Потерев руки, Эйдан шмыгнул носом и уткнулся им в колени.

— Иди сюда.

— Что?

Тернер удивленно захлопал ресницами.

— Вдвоем будет теплее, — едва заметно улыбнулся Дин, протягивая ему руку.

Эйдан застыл на мгновение, а потом быстро перебрался к нему под бок, тесно прижался, положив руку на грудь, и смущенно заглянул в глаза.

— Ничего?..

— Ничего, — кивнул молодой человек, обнимая дрожащего ирландца, и неожиданно для себя поцеловал его в висок. — Постарайся поспать, я подежурю.

— Угу… — пробормотал Тернер, прильнув к нему еще плотнее, — Думаешь, что-то может случиться?

— Не знаю, мало ли… — Дин погладил парня по кудряшкам и, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени, вздохнул. — Прости меня, Эйд. Я вел себя как идиот, но ты должен меня понять.

— Я понимаю, — прошептал Эйдан, утыкаясь носом в теплую грудь. — Ты тоже прости меня. Я не должен был ничего скрывать. И у тебя должен был быть выбор. И не ты должен был огрести от этих мудаков.

— Забудь об этом, а насчет выбора… признаюсь, я его сделал еще прошлой ночью, — тихо ответил Дин, — когда решил, что хочу помочь тебе. Так что не сильно переживай по этому поводу. А все, что я тебе наговорил — это все эмоции, не более. Я, правда, испугался.

Ирландец отстранился. В отблесках костра его глаза приобрели совершенно невероятный оттенок. Они стали почти черными, но отнюдь не холодными, а мягкими и теплыми, словно расплавленный горький шоколад.

— Дино…

Запустив пальцы в шелковистые кудряшки, Дин склонился и осторожно коснулся его губ.

— Я, наверное, кажусь совершенно чокнутым человеком, — выдохнул он, сильнее прижимая парня, поглаживая дрожащие плечи.

— Нет. Ты кажешься человеком, который очень устал быть один… как и я.

Новозеландец сдавленно хмыкнул.

— Это безумие…

— Да, — просто согласился Эйдан, — но это хорошее безумие.

— Хорошее…

Согревшись в объятиях друг друга, они не заметили, как задремали.

Вскоре солнце опустилось за верхушки деревьев, и окружающий их лес погрузился в таинственный полумрак со своими загадочными шорохами и поскрипыванием.

Дин дремал, прислонившись спиной к огромной сосне, обнимая одной рукой прильнувшего к нему попутчика. В ветвях деревьев негромко и переливчато вели свою вечернюю беседу мелкие пичуги. Улыбнувшись сквозь сон, молодой человек нежно провел рукой по шелковистым кудряшкам Эйдана, не подозревая о том, что глаза парня под сомкнутыми веками безо всякой причины изменили свой цвет, став угольно-черными.

Неожиданный резкий порыв холодного ветра налетел на поляну, заставив затрепетать язычки пламени. Несколько снежинок закрутились в воздухе и, осев на лицах спящих, растаяли, поблескивая крошечными капельками. Удивленные внезапным похолоданием, пичуги замолчали и вдруг с быстрым стрекотом сорвались с места.

Эйдан шевельнулся. Его рука потянулась к амулету и сильно сжала, оставляя на ладони красные следы. Парень застонал и приоткрыл глаза.

— Я вижу…

Дин, разбуженный его возней, приподнял голову.

— Что?..

Ирландец сделал судорожный вдох и отшатнулся, отчаянно зажмурившись.

— Эйд!..

Парень вслепую попятился от него, чуть не угодив одной рукой во все еще жаркие угли и, громко застонал, запуская скрюченные судорогой пальцы во взлохмаченные кудряшки.

— О, нет… почему?! Почему?! — тело ирландца содрогнулось.

— Эйд, что случилось? — взволнованно выдохнул Дин и с ужасом проводил взглядом густое облачко пара, вырвавшееся изо рта вместе со словами. — Боже…

— Нет… — Эйдан прижал ладони к глазам и замотал головой, — нет…

— Эйд… — новозеландец подскочил и, протянув руку, схватил его за плечо, — Эйд, что происходит? Что ты видишь?

Попутчик не ответил, оттолкнув его. Приглушенно рыча и чуть заметно дергая головой, он медленно поднялся на ноги.

