Эйдан гнал машину, выжимая из скрежещущего корыта все возможное. Они были в дороге уже пять часов, и преодолели большую половину пути, остановившись только два раза: на заправке и в придорожном кафе, чтобы немного размяться, отлить и поужинать.

Пока они в полном молчании жевали, Дин украдкой посматривал на попутчика, размышляя о том, что будет дальше, если они без приключений доберутся до резервации и найдут какого-нибудь шамана, который поможет решить проблему Эйдана. Чего бы он хотел потом, если у них это получится? «Попасть наконец в Глэйшер и увидеть озеро Сент Мэри, — подумал он. — Смотреть на солнечные блики, пляшущие на его глади, и держать этого ненормального ирландца за руку. А потом уехать вместе в Новую Зеландию или в Ирландию — я как раз там не был». Он чуть не подавился, пораженный этой мыслью. Похоже, он действительно влип, раз начал строить планы на будущее, руководствуясь наречием «вместе». Хотя… если его попутчик избавится от проклятия и станет обычным человеком, а не чертовым вуду, то почему бы и нет? Дин со злостью впился зубами в огромный несъедобный гамбургер — слишком рано он начал об этом думать.

До Глэйшера оставалось не более ста сорока миль. Горы основательно приблизились, громоздясь на горизонте причудливыми изломами, прерия постепенно вновь сменилась густыми лесами и вгрызающимися в них редкими полями каких-то злаков, колышущими золотыми волнами, вероятно пшеницы.

Из старых динамиков доносились на удивление чистые звуки «Оседлавших шторм».

Дин покосился на попутчика — парень хмуро и сосредоточенно смотрел на дорогу, сдвинув к переносице черные брови. За пять часов пути они почти не разговаривали.

«Надеюсь, тебе удастся оседлать свой шторм, Эйд», — подумал Дин и вздохнул.

— Если устал, я могу сесть за руль.

Эйдан отрицательно помотал головой и немного склонил ее на бок, прислушиваясь к чему-то. Нажав на тормоз, он сбросил скорость.

— Ч-черт… ты слышишь?

Дин прислушался — изношенный двигатель «Крайслера» явно замученный нещадным пробегом начал издавать странное постукивание, закашлялся и вдруг заглох.

Ирландец судорожно задвигал ключом, пытаясь завести машину, но безрезультатно.

— Твою ма-а-ать!.. Приехали…

Он свернул на обочину, пользуясь тем, что они все еще продолжали двигаться по инерции и остановился.

— Твою, мать… — повторил парень, уткнувшись лбом в руль.

— Может, аккумулятор?.. — предположил Дин.

Тернер не ответил. Шумно выдохнув, он вылез из «Крайслера» и открыл капот. Минут десять он ковырялся в ржавых внутренностях в поисках возможной неисправности, а потом разразился громкой тирадой отборного мата, огласившего окрестности, как минимум в радиусе пяти миль и с размаху хлопнув капотом, словно крышкой гроба, вернулся на место.

— Ничего не понимаю, — раздраженно сказал он, снова тщетно пытаясь завести сдохший двигатель, — вроде же все в порядке. Почему эта гребаная колымага не работает?! — заорал он и врезал кулаком по рулю, попав точно по клаксону.

— Успокойся!.. — прошипел Дин, подпрыгнув от резкого звука. — Блять, у меня и так уже нервный тик!

— Ну, извини, — в тон ему произнес Эйдан, опустил голову на руки и вздохнул. — Правда, извини, Дино… — добавил он мягким голосом и, повернувшись к нему, посмотрел из-под упавших на лицо кудряшек виноватым взглядом. — Что теперь делать будем?

Дин откинулся на подголовник и невесело рассмеялся.

— О-о-х… Боже, за что мне все это? — он посмотрел на ирландца и покачал головой. — Что делать… — он достал телефон, намереваясь набрать номер службы спасения и с горькой улыбкой убедился, что спутниковая связь с цивилизацией отсутствует. — Чудесно, ни одной черточки. Ну, что ж… будем ждать. Проезжают же здесь машины — кто-нибудь поможет, возьмет на буксир.

Они протоптались у «Крайслера», ставшего грудой бесполезного металлолома больше получаса, но шоссе, заключенное с двух сторон высокой стеной густого леса, так и осталось пустым — ни одной машины не проехало мимо.

