— Эйд, мы просто напились, — задыхаясь, сквозь поцелуй прошептал Дин, но парень не ответил, лишь сильнее прижал его к себе, и он сдался. — У меня уже очень давно никого не было…

Эйдан уткнулся в золотистый висок.

— Я знаю и не причиню тебе боли. Ты мне веришь?

— Верю, — ответил Дин, полностью отдаваясь во власть сильных нежных рук.

========== 5. Путь к выздоровлению ==========

Комментарий к 5. Путь к выздоровлению

Автор подумал-подумал, и решил не раздувать главу. И он очень извиняется за это…

Руки Эйдана скользили по его телу, стягивая серую толстовку, забираясь под тонкую ткань футболки. Снова ощущать тепло чьих-то рук на своей коже было странно, но безумно приятно, и Дин прикрыл ресницы, доверяясь напору ласки и желания. Алкоголь туманным призраком витал в мозгу, вяло корча идиотские рожи, но он решил не обращать на них внимания, как и на неспешно вращающуюся в голове карусель, очень сомневаясь, что она вызвана именно выпитым виски. Несомненно, причина головокружения обладала глазами цвета этого напитка, и, скорее всего, именно они его опьяняли: искрящиеся теплым сиянием, жаждущие, пронзительные. И в этих глазах не было даже намека на хмельной туман. «А в моих? — подумал О’Горман и улыбнулся, — Да какая разница? Расслабься и наслаждайся».

Он поднял руки, помогая Эйдану снять с себя футболку, и прильнул к нему, ощущая его мелкую недвусмысленную дрожь. Дин медленно выдохнул в ямку над ключицей парня, выглянувшую из прорези горловины, и легко прикусил бархатистую кожу, с удовольствием услышав тихий стон, сорвавшийся с чувственных губ попутчика. Сегодня, сейчас, он хотел дарить и брать — две вещи, от которых он отвык, но в которых отчаянно нуждался.

Дин проник под черную мягкую ткань, оглаживая ладонями пушистую грудь ирландца, чувствуя частые и сильные удары его сердца. Он скользнул руками выше, приподнимая футболку, зарываясь носом в такие соблазнительные густые темные завитки, и наткнулся на холодный металл. Выдох застрял на полпути — горло словно сдавили колючие морозные пальцы. Внезапно прокатившаяся по спине ледяная волна заставила Дина содрогнуться и замереть, крепко зажмурившись.

До боли родной голос явственно прозвучал в его голове: «Как ты можешь?.. А как же я, Дино? Предашь меня?», и образ Брайана — яркий и живой — возник перед сомкнутыми веками. Он смотрел на него с невыносимой болью и укором.

«Что я делаю?! Я не должен, не могу… Ох, Брайан…»

Задыхаясь от жгучей волны стыда и нахлынувшего чувства вины, Дин издал полный горечи стон и вырвался из объятий.

— Нет. О, черт… нет, — он отступил, отчаянно мотая головой. — Прости…

— Пожалуйста, — умоляюще прошептал Эйдан, пытаясь взять его за руки, — не думай ни о чем. Позволь себе чувствовать…

— Я не могу… прости.

Дин закрыл лицо ладонями, судорожно выдохнул и, не глядя на ирландца, быстро скрылся в ванной. Душ — вот, что могло помочь прийти в себя, избавиться от навязчивого непозволительного желания и протрезветь.

Эйдан застыл посреди комнаты с совершенно потрясенным видом.

Простояв так несколько минут, он опустился на свою кровать, пытаясь сдержать набежавшие слезы. Дело было совсем не в том, что Дин неожиданно спасовал и теперь его организм, возмущенный такой несправедливостью, был явно недоволен произошедшим, а в том, что он понимал — новозеландцу не хотелось отказывать, он желал близости не меньше самого Эйдана, если не больше, истосковавшийся по теплу и элементарной ласке.

Взъерошив непослушные кудряшки, он прижал руку к амулету и тихо зарычал. Всему виной был этот проклятый кусок золота. Именно он заставил Дина отступить, послав ему образ ушедшего любимого человека. Эйдан это знал. Но почему? Зачем? Ничего подобного никогда не было. Ни амулет, ни клеймо не мешали его интимным связям. Наоборот, ему казалось, что эта дрянь подпитывается его ощущениями, словно черная дыра, с жадностью заглатывая каждый стон и сладостный вздох его самого, и его мимолетных партнеров. Тут же было что-то другое. «Дин — не случайный перепихон в дороге, — подумал ирландец. — Этот парень мне не просто нравится — он мне нужен. Я это знаю так же четко, как и то, что безумно хочу его. Но амулету, кажется, это совсем не по вкусу».

