Он бросил быстрый взгляд на затихшего попутчика. Эйдан задремал, съежившись, вжавшись в сидение, немного приоткрыв пухлые губы, с которых периодически слетали едва слышные стоны. Он казался предельно беззащитным и вымотанным. От веселого любопытного балабола, доставшего его своими расспросами в первый вечер их знакомства, не осталось и следа. Пробежавшись глазами по страдальчески искаженному лицу ирландца, Дин поджал губы и отвернулся. Он снова вспомнил Брайана. Его любимый до конца старался держаться достойно, не позволяя болезни и отчаянию завладевать собой, и лишь когда проваливался в тяжелый нездоровый сон, когда не мог себя контролировать, Дин становился свидетелем истинных страданий дорогого человека. Он ничем не мог помочь, кроме очередной дозы обезболивающего и бесполезных слов утешения, если они были дома или нажатия бесстрастной кнопки для вызова такой же бесстрастной медсестры, с безучастным выражением на лице выставляющей его из палаты (он никогда не понимал, зачем она это делала), если находились в больнице. Тогда он был бессилен что-либо изменить. Тогда, но не сейчас. Сейчас была надежда. Призрачная, словно туманная утренняя дымка, мерцающая в лучах восходящего солнца. Хрупкая, словно первый лед, тонким стеклом сковавший осенние лужицы. Робкая и неуверенная, словно новорожденный олененок, впервые поднявшийся на дрожащие тонкие ножки. Но она была. Какова его роль во всем этом? Он не знал, и не хотел об этом гадать.

«Я сошел с ума, — подумал он, чувствуя, как сердце сжимается в болезненно пульсирующую точку, — но я не хочу вновь столкнуться лицом к лицу с пожирающим изнутри одиночеством, а так и будет, если я спасую, трясясь за свою никому не нужную жизнь».

Боль от душевных терзаний была настолько осязаемой, что он невольно помассировал левую сторону груди и стиснул зубы, глуша тихий стон.

«Я не хочу потерять этого человека, который, в сущности, для меня — никто. Не хочу, как бы безумно это не звучало».

Дин тяжело вздохнул, выплывая из своих мыслей в реальность и очень вовремя — микроавтобус, показав правый поворот, съехал с шоссе на проселочную дорогу. Новозеландец вывернул руль, направляя «Крайслер». Проехав не более двухсот ярдов, они остановились.

— Эйд, — он потормошил попутчика, — просыпайся, мы приехали.

— Блэкфит?..

— Блэкфит, — кивнул Дин.

========== 9. Между двух небес ==========

Комментарий к 9. Между двух небес

Я невероятно благодарна моему другу и вдохновителю RichardIII за подобранные к этой главе песни. Спасибо тебе, мой дорогой человек! Я люблю тебя.

Очень советую послушать эти песни):

The Veils – Sun Gangs

Hozier – In The Woods Somewhere

Съехав с шоссе, состав из двух машин миновал небольшой подлесок и выехал к огромному лугу, совершенно невидимому с дороги. На самом его краю расположился добротно сработанный одноэтажный сосновый сруб с кучей хозяйских пристроек. Немного в стороне расположилось строение, напоминающее самолетный ангар, только размером поменьше. Тускло мерцающие стены были плотно оплетены колючими ветками довольно высокого густого дикого малинника. Судя по вывеске над входом, сделанной из куска фанеры с кривоватой немудреной надписью «Четыре колеса» — это и была станция техобслуживания. Остановившись посреди огромного утоптанного двора, на удивление чистого и не заваленного разным автомобильным хламом (как наверняка можно было предположить, учитывая род занятий хозяина), молодые люди вышли из машины и с любопытством осмотрелись по сторонам.

Потирая заспанное лицо, Тернер осторожно притронулся к амулету, прислушиваясь к своим ощущениям, облегченно вздохнул, не испытав ни малейшего ледяного укола, и посмотрел на попутчика.

— Эйд… — глаза новозеландца были устремлены поверх всех построек.

Эйдан проследил его взгляд и открыл рот — прямо перед ними слепили и переливались миллионами искрящихся бриллиантов белоснежные вершины гор.

— Это же…

— Глэйшер, — закончил за него Эйдан, подошел к нему и приобнял за плечо.

