Свет фар мазнул по закрытым магазинам в районе Нью-Фарм и высветил его, стоявшего у двери бакалейной лавки. Это был не тот клоун, что прошлой ночью. У этого клочки темных волос торчали, словно щетина, на его круглой, как баскетбольный мяч, голове. И одет он был иначе – в простую красную рубаху, похожую на старомодное хлопковое нижнее белье, туго обтягивавшую его грудь и живот, и такого же стиля штаны, с застежками сзади. «Клоунскими» в нем были лишь раскрашенное лицо, пластиковый нос и огромные красные башмаки. В остальном он мог вполне сойти за алкоголика лет пятидесяти с небольшим, заблудившегося по дороге домой или ищущего «любви» в темном переулке.

Проезжая мимо, Джейми разглядел, что клоун, похоже, был в отчаянии, он судорожно вскидывал вверх руки и на что-то жаловался небесам. В зеркало заднего вида Джейми заметил, как клоун исчез из виду, нырнув в проем между бакалейной лавкой и магазином садового инвентаря.

Джейми с радостью оставил бы все как есть: по улицам разгуливали какие-то психи, но в этом районе это никого не удивляло. Он добрался бы до дома, поднялся по задней лестнице в душ, выложил корм бесчисленным бездомным кошкам, тихонько вернулся к себе в комнату, помастурбировал под скачанную из интернета порнушку, а потом рухнул бы на кровать, готовый завтра повторить все заново. Но у его машины на уме было совсем другое. В огромном металлическом брюхе заскрежетало от несварения, а потом запахло маслом и дымом. Наполовину одолев улицу, маленький «ниссан» заглох.

Джейми треснул кулаком по пассажирскому сиденью, отчего кассеты посыпались во все стороны, словно пластиковые тараканы. До дома оставалось четыре улицы и все время в горку. Он уже разминал ноги перед тем, как начать толкать взбунтовавшуюся колымагу к дому, как вдруг услышал странный голос:

– Гоши!

У Джейми екнуло сердце. Позади него голос снова произнес:

– Гоши?

Он забыл о клоуне. А этот голос был точно клоунский: глуповатый, нарочито обеспокоенный и по-детски плаксивый, но при этом принадлежал мужчине средних лет. Его интонации вызвали в голове у Джейми образ деревенского дурачка, бьющего себя молотком по ноге и спрашивающего, почему ему больно. Клоун позвал снова, но теперь громче:

– Гоши-и-и-и?!

Гоши? Это что, ругательство такое? Джейми развернулся и зашагал обратно к парковке у бакалейной лавки. Улицы погрузились в тишину, и звук собственных шагов показался ему очень громким. Повинуясь какому-то инстинкту, велевшему ему не высовываться, он спрятался за живой изгородью и сквозь листья увидел клоуна, стоявшего у магазина садового инвентаря, глядевшего на крышу и изображавшего огорченного родителя – запускал пятерню в волосы, воздевал руки к небу. Вел себя так, словно экзальтированная актриса на сцене, готовая упасть в обморок: руку на лоб, шаг назад, стон. Джейми дождался, пока клоун повернется к нему спиной, и перебежал от живой изгороди к мусорным контейнерам, скрючившись, спрятался за ними, чтобы разглядеть все поближе. Клоун снова выкрикнул то же слово:

– Гоши-и-и-и!

Мелькнула мысль: «Гоши – это имя. Может, так зовут клоуна, которого я чуть не задавил. Может, этот клоун его разыскивает, потому что Гоши пропал». Похоже, все сходится. И он нашел своего друга. Клоун из прошлой ночи стоял на крыше цветочной лавки, замерев и вытянувшись, как дымовая труба. Внезапность, с которой клоун перехватил взгляд Джейми, едва не заставила его испуганно вскрикнуть. На лице у клоуна было прежнее выражение полнейшего недоумения.

– Гоши, это совсем не смешно! – крикнул клоун с парковки. – Давай-ка слезай оттуда. Давай-давай, Гоши, слезай вниз, ты должен! Гоши, это вовсе не смешно!

Гоши стоял на крыше неподвижно, сжатые кулаки прижаты к бокам, словно у капризного ребенка, глаза выпучены, губы надуты, из-под рубахи свисает живот, похожий на мешок с цементом. Он, не мигая, смотрел вниз на второго клоуна, и спускаться он не собирался, это уж точно. Похоже, его одолевал тихий приступ гнева. Он беззвучно раскрыл рот и отвернулся.

