Вторая большая группа исследований объединена тематикой истории и структуры Департамента полиции.
В период революции 1917 г. и непосредственно после нее начали выходить работы по организации деятельности охранных отделений[72]. Авторами первых работ были члены комиссии по разбору документов Департамента полиции, охранных отделений, губернских жандармских управлений в дореволюционный период. В этих книгах, не претендующих на статус научных монографий, можно найти первые классификации секретных сотрудников, описание методов, применявшихся органами политической полиции для контроля за неблагонадежными лицами.
В последующие пятьдесят лет историки не обращались к теме исследования структуры и истории Департамента полиции, так как сама по себе она не была актуальной. Положение изменилось в 1970-1980-е гг.: этот период отличается увеличением интереса к различным аспектам сыскной деятельности полиции дореволюционной России. Исследователи изучали историю, структуру, кадровый состав Департамента полиции, охранных отделений, губернских жандармских управлений[73]. Новаторский подход в исследовании проблем развития органов полиции присутствует в монографии Д. И. Шинджикашвили. Он рассмотрел внутреннюю и внешнюю агентуру политической полиции и в результате проделанной работы предложил классификацию агентуры[74]. В 1980-е гг. вышли первые серьезные научные работы о Департаменте полиции. Прежде всего, следует отметить диссертационные исследования Л. И. Тютюнник, З.И. Перегудовой и Ю.Ф. Овченко, в которых обозревалась структура Департамента и выявлялись особенности борьбы революционного движения с сыскными мероприятиями полиции[75].
В 1990-е и 2000-е гг. выходили научные сборники, посвященные памяти различных ученых, международным конференциям и определенным проблемным темам. В этих сборниках содержатся статьи, которые имеют непосредственное отношение к нашей тематике. Их характерной особенностью является стремление найти ранее непроработанные сюжеты в истории рабочего движения[76].
Постперестроечное время отмечено повышенным интересом к исследованию органов дореволюционной полиции. Издавались как публицистические работы, отличавшиеся широтой тематики и игнорированием Источниковой базы, так и специальная литература, в которой рассматривались различные аспекты сыскной деятельности. Такие авторы, как Э.Ф. Макаревич, С. О. Гонюхов, В. Г. Джанибекян и Н.Г. Сысоев изучали историю полиции через призму судеб ее руководителей, а также наиболее заметных сюжетов, связанных с организацией сыска[77].
Одним из наиболее основательных исследований по истории Департамента полиции в период с 1880 по 1917 г. является монография 3. И. Перегудовой «Политический сыск России», вышедшая в 2000 г. в Москве. В отдельной главе 3. И. Перегудова анализирует деятельность Особого отдела – «ключевой структуры Департамента полиции… со второй половины 90-х годов»[78]. Созданный в ответ на усиление забастовочного движения рабочих и рост пропаганды социал-демократической партии, Особый отдел предъявлял серьезные требования к кандидатам на должность его главы. Перечисляя наиболее ярких руководителей этого подразделения, в число которых, конечно, входит и С. В. Зубатов, З.И. Перегудова подробно описывает жизненный и карьерный путь каждого из них, исследуя изменения, происходившие в структуре и организации деятельности Особого отдела. В числе заслуг С. В. Зубатова З.И. Перегудова называет создание московской школы филёров, собственной секретной агентуры, воспитание целого поколения специалистов политического сыска. Возглавляя Особый отдел, С. В. Зубатов распространил опыт охранных отделений на все наиболее крупные региональные центры, обновил кадровый состав розыскных органов, организовал деятельность «двух столов», отвечавших за работу охранных отделений и службу наружного наблюдения. Касаясь причин отставки С. В. Зубатова, З.И. Перегудова раскрывает основные черты его тактики в рабочем вопросе, воздерживаясь от каких-либо комментариев. Довольно любопытны собранные автором монографии отзывы самого С. В. Зубатова, а также его современников о жизни, которую вел бывший глава Особого отдела после отстранения от дел. Также важным достоинством раздела о С.В. Зубатове являются указатели на номера периодических изданий, в которых публиковались его статьи и письма. В целом работа З.И. Перегудовой отличается пересмотром, по сравнению с научной литературой советского времени, результатов деятельности главы Особого отдела и его роли в формировании полицейского аппарата. Совершенно справедлив тезис автора о том, что «Зубатова можно по праву назвать создателем системы политического сыска предреволюционной России»[79]. Монография З.И. Перегудовой открывает общественности не Зубатова – провокатора, шпиона и предателя, а Зубатова – талантливого деятеля сыска, трудившегося во благо родины. До исследования З.И. Перегудовой, за исключением слабых попыток реабилитации Сергея Васильевича со стороны В. Кавторина, в российской научной литературе не предпринимался анализ его конструктивных начинаний.
В 2010-е гг. исследователи обращают внимание на многообразие проблем, сопровождавших процесс реформирования политической полиции XX в., исследуют биографии наиболее ярких деятелей политического сыска, анализируют организационный и финансовый кризис структурных единиц Департамента полиции, изучают сотрудничество полиции и церкви[80].
Особый интерес представляет исследование А.Ю. Дунаевой, посвященное В.Ф. Джунковскому, последовательно занимавшему должности адъютанта великого князя Сергея Александровича, московского губернатора, товарища министра внутренних дел и командующего Отдельным корпусом жандармов. Эксперимент Зубатова проходил в годы нахождения Джунковского в должности адъютанта великого князя. В книге Дунаевой приводятся его слова о собраниях обществ взаимопомощи: «Собрания эти, представлявшие собой в то время совершенно необычное явление, новое в русской жизни, возникли по мысли Великого Князя, который полагал, что, разрешая подобные собрания рабочим для обсуждения своих экономических нужд, этим самым он удаляет их от политики… Соглядатаи и чины полиции не присутствовали, да и вообще в народные дома они никогда не являлись, дабы не стеснять посетителей. В очень редких исключительных случаях администрации народного дома случалось обращаться к содействию полиции»[81]. Секретарь союза рабочих табачного производства Ф. Богданов-Евдокимов подтверждал интерес Джунковского к обществам взаимопомощи: «С началом русско-японской войны, при помощи зубатовской организации, был устроен ряд патриотических манифестаций. Как-то вечером, собравшись в Сухаревском народном доме, куда приехал также градоначальник Джунковский, толпа членов зубатовской организации с флагами прошла по улицам Москвы до дома губернатора, который встретил их на улице и заявил, что он передаст чувства рабочих царю»[82].
К концу 1904 г. посещавший собрания Джунковский разочаровался в искренности их участников, и «потому… решено было с началом зимы понемногу свести их на нет, ликвидировать»[83]. В. Я. Лавёрычев цитирует данные отчета об обществах трезвости, в котором приводилась информация о зубатовских обществах: «Три года работает организация, и три года при разумной постановке дела в организации должно быть не три тысячи человек, а десятки и даже сотни тысяч… Организация ищет выхода, и руководители, как белка в клетке, мечутся и стараются разными способами не потерять расположение народа»[84]. Этот отчет хранился в бумагах В.Ф. Джунковского, по всей видимости, действительно неравнодушно относившегося к инициативам С. В. Зубатова в рабочем вопросе[85].
