— Выродок! Мерзкий выродок! — вышвырнув студента из дома, орал мистер Тернер. Схватив сына за мягкие кудри, он со всей дури приложил его головой о косяк. — Отрастил космы! Жалкий… педик! Урод!

Эйдан охнул и осел на пол, прижав руку к разбитому затылку и ощутив на пальцах теплую кровь.

— Папа, не надо. Пожалуйста… — прошептал он, — я такой, какой есть. Я не могу по-другому… прости и пойми меня, пожалуйста!

— Заткнись!

Удар в лицо застал его врасплох. Эйдан вскрикнул и схватился за нос, глупо таращась на отца, чувствуя, как между пальцев побежали горячие струйки. Мистер Тернер снова замахнулся. Глухо зарычав, Эйдан рванулся ему навстречу, перехватывая руку, и, схватив за растянутую домашнюю майку, вжал в стену.

— Не надо отец! Мне не тринадцать лет — я могу ответить!.. — прошипел он.

— Ответить? Мне?! Грязный педик! Сначала та мерзость, что я обнаружил у тебя под кроватью, а теперь это?! — мистер Тернер оттолкнул сына и плюнул ему под ноги. — Вот оно, истинное проклятие, ты, отмеченный демоном — ты вырос уродом во всех смыслах! Убирайся из моего дома! — рявкнул он. — Вон отсюда! Сегодня же!

Тяжело дыша, отец исчез в кухне, громко хлопнув дверью.

Размазывая по лицу кровь и беззвучные злые слезы, Эйдан поплелся в ванную.

Защелкнув замок, он привалился к раковине и зажмурился. «Отмеченный демоном» и «урод» — наконец отец высказал вслух все, о чем предпочитал помалкивать последние пять лет. Честно и прямо.

Ярость и обида подступили горькой волной к самому горлу, норовя выплеснуться в отчаянный вопль, в желание разнести все к гребаной матери и… ответить. Впечатать кулак в перекошенное ненавистью лицо родителя, размазать его по стене как таракана.

— Ненавижу… — прорычал Эйдан, — Блять, ненавижу тебя!..

Грохнув по раковине кулаком, он дернул головой и громко застонал, подняв глаза на висящее перед ним зеркало. Отражение смотрело на него, сверкая ярко-зеленым взглядом.

— Твою мать, очень вовремя, — прошипел парень и закрыл глаза, — самое время заняться чужими проблемами…

Обреченно вздохнув, он закусил губы, приготовившись к очередному видению. Что он должен сделать на этот раз? Спасти соседского малыша, выбежавшего на проезжую часть ровненько под колеса автомобиля или снять котенка с дерева?

— Отомстить…

Эйдан вздрогнул и распахнул глаза, испуганно всмотревшись в свое отражение. Яркая зелень радужки дрожала, покрываясь рябью, словно поверхность водной глади, потревоженная легким ветром. Он медленно моргнул и, вновь взглянув в зеркало, хищно улыбнулся — рябь исчезла и вместо ярко-зеленых глаз на него смотрели две бездонные, пустые угольно-черные дыры.

— Сюрприз, папа…

— Эйдан?..

Тернер вздрогнул.

— Извини, задумался. В общем, я решил больше не травмировать своего родителя и ушел. В тот же день, — парень грустно рассмеялся. — Так что я — такой же, как и ты. И я знаю, что такое одиночество. А не говорил тебе обо всем этом, потому что ты бы мне не поверил. Ведь так не бывает, правда? — он сел и задумчиво посмотрел на запад. — Ты и сейчас мне не веришь, а, если я попытаюсь доказать, то ты только испугаешься или разозлишься еще больше, приняв все это за насмешку. — Дин не ответил, вскинув на него удивленный и настороженный взгляд. — Ладно, твое дело. Ну, что ж, предлагаю не омрачать сегодняшний прекрасный вечер такими разговорами и не самыми радужными воспоминаниями. Лучше схожу еще за одной.

Новозеландец согласно кивнул.

Когда Эйдан вернулся, шурша бумажным пакетом с «огненной водой», молодые люди продолжили любоваться затухающим закатом, методично напиваться и болтать ни о чем, не затрагивая щекотливых тем личного прошлого.