– Гоши, спускайся, ну, пожа-а-алуйста! Вот придет Гонко, он та-а-к разозли-и-ится…

Гоши повернулся ко второму клоуну, снова беззвучно раскрыл рот и безо всякого предупреждения сделал на негнущихся ногах три шага к краю крыши и рухнул вниз. До земли было метра четыре. Он шлепнулся на бетон головой вперед с грациозностью мешка, набитого дохлыми котятами. При падении раздался громкий тошнотворный шлепок.

Джейми резко вдохнул.

– Гоши! – Бросился вперед второй клоун.

Гоши лежал лицом вниз, крепко прижав руки к бокам. Клоун похлопал Гоши по спине, словно тот всего лишь закашлялся. Бесполезно – ему, наверняка, нужна «скорая». Джейми с тревогой поглядел на телефон-автомат на другой стороне улицы.

Второй клоун снова похлопал Гоши по спине, на этот раз сильнее. Тот все также лежал лицом вниз, но теперь перекатывался с боку на бок, словно упавшая кегля. Похоже, с ним случился какой-то припадок. Второй клоун схватил его за плечи, и Гоши начал издавать звуки, похожие за закипающий чайник, пронзительно визжа:

– У-и-и-и-и! У-и-и-и-и!

Друг принялся поднимать Гоши. Встав на ноги и продолжая издавать жуткие звуки, тот таращился широко раскрытыми изумленными глазами. Клоун взял его за плечи, прошептал «Гоши!» и обнял. Чайник продолжал надрываться, но с каждым свистком звук становился тише, пока вовсе не смолк. Когда второй клоун отпустил его, Гоши повернулся к цветочной лавке, показал на нее вытянутой рукой и беззвучно открыл и закрыл рот. Второй клоун произнес:

– Знаю, но нам надо идти! Придет Гонко и…

Клоун обхлопал штаны Гоши, потом обшарил его карманы и что-то вытащил. Джейми не смог разглядеть, что именно, но это снова повергло второго клоуна в отчаяние:

– Ой-ой-ой! Гоши, о чем ты только думаешь? Тебе нельзя, не разрешается носить это с собой. Ой-ой-ой, Гонко… босс будет о-о-чень…

Клоун умолк и оглядел автостоянку, прежде чем выбросить какой-то небольшой предмет. Тот упал на землю, издав звон одной ноты колокольчика, и закатился в живую изгородь у тропинки, прежде чем Джейми удалось как следует его рассмотреть.

– Давай-ка, Гоши, шевелись, – сказал клоун. – Нам нужно идти.

Он схватил Гоши за воротник и потащил прочь. Джейми поднялся, не зная, то ли ему пойти вслед за этой парочкой, то ли бежать к телефону-автомату: один из этих идиотов наверняка убьется, если предоставить их самим себе. Потом он заметил еще кое-что: третьего клоуна. Тот стоял, скрестив руки на груди, у двери копировального центра через два дома от цветочного магазина. Джейми покачал головой, не веря своим глазам, и снова спрятался. Он сразу понял, что какие бы умственные расстройства ни одолевали первых двух клоунов, третий ими не страдал: лицо его выражало сосредоточенность, взгляд впивался в парочку, ковылявшую через парковку. Гоши и его приятель остановились. Лицо Гоши не изменилось, но второй глядел на третьего клоуна почти с ужасом. Он пробормотал:

– Привет… Гонко.

Третий клоун не шевельнулся и вообще никак не отреагировал. Он был тощий и в полном облачении – широченные полосатые штаны на подтяжках, галстук-бабочка, грим на лице, рубаха с нарисованными на ней котятами и огромная дутая шляпа. Он с прищуром смотрел на двух других клоунов, словно бандюга из гангстерского фильма: если бы он и захотел рассмешить людей, то сделал бы это только под дулом пистолета. Он оглядел автостоянку, словно выискивая свидетелей, и Джейми еще сильнее скрючился за мусорным контейнером, внезапно осознавая, что лучше всего – не попадаться никому на глаза. В ушах у него снова раздался отвратительный шлепок, с которым Гоши грохнулся на бетон, и он содрогнулся от воспоминания.

Третий клоун поманил двух других. Те подошли, неуклюже спотыкаясь.

– Мне пришлось его искать, Гонко, – начал было не-Гоши. – Надо было его найти, здесь он вообще никакой, ну просто…

– Пасть закрой, – грубо оборвал его третий клоун. – Пошли отсюда.