— Черт… — прошипел ирландец, поморщившись от болезненного возбуждения, не думающего пропадать, — но ты не можешь его заставить. Не имеешь права и не станешь настаивать…

Он бросил взгляд на кровать Дина. Стопка чистых полотенец, предоставленных мотелем, так и осталась лежать нетронутой.

— Ох, Дино, — пробормотал Эйдан и вздохнул, покосившись на дверь ванной, из-за которой слышались звуки льющейся воды, — чем вытираться будешь?..

Он поднялся, выбрал банное полотенце и направился в ванную, убеждая себя в том, что желает лишь незаметно подсунуть его своему попутчику. С тем, что ничего не будет, следовало смириться.

Эйдан вошел, уверенный в том, что Дин его не увидит, скрытый от него шторкой…

Дин тихо выл, прижавшись лбом к прохладной плитке, проклиная себя за все сразу: за свою слабость, за трусость и никому не нужное самоотречение, которое, похоже, норовило стать его спутником навечно и за дикое, неуемное желание, сотрясающее все тело.

«Чего ты испугался? — мысленно застонал молодой человек, — Брайана нет, он всего лишь в твой голове, и пора отпустить его. Ты же сам хотел изменить свою жизнь, так в чем же дело?! Почему не провести ночь с этим парнем? О, черт… называй вещи своими именами: почему бы не трахнуться с ним, если вы оба этого хотите?! Никто не просит тебя любить! Ты конченый идиот, Дино! Нахрена ты его оттолкнул? Ты же хочешь его до отупения! Твою мать… это все амулет! В нем все дело».

Он открыл глаза и повернулся к двери как раз в тот момент, когда в нее проскользнул Эйдан с полотенцем в руках. Парень застыл, невольно скользя взглядом по его обнаженному телу, сглотнул и опустил ресницы.

— Я хотел… я принес… — начал ирландец и запнулся. Прижав руку к груди, он поморщился и тяжело выдохнул, — Все из-за этой хрени, да?..

Дин медленно кивнул и вдруг переступил невысокий бортик душа, схватил Тернера за руку и втянул под хлещущие струи воды. Вжав ошарашенного парня в стену, он попросил:

— Только не снимай футболку…

Мокрые, прилипшие к телу джинсы упорно не пожелали сниматься, и Тернер плюнул на бесполезную мысль избавиться от них, лишь приспустив резким, нетерпеливым движением. Прелюдии не потребовалось — они оба были слишком возбуждены, чтобы тратить на нее время и силы. Да в принципе, даже не задумавшись об этом. Все произошло слишком стремительно. Вода, сбегающая по ним потоками, не могла сделать проникновение менее болезненным, и, войдя ирландец мгновенно пожалел, что не устоял перед пленительным зрелищем прогнувшегося, зовущего тела, никак не подготовив его — сдавленный вскрик Дина больно резанул по ушам. Он и сам охнул, сжав зубы, и тут же попытался отстраниться, но попутчик яростно замотал головой, рвано выдохнул и решительно подался навстречу. Зажмурившись, парень застонал, потрясенный его теснотой и жаром. Дин подхватил его стон, скребя ногтями по плитке, и снова двинул бедрами, но Эйдан придержал его, дрожа от напряжения.

— Я обещал не причинять тебе боли…

— Не думай об этом!.. Пожалуйста!..

— Да… — выдохнул ирландец, привалился к его спине и, войдя одним сильным толчком, снова напряженно замер. Из груди новозеландца вырвался новый долгий стон.

— Не сдерживайся, прошу…

— Ох, твою мать… сумасшедший, тебе же больно…

— Блять… только не надо меня жалеть!.. — прорычал Дин.

Первые ощущения были не из приятных, но он знал, что скоро это пройдет, и не собирался вести себя как пугливый девственник. Он хотел ирландца, и это желание было настолько сильным, что пару минут дискомфорта не имели никакого значения. Но парень медлил и, зарычав, Дин сам начал двигаться.