— Сумасшедший, — повторил Эйдан, сминая пальцами соблазнительно округлые ягодицы.

Искушение было слишком велико, и Тернеру ничего не оставалось, как отмести все мысли о жалости.

Тяжело дыша и захлебываясь в ярком фейерверке ощущений, Эйдан, потеряв над собой всякий контроль, впивался зубами в плечи и доверчиво подставленную шею О’Гормана, оставляя на них мгновенно наливающиеся красным следы, упиваясь стонами, слетающими с припухших красивых губ. Боль ушла, уступив место острому наслаждению для них обоих. Он с трудом удерживал их руки, прижатые к стене и переплетенные пальцами. В небольшом новозеландце оказалось невероятно много силы, но вся эта сила была направлена на одно — дикую страсть, которую он так долго пытался в себе душить. Дин выгибался и приглушенно вскрикивал, поворачивая лицо с закрытыми глазами, пытаясь отыскать его губы, и Эйдан не был против — он целовал, то нежно прикусывая, то яростно терзая податливую плоть, по которой сбегали ручейки и потоки воды. Он жадно слизывал горячую влагу с приоткрытых розовых губ и снова кусал, доведенный чувственными стонами попутчика до полного исступления.

Ирландец кончил первым, выдохнув в мокрые золотистые волосы имя нечаянного любовника.

— Нет, не нечаянного, — прошептал он и, прежде чем Дин успел отреагировать на его слова, обхватил ладонью его член и в несколько движений помог достичь разрядки.

Содрогнувшись всем телом, новозеландец издал благодарный стон и замер, уткнувшись в свое плечо и тяжело дыша.

Эйдан осторожно обнял его, ласково провел носом между подрагивающих лопаток, с удивлением услышав едва слышный из-за шума воды всхлип. Нахмурившись, он потянулся к крану и выключил душ.

— Дино, ты чего?.. Ты… плачешь?..

Молодой человек не ответил.

Поняв все, ирландец тяжело вздохнул и уткнулся в его шею, прижав крепче к своей груди.

Дин с усилием проглотил горький комок, вставший в горле. Оторвавшись от своего плеча он, не поворачиваясь, взял парня за руку, переплел с ним пальцы и поднес к губам, коснувшись их легким поцелуем.

— Прости… я идиот…

— Все хорошо, Дино. Все хорошо… — тихо произнес Тернер, задохнувшись от нежности и интимности этого жеста.

— Я думал, что больше никогда не смогу… ни с кем, — забормотал Дин, всхлипывая и сжимая их пальцы. — Ч-черт… это было слишком хорошо, но… твою мать… прости, я не знаю, что со мной… — новозеландец замолчал и затрясся в беззвучном плаче.

Эйдан не останавливал его, дав возможность выплеснуть всю горечь, накопившуюся за время одиночества. Рана была вскрыта, и яд должен был покинуть ее. Он молча прижимал его к себе, уткнувшись лбом в дрожащее плечо.

— Мне кажется, я предал его… — наконец смог выдавить Дин, не сомневаясь, что попутчик прекрасно поймет, о ком речь.

— Нет. Думаю, он только порадуется за тебя. За то, что ты снова захотел чувствовать. Он же сам просил об этом, вспомни. Не вини себя ни в чем. Жизнь продолжается, Дино. Ты не можешь все время убегать от нее и от своих желаний.

О’Горман повернулся к нему и судорожно выдохнул.

— Думаешь?

— Уверен, — кивнул Тернер и, взяв в ладони его лицо, вытер большими пальцами мокрые дорожки слез, вспомнив, как немногим раньше Дин вытирал слезы ему. И, как и он, Дин удивленно моргнул покрасневшими глазами и шмыгнул носом, забавно поморщив его. «Совсем, как ребенок», — подумал Эйдан, чуть улыбнулся и развел в стороны руки. — Кстати, благодаря тебе я промок до нитки, а мой походный гардероб предполагает наличие полного отсутствия какой-либо смены, кроме белья. То, в чем я был вчера, пришлось выбросить, спасибо пожару. О, нет — есть треники, но они чисто для дома, потому что дырявые и с вытянутыми коленками. Ты штопать умеешь? — брови новозеландца взлетели вверх, и он рассмеялся, — Я шучу, не пугайся! Обойдусь такими, какие есть, выхода все равно нет — эти джинсы до утра не высохнут…

— Прости, — пробормотал Дин, смущенно опуская глаза, — это я виноват. Хочешь, дам тебе свою футболку?

