продавала там булочки, которые пекла её достопочтенная матушка, Мэри Гибни. Эти булочки являлись единственным источником дохода. Они помогали им выживать в это тяжёлое военное время.

Алайя по отцовской линии принадлежала к старинному дворянскому роду. Её покойный батюшка полностью разорился, оставив им в наследство лишь маленький домик на окраине Бедфорда и кучу долгов. Помощи ждать было неоткуда. Единственный родственник, дядя по материнской линии Леви Ферридж, сам едва сводил концы с концами. Работа адвоката в маленьком городке не приносила ощутимой прибыли.

С долгами частично удалось расплатиться лишь благодаря усилиям её родного брата Стивена. Алайя не видела его уже четыре года и успела по-настоящему истосковаться. Она часто думала о брате и вместе с матушкой строила планы на жизнь после его возвращения. В её сердечке жил ещё один мужчина, Виктор Денби. Вернее, он давно и надолго там поселился. О нём Алайя думала куда больше, нежели о брате. Виктор часто бывал у них дома. Каждый раз она ждала его прихода с замиранием сердца. Каждый раз надеялась, что он обратит на неё внимание, но безрезультатно. Всю юность она провела в мечтах о Викторе. Стоило ему на время пропасть из виду, как она сама под разными предлогами бежала в поместье Денби. Приходилось преодолевать несколько миль ради одного, иногда очень короткого, мгновения. И этой малости ей хватало для счастья. Но даже в своих мечтах она не видела себя супругой Виктора. Между ним, наследником и отпрыском одной из известнейших семей, и ей, бедной девушкой с сомнительным происхождением, пролегала огромная пропасть. Алайя просто любила Виктора, не ожидая ничего взамен. Да и не обращал он на неё внимания. Он приходил только ради Стивена. Они были неразлучны. Вместе выросли и вместе в один день ушли на войну.

Алайе пришлось отвлечься от воспоминаний. Обычно она продавала булочки на овечьем рынке. Там каждое утро шла оживлённая торговля, оттого и удавалось до полудня всё распродать. Но на сей раз ей не удалось даже дойти до места. Её окружила большая группа молодых людей. Алайя только успевала повторять:

– Два пенса. Всего два пенса за булочку.

Следом она принимала монеты и доставала булочку. В мгновение ока обе корзинки опустели. Все булочки были распроданы. Она заработала четверть фунта за какие-то несколько минут.

– Сегодня праздник? – с удивлением спросила Алайя у последнего покупателя.

– Мы победили! Война закончилась, – последовал радостный ответ.

– Ой! – Алайя развернулась и, размахивая пустыми корзинками, побежала домой. Она ног не чувствовала от радости. Ещё бы, они целых четыре года ждали этого известия.

– Матушка! – Алайя влетела в дом и с шумом бросила корзинки на пол. Потом оглянулась, выбежала обратно из дома и побежала к верёвке с развешенным на ней бельём. Именно за ней она обнаружила женщину лет пятидесяти с корытом в руках.

– Матушка! – Алайя с размаху бросилась в её объятия. Корыто тут же полетело на землю вместе с остатками белья. – Война закончилась! Конец войне! Я только что узнала!

– Господи! Какое счастье! – вырвалось у миссис Гибни. Она не смогла удержать слёз. Обнявшись, обе женщины вошли в дом. В самое ближайшее время жизнь обещала заиграть новыми красками.

В честь прекрасного известия они приготовили праздничное блюдо. Это была всё та же овсянка, которую они ели каждый день, ибо не могли позволить себе ничего больше. Но в данном случае, значение имело не само блюдо, а настроение, которым оно сопровождалось.

Позже к ним присоединился и дядюшка Алайи, Леви Ферридж. Это был долговязый мужчина сорока пяти лет с худощавым лицом. При ходьбе он волочил правую ногу. В молодости он участвовал в скачках. Во время одной из таких скачек он упал и повредил ногу. С тех самых пор ему приходилось жить с покалеченной ногой. Мало кто из прекрасного пола жаждал получить в мужья бедного калеку. Оттого и не удалось завести семью. У Леви никого не было кроме сестры Мэри и её детей, Алайи и Стивена. Леви пришёл сообщить добрую весть, но опоздал. Всё, что ему оставалось, это присоединиться к праздничному ужину и поднять чашку с водой в честь возвращения Стивена.

Даже река Уз выглядела сегодня особенно. Она вся сверкала под воздействием солнечных лучей или так казалось Алайи? Сегодня всё вокруг казалось красивым. Она перешла арочный мост, простоявший на этом месте едва ли не тысячу лет. На почтенный возраст указывали потемневшие с трещинами камни и памятная табличка. Алайя, с разрешения матушки, направлялась в имение Денби. Они надеялись узнать новости, касающиеся времени возвращения Стивена. Но не только. Алайя надеялась тайком выведать новости о Викторе.

Путь до имения занимал чуть более часа пешком. Алайя целиком посвятила это время мыслями о Викторе. Она шла вдоль пшеничного поля, улыбалась под нос и представляла, как удивится Виктор, когда увидит её. Когда они с братом уезжали, она была ещё совсем юной. А сейчас выросла, и, как говорят матушка с дядей, стала настоящей красавицей. Наверное, они немного преувеличивают, но ей очень хотелось верить этим словам. Ведь тогда её мог заметить Виктор. Алайя знала, что у Виктора есть невеста. Знала, что невеста его ждёт. Знала, что они должны пожениться, как только он вернётся домой. Она знала всё, но ничего не могла поделать со своими чувствами. Они желали лишь Виктора, а всех остальных мужчин попросту не замечали.

Вот так, радуясь и печалясь, мечтая и лишая себя даже маленькой надежды, Алайя добралась до имения.

Во дворе царила суматоха. Женщины сновали с корзинами полными еды. Несколько мужчин в грубоватой одежде и сапогах, с длинными ножами в руках сгрудились возле пары овец. Судя по всему, их готовили к закланию. Алайя каждый день слышала это страшное блеяние овец, но никак не могла к нему привыкнуть. Овцы, в отличие от людей, всегда чувствуют, когда жизнь подходит к концу.

На пути попался управляющий имением мистер Лонкхест. Он приветливо поздоровался с Алайей и сразу осведомился о причине визита.

– Война закончена! Мы ждём моего брата Стивена. Они должны возвратиться вместе с Виктором… сэром Виктором. Матушке и мне хотелось узнать, нет ли от них новостей, – ответила Алайя.

– Вам лучше поговорить с леди Денби, матушкой сэра Виктора. Она весьма интересуется возвращением сына, – посоветовал мистер Лонкхест.

Алайя поблагодарила управляющего. Он сразу ушёл, оставив её в нерешительности. Ей очень не хотелось входить в дом из-за отца Виктора, сэра Уильяма Денби. Этот человек её по-настоящему пугал. Отец Виктора не раз приставал к ней, намекая на своё расположение. Во всех подобных случаях, Алайя отмалчивалась или уходила. Она не знала как себя вести и как избавиться от этой неприятной навязчивости.