— Так близко, просто поразительно…

— Да. Мне казалось, что до него еще далеко, а, оказывается, мы уже на месте. Это все лес — из-за высоких деревьев мы не могли понять, насколько мы рядом.

Дин перевел на него взгляд, сияющий не бледнее заснеженных вершин, а то и ярче.

— Я не верю…

— Тебе придется это сделать, — по-доброму усмехнулся ирландец.

Они застыли посреди двора, любуясь величественными горами, каждый думая о чем-то своем. Из молчаливого созерцания их вывел голос Вихо:

— Закатите сами машину? — индеец кивнул на ангар. — Я пока попрошу Кими приготовить отвар. Она на заднем дворе, и не слышала нас, наверное, — пояснил он, — я ее поищу.

— Без проблем, — заверил Дин и, обернувшись к попутчику, тихо спросил: — Нормально себя чувствуешь? Справишься?

— Да. Ты знаешь, — Эйдан склонил голову набок, прислушиваясь к своим ощущениям, — мне стало намного легче. Клеймо не жжет. Вообще, все затихло.

— Вообще? — О’Горман с подозрением посмотрел в раскосые глаза. — От меня можешь ничего не скрывать, Эйд.

Ирландец кивнул.

— Правда. Я его совсем не чувствую.

Дин просиял, хлопнув его по плечу.

Закатив «Крайслер», молодые люди вытерли взмокшие лбы и осмотрелись. В середине просторного ангара стоял массивный подъемник — явно не дешевая, но такая необходимая для автомастерской вещь. Вдоль стен расположились свежевыкрашенные стеллажи со всевозможным инструментом и разными замысловатыми запчастями, из которых при желании наверняка можно было бы собрать как минимум один автомобиль. Но беспорядка во всем этом множестве вещей не было. Было видно, что индеец любит свою работу и старается содержать место, где проводит большую часть своей жизни в идеальном порядке, чтобы в любой момент найти любую мелочь.

Эйдан прошелся вдоль стеллажей, уважительно рассматривая этот порядок, покрутил в руках какую-то непонятную фиговину, больше напоминающую орудие пыток, нежели запчасть и аккуратно положил ее на место. Дин, с интересом наблюдающий за ним, улыбнулся.

— Ты сказал, что неплохо разбираешься в машинах. Учился или работал механиком?

— Было дело, но не механиком. Обычным рабочим на автозаправке. Там и поднаторел немного, благодаря своему любопытству, — ответил ирландец и вздохнул. — Я никогда нигде долго не задерживался, сменив с десяток работ. Колледж тоже не закончил… — он смущенно посмотрел на попутчика, — так что я — неуч и вряд ли очень интересный человек, если не считать некоторых ненормальных особенностей.

Дин усмехнулся и покачал головой.

— Не говори глупостей. Образование тут ни при чем. Уж поверь, я встречал людей, кичащихся своими дипломами престижных университетов, с которыми было настолько скучно, что хотелось удавить их или удавиться самому, — возразил О’Горман. — Мне же с тобой интересно. Ведь дело не в дипломе, дело в самом человеке. А то, что ты называешь особенностями, делает тебя… — Дин не успел закончить — Эйдан прижал палец к губам и кивнул на вход.

Снаружи послышались голоса, приближающиеся к мастерской, и через мгновение в дверях показалась массивная фигура хозяина. Он был не один. Его сопровождала высокая молодая женщина с волосами цвета вороного крыла, заплетенными в две богатые косы. Она держала за руку мальчика лет четырех, в чумазом джинсовом комбинезоне и ярким мячиком, прижатым свободной ручонкой к груди. Увидев гостей, жена Вихо приветливо улыбнулась, пробежалась прекрасными, вздернутыми к вискам глазами по лицам молодых людей, задержавшись на лице ирландца. Эйдан сглотнул и невольно опустил взгляд.

— Кими, моя жена, — представил супругу Вихо и подхватил малыша на ручищи. — А это мой сын, Хоакин. Поздоровайся с гостями, сынок.

Малыш сунул в рот большой палец свободной ручки и с любопытством посмотрел на незнакомцев.

— Привет, — улыбнулся новозеландец, надеясь, что ребенок не испугается его потрепанной физиономии, и протянул ладонь, — я Дин.