— Вихо, — представился индеец и протянул ладонь, размерами и формой напоминающую лопату.

— Дин, — улыбнулся в ответ новозеландец, ухватил его за мозолистую ручищу, крепко пожал своими некрупными ладошками и повторил: — Спасибо. Мы мигом, Вихо!

Дин метнулся обратно в «лагерь».

Ирландец уже был на ногах. Аккуратно сложив спальники, он искал, чем затушить весело пылающий костер.

— Все в порядке, Эйд! Нас берут на прицеп, — радостно сообщил О’Горман.

— Да, я знаю, — улыбнулся парень.

— И правда, зачем я тебе что-то сообщаю? — рассмеялся Дин, пощупал пальцы ирландца, приложил ладонь к его носу и удовлетворенно отметил, что попутчик уже не тянет на замороженный полуфабрикат. — Как ты? Согрелся?

— Нормально, — кивнул Эйдан и, закусив губу, огляделся. — Вот черт… чем бы огонь затушить? Хм… — он покосился на новозеландца, — походным способом? — он шагнул к костру и смущенно попросил: — Только не подглядывай.

О’Горман фыркнул и закатил глаза.

Пока Эйдан изображал пожарную машину, он перенес вещи, нашел в багажнике «Крайслера» трос и с помощью Вихо подцепил его к старенькому микроавтобусу.

К тому времени, как они закончили, ирландец вышел на дорогу, неся в руках забытый Дином фотоаппарат. Этот факт весьма красноречиво сказал ему о том, что бедный новозеландец пережил, пожалуй, худшую ночь в своей жизни, раз так спешил покинуть это место, оставив самую дорогую сердцу вещь, с которой расставался, наверное, только в постели, да и то, не всегда.

Он поприветствовал индейца, с не меньшим восхищением, чем Дин, воззрившись на гиганта, и протянул руку.

— Эйдан.

Вихо с улыбкой представился, но пожимая его ладонь, немного нахмурился и склонил голову, внимательно всматриваясь в раскосые глаза, словно пытаясь увидеть нечто притаившееся за теплой радужкой. Парень стойко выдержал темный сверлящий взгляд и солнечно улыбнулся.

— Спасибо вам огромное за помощь.

— Ваш друг сказал, что вы простудились, — задумчиво произнес индеец и отвел глаза. — Моя жена сделает вам отвар из трав, пока я буду разбираться с вашей колымагой. Он быстро поставит вас на ноги.

Эйдан метнул удивленный взгляд на попутчика и кашлянул.

— Э… немного. Но, право, не стоит беспокоить вашу жену, Вихо. Со мной все в поряд…

Неожиданный сильный укол безжалостно пронзил грудь, заставив его сдавленно вскрикнуть и, согнувшись, закашляться по-настоящему. Ухватившись за плечо подскочившего к нему Дина, Эйдан несколько минут заходился диким кашлем, бережно поддерживаемый обеспокоенным другом. Немного отдышавшись, он посмотрел слезящимися глазами на индейца и слабо улыбнулся.

— Впрочем, нет. От отвара не откажусь, и буду очень благодарен.

Хозяин микроавтобуса молча кивнул, озабоченно посмотрел на новозеландца и так же молча забрался в свою машину, натужно скрипнувшую и основательно просевшую под его весом. Дин едва успел захлопнуть свою дверцу, когда их маленький состав тронулся в путь.

Огромный ворон, примостившийся на верхушке сосны, расправил крылья, сверкнув на солнце иссиня-черным оперением, и удовлетворенно каркнул.

— Он знает, кто я, — после некоторого молчания тихо произнес Эйдан, повернувшись к попутчику. — Вихо. Он чувствует. По-моему, он тот, кто нам нужен.

— Дремлющий? — удивился Дин, впервые озвучив имя шамана.

— Нет. Вихо не шаман, но он знает, где его найти. А вот захочет ли сказать нам — очень большой вопрос. Он мне не доверяет, — вздохнул Тернер и болезненно поморщился.

— Что такое? — новозеландец с тревогой всмотрелся в него.

— Клеймо… черт, горит, словно в аду, — парень потер грудь и, нащупав амулет, вдруг шумно выдохнул. — Что за херня?..

— В смысле? — не понял О’Горман.

Эйдан не ответил. Оттянув дрожащими пальцами ворот байки, он потянул за кожаный шнурок и, взглянув на проклятый кусок золота, выпустил руль.