Дин вновь расслабился, перестав злиться и обижаться — в конце концов, именно Эйдан оказался гораздо честнее и откровеннее его. По мере того, как пустела вторая бутылка, он все чаще ловил себя на том, что подолгу задерживает взгляд на красивом лице, невольно сглатывая и борясь с оправданными и вполне осуществимыми, если верить словам ирландца, желаниями. Несмотря на опьянение, а, возможно, благодаря ему, Дин не мог избавиться от зудящей мысли, что до одури хочет попутчика.

«Почему — нет? Просто секс, ничего больше, — думал он и тут же одергивал себя, отводя глаза и сжимая зубы. — А, если это и правда окажется насмешкой с его стороны, гребаным приколом? Не боишься обломаться после такого долгого перерыва? Боюсь, — соглашался он с самим собой, — очень боюсь и не хочу этого».

Они просидели до полуночи и засобирались, ощутив пятыми точками потянувший от остывающей земли холодок, от которого приговоренный литр виски почему-то не спасал.

— Странно, — немного заплетающимся языком пробормотал новозеландец, когда они двинулись к освещенному маленькими фонарями мотелю, — мы столько выжрали, но я не чувствую себя бухим в стельку…

— Это потому, что мы плотно поели перед этим, — с видом знатока заявил Тернер и улыбнулся, склонив на бок голову. — Признаюсь, я, вообще-то, пьян… но ты прав — не так, как того стоило ожидать! А, может, нам это только кажется? — весело спросил он и расхохотался.

О’Горман хмыкнул — очень даже может быть.

На полпути к домику Эйдан вдруг притормозил и, встав перед Дином, упер руки в бока.

— Так. Между прочим, ты обещал научить меня методу Хаймлиха! Почему я до сих пор не обучен?!

Дин прыснул — возмущенный и захмелевший ирландец с торчащими в разные стороны кудряшками выглядел предельно забавно.

— Ты же все знаешь! — фыркнул он.

Эйдан почесал нос и пожал плечами.

— Ну, не все я знаю и не всегда, я же говорил. И вообще, откуда индейцы могли знать про этот метод? Его тогда и не изобрели еще, наверное…

Он осекся, захлопав ресницами, осознавая, что ляпнул сейчас что-то явно напоминающее бред сумасшедшего. Дин рассмеялся и потрепал его по взъерошенным волосам.

— При чем тут индейцы? Эх, ты… пошли, научу в номере, а то еще увидит кто, подумает, что ты хочешь меня убить.

— Я буду учиться на тебе? — радостно воскликнул Тернер, сверкая глазами.

— Вообще, я бы предпочел какой-нибудь манекен, — Дин оценивающе посмотрел на сильные руки парня, освещенные мягким светом фонарей, — потому что боюсь, ты переломаешь меня пополам.

— Не волнуйся, я буду осторожен, — заверил его ирландец, и, хихикая, они направились дальше.

Все так же весело и пьяно похрюкивая, они ввалились в номер.

Включив свет, Эйдан вышел на середину небольшой комнаты и вопросительно изогнул бровь.

— Ну?

— Что, прямо сейчас? — улыбнулся Дин, пытаясь стянуть кроссовок с левой ноги, прижимая задник носком правой и при этом с трудом удерживая равновесие.

— Нет, в следующей жизни. У тебя, друг мой, дурная привычка давиться всем подряд, и я не хочу стать свидетелем асф… асфиксии, — выговорил Тернер.

— Ладно.

Наконец, Дину удалось справиться с жестоким сопротивлением собственной обуви и он, чуть пошатываясь, подошел к парню.

— О’кей. Стань у меня за спиной, — Эйдан повиновался, — теперь обхвати меня, одну руку сожми в кулак и большим пальцем прижми ниже солнечного сплетения. Ага, вот так. А теперь…

Дин запнулся, почувствовав на шее горячее дыхание склонившегося к нему ирландца.

— Что теперь?..

— Надо резко надавить… ладонью другой руки, — губы невесомо коснулись его кожи, и, задохнувшись, Дин прикрыл глаза, — другой руки… ладонью…

— Я понял. Не хочу тебя поломать, — прошептал Эйдан и медленно развернул его к себе.

Дин поднял на него глаза и сглотнул. Губы Эйдана были совсем близко, даже тянуться не пришлось бы, чтобы припасть к ним, просто чуть податься вперед.

— Так не бывает, — выдохнул он.

— Бывает…

— Хоть в это и сложно поверить?..

— Да…

Дин судорожно вздохнул и, не в силах больше сдерживаться, жадно приник к мягким губам ирландца, нежно обхватывая ладонями его лицо.