«Я не хочу стать причиной гибели тебя, как художника», − подумал юноша, подавив в себе неожиданный и весьма болезненный укол ревности, и взглянул на Россетти, полный решимости начать бурный спор, если тому придёт в голову поддержать мисс Верден. Восторженно-ошарашенное выражение на лице итальянца заставило его печально улыбнуться, − Данте не собирался никого поддерживать, он вообще казалось, не услышал слов, сказанных Джейн. Он замер, поражённый новостью, недоверчиво вглядываясь в глаза неуклюжего приятеля. Моррис нервно кивнул.

− Ну да, я подумал, что будет верхом несправедливости и недоверия отказывать тебе, ведь мы друзья. Вернее, Джейн меня в этом убедила…

Данте счастливо рассмеялся и хлопнул его по плечу.

− О, Уильям! Я безгранично тебе признателен! — воскликнул он, сердечно пожал руку художника и устремил горящий взгляд на его спутницу. − Джейн, благодарю вас, это огромная честь для меня! Видит Бог, как я счастлив узнать, что вы приняли моё предложение! Пускай срок истёк уже сегодня, но, полагаю, мне удастся договориться с Рёскиным и получить небольшую отсрочку. Думаю, пары дней вполне хватит, чтобы закончить работу. О, Святой Лука снова благоволит мне! Спасибо, друзья мои! — переполняемый эмоциями, он ещё раз хлопнул по плечу Морриса, подскочил к его невесте, но вовремя сдержался, чтобы не припасть без спроса к её ручке, и лишь признательно склонил голову, сверкнув белозубой улыбкой. − Джейн, если вы не против, завтра же приступим к работе!

Красавица, опустив ресницы, кротко кивнула.

− Когда вам будет угодно, Габриэль.

− О, вы так добры! Прекрасно! Просто великолепно! Это не должно занять слишком много вашего времени, Джейн − мне нужно только ваше лицо. Простите за вольность, но все остальное уже написано, − Россетти рассмеялся и пожал плечами. − Не буду вдаваться в подробности моего творческого процесса, но скажу одно: он непредсказуем… − бросив быстрый взгляд на Тимоти, он повторил: − Совершенно непредсказуем. Но оставим эти подробности! Итак, милая Джейн, прошу простить за дерзость, но полдень вас устроит? — увидав очередной кивок темноволосой головы, Данте все же отбросил приличия, без спроса коснулся губами бледных тонких пальцев и лучезарно улыбнулся побагровевшему Моррису. — О, Уильям, ты и твоя невеста — мои спасители. Благодарю тебя, мой друг, за оказанные честь и доверие…

Розалия демонстративно кашлянула, глядя на него.

− Габриэль, ты забываешь, что Тимоти…

Не дав договорить, Тимоти легонько сжал её руку и покачал головой.

− Всё в порядке, − тихо заверил он рассерженную подругу и добавил громче: − Какая замечательная новость. Конечно, не стоит терять времени даром. К тому же, моё присутствие вовсе не обязательно, ведь на картине осталось лишь одно белое пятно — Беатриче, а меня Габриэль и так уже написал. — Он улыбнулся итальянцу. — Уверен, мистер Рёскин пойдёт тебе навстречу. И… − он понурил голову, − прости меня за то, что я стал причиной задержки в работе…

− Ох, солнышко… − Розалия нежно обняла его, − не смей себя винить, ведь любой может заболеть. А если кто и виноват в том, что случилось… — она осеклась и выразительно глянула на Россетти.

Потупив взор, Габриэль благоразумно промолчал.

***

Тимоти в одной ночной рубашке стоял у окна и с тоской смотрел на улицу, медленно погружающуюся в сумерки первого сентябрьского вечера.

Вот и осень…

Прижавшись лбом к стеклу, он печально вздохнул: как много восхитительных тёплых летних вечеров им было упущено благодаря своей глупости! Вероятно…

Снизу доносился приглушенный гомон посетителей паба, кто-то затянул пьяным, но не лишённым мелодичности голосом разухабистую песенку о моряке-рогоносце и его ветреной жёнушке, и Тимоти грустно усмехнулся: вот уже два дня он изо всех сил старался занять себя чем-нибудь, чтобы избавиться от навязчивых ревнивых мыслей. Сам виноват − убедил Россетти не приходить к нему, чтобы дать художнику возможность полностью погрузиться в работу и, наконец, закончить её. Но, Господи! Он не думал, что вновь проснувшаяся ревность окажется столь сильной и изматывающей!