— О, боже… — заикаясь, пролепетал он и с ужасом посмотрел на Дина, сжав амулет в кулаке. — Он… он…

Новозеландец молча разжал его пальцы, другой рукой выравнивая «Крайслер», вильнувший в сторону обочины.

— Твою мать… — выдохнул он, взглянув на реликвию.

Ромб, заключающий в плен своими гранями жуткий глаз — еще вчера вечером гладкий и блестящий — теперь был сильно покорежен, словно побывал в руках у мастера с искаженным представлением о ювелирном изяществе. Помимо этого, глубокие трещины уродливой сеткой изрыли всю поверхность ромба, сделав ее хрупкой, словно тонкая корка песка, давно не знавшая влаги. Казалось, стоит прикоснуться к граням — и они рассыплются в пыль, оставив на шнурке лишь круг и глаз из белого золота. Круг и глаз, в точности повторяющие контуры клейма на теле Эйдана.

— Не сжимай его, — прошептал Дин. — Смотри на дорогу, Эйд. И вообще, давай-ка поменяемся местами, на тебе лица нет.

Он осторожно убрал амулет под футболку ирландца. Тернер согласно кивнул и приподнялся, уступая ему место.

Молодой человек, перебрался за руль, невольно задержав дыхание и прикрыв глаза, когда Эйдан скользнул по его коленям пятой точкой, совершенно некстати вызвав в нем весьма приятные воспоминания. Сейчас однозначно было не время и не место для подобных мыслей. «Будет ли вообще для этого время? Еще хоть когда-нибудь?» — с грустью подумал Дин, медленно выдохнул и снова выровнял машину, вильнувшую в сторону из-за их перемещений.

Плюхнувшись на пассажирское сидение, парень провел трясущейся ладонью по лицу и судорожно вздохнул.

— Эта тварь уничтожает защиту, наложенную маниту, — очень тихо сказал он. — Мне кажется, что осталось совсем недолго, и он ее разрушит окончательно. Я это чувствую…

Дин ощутил, как страх, почти растаявший в ярких лучах утра, с новой силой вонзает в него острые зубы, обдавая гнилостным липким дыханием, пытаясь уничтожить появившуюся крошечную надежду. Он покосился на попутчика, с пугающей обреченностью ожидая его преображения в демона. Прямо сейчас, среди белого дня, а не под покровом ночи. Он не представлял, как это может произойти — хлынет ли ужасающая чернота из красивых раскосых глаз, затапливая его в своей ледяной пустоте, или клеймо разверзнется на груди ирландца, корчась и покрываясь тонким слоем инея, выпуская на свободу мрак древнего мира. Или тело его попутчика лопнет, словно мыльный пузырь, разорванное жутким чудовищем на тысячу мелких кусочков, переливающихся всеми оттенками красного.

Но с Эйданом ничего не произошло. Он продолжал смотреть на него глазами, полными отчаяния, хмуриться и вздрагивать от ледяных уколов, неосознанно потирая грудь и, скорее всего, не подозревая о страшных картинах, заботливо предоставленных его мозгом, уставшим от зашкаливающего количества пережитого ужаса.

— Но как? — сдавленным голосом спросил Дин и облизнул пересохшие губы. — Почему? Столько лет, считай, полтора века он был заключен в этом амулете, пятнадцать лет в твоем теле, и только теперь решил освободиться?

— Думаю, он всегда этого хотел, — качнул кудряшками Эйдан и тихо застонал. — Все просто объясняется. Я сам спровоцировал, запустил этот процесс, приехав сюда. Здесь истоки этого демона, чьим вместилищем я являюсь, поэтому он стал сильнее.

— А маниту? Если так рассуждать, то и они должны были бы стать сильнее, — возразил О’Горман.

— Не знаю, — прошептал ирландец, отворачиваясь к окну. — Знаю только, что нам нужно очень спешить, потому что…

Он замолчал.

«Потому что эта ночь может стать последней», — с горечью подумал Дин, уставившись невидящим взглядом в бампер бодро тарахтящего микроавтобуса, тянущего их почивший «Крайслер», но ничего не сказал.

Дорога убегала вперед, заключенная с обеих сторон непроходимыми древними лесами, словно река, изгибаясь в вечнозеленом ложе могучих хвойных деревьев. Но исполинские ели Дугласа, стоящие на страже этого загадочного края больше не волновали Дина. Его волновало совсем другое.