— Не жалко? — приподняв бровь, спросил ирландец.

Молодой человек фыркнул и улыбнулся, покачав головой.

— Вот… — Эйдан взял его за плечи и легонько встряхнул, — вот, правильно — улыбайся. Таким ты мне больше нравишься.

Дин шмыгнул носом.

— Спасибо тебе, ты возвращаешь меня к жизни, — выпалил он и покраснел.

— Это резиновому коврику спасибо, что мы не поскользнулись и не свернули себе шеи в этом душе, — хитро улыбнулся Тернер, указывая на пол, — а мне не за что. Ты сам можешь вернуть себя к жизни, Дино, и я думаю, что у тебя это прекрасно получится. — Он склонил голову набок и подмигнул. — Тебе не кажется, что мы подозрительно болтливы после кхм… после чего обычно расслабленно курят, а потом быстро засыпают?

Дин кивнул.

— Есть такое, — он улыбнулся и тоже склонил голову на бок, в точности скопировав Эйдана. Глядя в раскосые глаза, он тихо хмыкнул, — Твой оптимизм очень вдохновляет.

— Это ты на меня так влияешь. Обычно я мрачный и злой.

— Не верю.

— Правда-правда, — усмехнулся Эйдан, мягко поцеловал его и передернул плечами, — Еще немного, и я стану таким, потому что это просто жесть как отвратительно — принимать душ одетым! Тащи, что ли свою футболку, а то как-то не очень приятно стоять в мокрых шмотках.

О’Горман фыркнул и, обмотавшись полотенцем, пошел копаться в своих вещах. Перебирая одежду, он подумал о том, как ему удивительно повезло с попутчиком, человеком понимающим и, как и он, нуждающемся в поддержке и простом тепле. Повезло, несмотря на все странности, загадки и ужас, испытанный за такой короткий срок их знакомства.

— Надеюсь, у меня получится помочь тебе, Эйд, — вздохнул Дин.

Ирландец кое-как стянул с себя прилипшую одежду и глянул в зеркало. Клеймо, прикрытое амулетом, неприятно пульсировало. Он сдвинул ромб в сторону и нахмурился — очертания круга и глаза покраснели и набухли.

— Что тебе не нравится? — прошептал парень, — Почувствовал угрозу? Надеюсь, что в скором времени я избавлюсь от тебя… очень надеюсь.

Он вернул амулет на место. Поморщившись усилившейся пульсации и чуть дернув головой, Эйдан всмотрелся в глаза своего отражения. Сильная черная рябь пробежала по радужке раз, другой, норовя затопить теплый светло-карий оттенок. Парень сжал зубы и зажмурился.

— Ну уж нет. Ничего у тебя не выйдет — я не собираюсь на него злиться. Даже не мечтай…

Дин притянул ему растянутую серую футболку с полустертым принтом, и Эйдан долго хихикал, рассматривая свое нелепо выглядевшее отражение, весело сокрушаясь по поводу жуткого вкуса новозеландца.

— Где ты взял этот ужас? Если бы не принт, я бы подумал, что она досталась тебе по наследству от… минимум от дедушки!

— Я люблю удобные вещи, — пробурчал Дин в оправдание, — а она удобная.

— Ага, — Тернер оттянул футболку и усмехнулся, — отличное дополнение к моим удобным треникам.

— Не нравится, я поищу что-нибудь другое.

— Не надо, — парень притянул ткань к носу и вдохнул, — она пахнет тобой, это здорово. Ты вообще пахнешь, как луг в солнечный день.

Дин удивленно приподнял брови и усмехнулся.

— Да ты романтик!

— А еще ты пахнешь медом… — низким, бархатным голосом прошептал ирландец, поворачиваясь к нему, — и молоком, как маленький ягненок.

— Эйд… — молодой человек сглотнул. Звук этого голоса завораживал и возбуждал. — Черт… — он не выдержал и притянул Тернера к себе, — боюсь, нам грозит бессонная ночь, Эйд…

— Я совсем не против, — тепло улыбнулся Эйдан и накрыл его губы своими, вздрогнув от ледяного укола, пронзившего грудь.

О’Горман немного отстранился, с тревогой вглядевшись в его лицо.

— Все нормально?..

— Более чем, — кивнул Эйдан и вновь завладел его губами, томно лаская языком насмешливый изгиб верхней и улыбаясь сквозь поцелуй. — Ты знаешь, что охренительно красив, Дино?..

— Ты уже соблазнил меня, так что не старайся.