Дыхание со свистом вырывалось из его горла, напоминая тонкое завывание метели за окном. Руки, словно обретшие свою собственную жизнь, пробежались шустрыми пауками по тонкой ткани байки и вцепились в ворот, оттягивая его, пытаясь открыть угасающему свету дня страшное налившееся кровью клеймо. Отчаянный крик сорвался с его губ и замер, отразившись гулким эхом среди могучих деревьев. Низко склонив голову, Эйдан сделал глубокий вдох.

— Беги…

— Что?..

— БЕГИ-И-И!!!

Ирландец поднял на него глаза.

Дин поперхнулся воздухом и, зажмурившись, попятился назад. Наткнувшись спиной на ствол сосны, он застыл на мгновение, а потом бросился прочь, не разбирая дороги, не соображая, что несется в самую гущу дремучего леса.

Он бежал.

Нет. Он не бежал, бегом это было сложно назвать — непрестанно спотыкаясь, он вслепую продирался сквозь совершенно незнакомый, густой, мрачный лес. Дыхание вырывалось частыми хрипами вместе с клубочками пара.

Пар? Господи, вокруг так темно, что он не должен его видеть. Впрочем, нет. Темно не вокруг — сумерки еще не настолько сгустились — темно в его глазах. От страха, от панического ужаса. В голове вместе с заходящимися ударами пульса билась одна-единственная мысль — не видеть, не видеть, НЕ ВИДЕТЬ!

Он бежал, раздирая и без того израненное лицо и руки о стоящий сплошной стеной орешник. По спине одна за другой прокатывались липкие холодные волны ужаса, покрывая кожу мурашками и заставляя все волоски на теле вставать дыбом. Он знал, что преследователь идет за ним по пятам, беззвучно (о, да! он это умеет!) утопая ногами во влажном мху, скользя, словно призрак между деревьями, неслышно раздвигая ветви густого орешника, и совсем не торопится. Он не видел и не слышал его. Он просто ЗНАЛ.

С приглушенным стоном он сделал последний отчаянный рывок, выдираясь из цепких лап кустарника, с безумной надеждой в глазах — впереди лес был пореже. Он, конечно, будет как на ладони, но и возможностей для маневра тоже будет больше.

Он подавился истеричным смешком. Какие могут быть маневры, когда тебя преследует не животное, не человек, но нечто, чему нет названия? Демон, дух?.. Но его преследователь был вполне РЕАЛЕН. Ничуть не эфемерней, чем он сам, сотканный из плоти и крови. У него была возможность в этом убедиться.

Кустарник нехотя выпустил его из своих объятий, оставив на память лоскуток рубашки на тонких, цепких ветвях. Он остановился, чтобы хоть немного перевести дух и обернулся. Он понимал, что не стоит этого делать. Никогда не стоит оборачиваться, если не хочешь знать, что за твоей спиной. Но он знал, поэтому обернулся и сделал шаг назад, отходя от густых зарослей, готовый рвануть при малейшем подозрительном движении, вытягивая шею и вглядываясь в глубину шелестящего гибкого орешника. Никого и ничего. Неужели он оторвался? Или его решили оставить в покое?

— Да, — прошептал он, растягивая губы в безумной ликующей улыбке, но в глубине души слабо веря в свою удачу. — Да!

«Да» и еще один шаг назад. Сухой треск веток — и нога не обнаружила под собой опоры. Глухо вскрикнув, он полетел куда-то вниз, размахивая руками и пытаясь сгруппироваться, но не успел — полет быстро завершился. Он упал на спину. К счастью, падение не было жестким — слой прелой листвы и еще какой-то отвратительно-скользкой и мохнатой дряни смягчил удар, который в другом случае мог стоить ему возможности когда-нибудь снова отлить стоя. Но падение слегка оглушило его. Он сел и поморщившись, тряхнул головой. Надо прийти в себя, надо собраться. Он упал. Куда? В нос ударил приторный, густой запах разлагающейся плоти, и его тут же вывернуло съеденным полтора часа назад гамбургером. Отплевываясь, он истерично рассмеялся — ему показался чрезвычайно забавным тот факт, что всего полтора часа назад он сидел в придорожном кафе, жуя огромный, с девятиэтажный дом, гамбургер, запивая его колой и наивно строя планы на будущее. Планы на БУДУЩЕЕ!..

— Господи, пожалуйста… — начал он и осекся, снова истерично хихикнув.

Смысла взывать к Создателю не было абсолютно никакого — здесь, в этих диких местах, Бог его не услышит. Зато может услышать совсем другая сила.