− Я так устал без устали вздыхать, измученный тщетою ожиданья, что ненавидеть начал упованья и о былой свободе помышлять…* − задумчиво прошептал юноша, медленно выдохнул, дрожащим пальцем вывел на запотевшем стекле заглавную «Г» и тут же раздражённо смазал её − картины жарких объятий прекрасной девы и любвеобильного итальянца так и мельтешили перед глазами.

Отвратительные два дня! Чтобы хоть как-то отвлечься, он читал, без особого энтузиазма пробовал переводить, даже пытался рисовать, набросав в неизменной тетради карандашный портрет Габриэля, весьма отдалённо, на его взгляд, напоминающий оригинал, но ничто не помогало.

Весёлая песенка внизу смолкла, и взрыв дружного хохота сотряс паб.

Тимоти с тоской посмотрел на дверь. Пожалуй, стоило отвлечься от тяжких дум более действенным способом, нежели чтение или переводы…

Посчитав себя вполне оправившимся, если не учитывать лёгкой слабости и незначительного кашля, он решил, что вправе без особых угрызений совести нарушить «строжайший постельный режим». Далее сидеть в совершенном одиночестве в опостылевшей комнате он не мог. Переодевшись, он спустился вниз.

Столик, за которым обычно собиралось Братство, пустовал. Немного опечалившись этим фактом, Тимоти скользнул за стойку, улыбнулся изумлённому взгляду мистера Тейлора и принялся молча протирать вымытые бокалы.

Дядя растерянно почесал макушку, беззлобно прикрикнул на Саймонса, требующего замолчавшего певца исполнить ещё что-нибудь в таком же весело-развязном духе, вышел из-за стойки, собрал пустые кружки с ближайшего стола и, сполоснув их в тазу, нерешительно протянул Тимоти.

− Зачем ты поднялся? Ведь доктор велел…

− Пожалуйста, дядя… − перебил племянник и умоляюще посмотрел на него, − не стоит беспокоиться, я прекрасно себя чувствую, а доктор Марлоу явно перестраховывается… − он забрал кружки и печально улыбнулся. — Я больше не могу лежать без дела, правда. К тому же, − он поискал глазами помощника, но, разумеется, не обнаружил его, − насколько я могу судить, вам все равно больше некому помочь, кроме меня, разве не так?..

− Некому, − скривившись, признал мистер Тейлор. — Чёртов Джимми опять куда-то пропал. Уже битых два часа его нет, негодяя эдакого! Однако тебе следует вернуться в постель…

− Я в полном порядке, − заверил Тимоти и бросил на него виноватый взгляд.

Всё-таки с его стороны было несправедливым полностью лишать дядю своей помощи и поддержки. Неблагодарно, эгоистично. Следовало бы приструнить свои желания ради единственного родного человека, давшего ему кров и по сути заменившего отца.

— Позвольте мне остаться, прошу вас, ведь вам одному тяжело управляться со всеми делами…

Мистер Тейлор ласково провёл ручищей по золотистым локонам.

− Стоило бы загнать тебя обратно. Ишь, полегчало ему!.. — он по-доброму усмехнулся и снова почесал макушку. — Ну, да ладно, оставайся, но обещай: если устанешь или плохо себя почувствуешь — немедленно отправишься в свою комнату.

— Обещаю, − с готовностью кивнул племянник.

Мистер Тейлор потрепал его по плечу и вздохнул.

− Спасибо тебе, мой мальчик… Что уж греха таить − одному мне и правда тяжеловато… Чёрт побери, когда объявится этот бездельник — шкуру с него спущу!

Тимоти, комкая в руках чистое полотенце, робко посмотрел на родственника.

− Дядя… может, не стоит дальше держать здесь Джимми? Толку от него всё равно никакого, одни расстройства и неблагодарность.

− Да, ты прав, − согласился мистер Тейлор. — Давно пора нанять кого-нибудь другого, а несносного пьяницу вышвырнуть к чёрту. Эх, это всё моя жалость к нему − был же когда-то приличным человеком, служил в полиции…

− В полиции? — удивлённо вскинул брови Тимоти, − Но кем?!

− Писарем или что-то вроде того, − с усмешкой ответил мистер Тейлор, −, а теперь вон до чего скатился. Ладно, Бог ему судья, но я непременно последую твоему совету и завтра же займусь поисками замены — не хочу обременять тебя хлопотами, ведь ты только оправился, да и мистер Россетти наверняка захочет тебя выкрасть при первой же возможности.