— Как назло… — процедил сквозь зубы Дин и поежился. — Похоже, сегодня нам ничего не светит, придется заночевать здесь. Давай, что ли костер разведем?

Эйдан пожал плечами и согласно кивнул.

Они выбрали небольшую полянку, прикрытую сверху пушистыми лапами огромной сосны, совсем недалеко от дороги. Густой непролазный орешник, подковой огибающий поляну с трех сторон, оградил их от остального леса. Они так и не определились, где заночуют — в машине с неработающей печкой или на свежем воздухе у костра, но пока эта непролазная подкова придавала им относительное чувство спокойствия и защищенности.

Дин старательно раздувал занявшиеся язычки пламени, когда Тернер совершенно неслышно подошел к нему и бросил рядом охапку еловых веток.

— Черт! — молодой человек подскочил от неожиданности и схватился за сердце. — Твою мать, ты всегда так бесшумно двигаешься?! Блять, я же чуть не окочурился!

— Прости, я не хотел тебя напугать… — ирландец виновато опустил голову.

Дин усмехнулся.

— По-моему, ты только этим и занимаешься, — съязвил он, выуживая из сумки упаковку сосисок, купленную в магазине при заправке на случай, если захочется перекусить в дороге.

Особого голода они не испытывали, поужинав в придорожном кафе, но уничтоженные ими огромные гамбургеры напоминали по вкусу пластмассу, обильно политую горчицей и кетчупом, и Дину не терпелось перебить это дрянное послевкусие, тем более он тысячу лет не готовил ничего на костре. Последний раз это было в летнем лагере, куда его, двенадцатилетнего, сплавили родители на все каникулы, и где он первый раз в жизни влюбился и где впервые поцеловался с мальчиком. Ну, как поцеловался… ткнулся в щеку, словно щенок и отпрянул, покраснев до корней волос, уверенный в том, что незамедлительно получит по физиономии. Он хмыкнул: парнишка, старше его года на два не ударил, только удивленно посмотрел, а потом заявил, что взрослые так не целуются, и, притянув к себе пылающего светловолосого мальчишку, показал как надо. Потом они долго хихикали, ворочая палочками жаркие угли, вытаскивая из них печеную картошку и пачкаясь в золе. Перед возвращением домой, они поклялись друг другу в вечной дружбе и даже какое-то время созванивались, но, как и любая детская влюбленность, все это довольно быстро закончилось.

Дин улыбнулся краешком губ, подсовывая в костерок несколько веток покрупнее. Это были милые воспоминания. А тот парнишка… у него были такие же мягкие темные завивающиеся волосы, как у Эйдана…

Выбрав несколько тонких крепких прутиков, Дин начал нанизывать на них сосиски, косясь на сникшего ирландца. Не стоило орать на него, срывая свою злость, досаду и страх. В конце концов, Эйдан ни в чем не виноват и ничего плохого, пока, ему не сделал. Ну, начистили ему рожу, ну и что? Эти мудаки вообще могли его убить, если бы не вовремя подоспевший Тернер. В сердце защемило от жалости к парню и чувства собственной неблагодарности, и он тяжело вздохнул.

— Я прошу, издавай хоть какие-нибудь звуки, когда приближаешься ко мне со спины, — спокойно сказал он, протягивая попутчику один из прутиков.

— Хорошо, — покорно согласился Эйдан, удобнее располагаясь у костра. — Хочешь, я буду петь?

Дин фыркнул.

— Можешь еще и танцевать.

Переглянувшись, они улыбнулись друг другу и замолчали.

Перекусили они так же в полном молчании, и расселись по разные стороны от костра, задумчиво наблюдая за хитрым танцем оранжевых языков и слушая мелодичное пение вечерних птичек.

— Черт, похолодало, — Дин передернул плечами и подул в сложенные ладони, согревая их своим дыханием.

— Это не я, — пробормотал Эйдан и шмыгнул носом.

— Я знаю, — вздохнул О’Горман и посмотрел на попутчика долгим задумчивым взглядом.

Парень сидел, обхватив колени и явно дрожа от холода, стелящегося по земле. Не спасали ни костер, ни любезно предложенная новозеландцем серая толстовка, ни подложенный под задницу спальник.