– Прогнала?

– Да, как только она завела речь о моей магии.

– Это так странно звучит. Ты прогнала Богиню, а она ушла…

– Ушла, чтобы вернуться через триста лет и поковыряться в моей ране, показав мне счастливую жизнь Ликаи. У меня не было никого, Хейли. Я отгородилась даже от тех, с кем попала в этот мир, и мне бы радоваться счастью сестры, а я сочла ее предательницей. Как же, Витор мертв, а она вышла замуж, родила сына. Да еще, будто в насмешку, назвала того моим именем!

– Она не…

– Я знаю, что она была мне благодарна. Наша связь для нее была всем, и, утратив меня, ей, скорее всего, пришлось нелегко, прежде чем Ликая действительно стала счастливой. Она, в отличие от меня, пошла дальше. Позволила себе любить и быть любимой. Я же не смогла мыслить разумно, во мне бурлили ненависть, обида, зависть. Все те низменные чувства, что так порицаются обществом и какие в других я считала неприемлемыми. А еще, вместо того чтобы протянуть руку помощи, ваша Богиня требовала от меня стать настоящей смертью. Той, что должна провожать души на путь перерождения. Словно я и так мало страдала! – Мартина вскинула голову и фыркнула. – Не о таком будущем мечтала принцесса, пусть уже несуществующего государства. Я все никак не могла отделаться от своего прошлого. Не видела, в чем нуждается этот мир, и не хотела замечать изменений. Впрочем, как и ваша Богиня.

– Что она упустила? – Я намеренно пропустила высказывания о принцессе, понимая, что в Мартине говорит злость на себя. Кто его знает, как повела бы себя я, когда бы мой мир рухнул? Как бы отнеслась не только к чужим, но и чуждым людям и как бы среагировала на смерть любимого мужчины и счастье той, что легко забыла о том, кто ее любил.

– Коренные жители не перерождались, вместо них мир заполняли погибшие в Драгонарии.

– Но они и так не перерождались, иначе бы зачем Богиня вас ждала.

– Почему же… перерождались. Но в очень небольшом количестве. Именно поэтому население было в несколько десятков раз меньше, чем сейчас. Однако с приходом нас, и, в частности, моего отца, картина кардинально изменилась. Всплеск рождаемости значительно превышал смертность.

– А разве это плохо? – осторожно уточнила я. – Несправедливо погибшие получили шанс на новую жизнь.

– Марионетки, Хейли, очередные свиньи на убой. Когда мы поняли, что император не имеет власти над нами и к тому же ничего не может сделать жителям этого мира, мы решили, что его настигла кара небесная. Он превратился в то страшное нечто, которое можем видеть только мы и которое вечно будет скитаться по новой земле, не зная покоя и радости. Понимаешь? Мы решили, что это возмездие за все, что он натворил! Мы ликовали, не разобравшись в его природе, не обратив внимания на то, чем он стал в действительности.

– То есть вы не сразу поняли, что он убил всех подданных Теневой империи и аккумулировал их магию в себе?

– Именно. О том, что он замкнул на себе всех, кого перенес, а также завладел их душами, я узнала тогда, когда однажды обнаружила себя здесь!

– Как это?

– Это случилось через десять лет после того, как я прогнала Богиню повторно. Эта надменная дамочка реально полагала, что я буду рада отдать себя и свою жизнь служению ей и ее детищу, при этом не получая ничего взамен. Знаешь, я до сих пор считаю, что именно поэтому мужчина, предназначавшийся ей в мужья, легко от нее отрекся. Попробуй ужиться с женщиной с таким-то характером.

– Мартина, она же не обратилась к твоему отцу? – догадка потрясала, но хотелось бы верить, что я ошиблась.

– Обратилась. Ее не интересовали другие, потому что только мой дар и дар отца были сильными. Остальные на нашем фоне казались капельками, мы же были океаном. Она настолько хотела оказаться победителем, что решилась не только обратиться к нему за помощью, не простив моих отказов, но и пошла с ним на слияние.

– Не понимаю.

– Она хотела дать ему тело, Хейли, но не учла того, что повышение рождаемости, а также странные смерти людей, не достигших преклонного возраста, – дело рук моего отца. В людях всегда была магия, они жили долго за счет живительной силы Богини, а она, в свою очередь, идентична той, которой владеет моя сестра Ликая.

– Получается, он пытался возродить себя с помощью жертвоприношений?

– Верно, и у него не получалось. Он ведь так и не обрел тело, но смог наконец в полной мере управлять всей сумасшедшей силой, что была ему подвластна.

– И к этому еще добавилась часть сил Богини…

– Не часть. Вся сила.

– Ты уверена? Потому что если он овладел всей, то вряд ли бы…

– Не перебивай, – одернула меня бывшая принцесса. – Он завладел всей силой, сделав Богиню обычным, смертным человеком! Рыжеволосая девчонка, которой суждено было не просто перерождаться, а каждый раз умирать молодой, пока в итоге ее новое воплощение не превратили в три уродливых существа.

– Три уродливых существа… – эхом повторила я.

Стоп. Рыжая, убившая себя у ног статуй. Три сестры, предавшие Хеллу и полюбившие Эльхора.

– Обольщающие горгоны – это наша Богиня?!

– Да. И убить ее, чтобы она навсегда исчезла, должны ее собственные творения.

– То есть те, в чьем рождении не участвовал Велиар?

– Скорее, те, чьи души изначальны и не привязаны к императору, как к источнику. Велиар рассчитывал, что этих монстров быстро истребят.

– Почему мне кажется, что таких не осталось вовсе?

– Я знаю как минимум одну такую душу, а как максимум… – Мартина выразительно посмотрела на меня. – Признавайся, была мысль убить горгон?

– Была, – кивнула, – потому что в воспоминаниях Хеллы статую Эльхора оживили жертвоприношением. Рыжеволосая девушка убила себя подле его ног. И я предположила, что горгоны и есть те три рыжие сестры, которых на воспитание взяла Хелла. А они, в свою очередь, – новое воплощение самой первой девушки.

– В этом случае вместо настоящего Эльхора возродилась бы душа того, кого призвал Велиар, а не несчастный мальчик, беззаветно влюбленный в мою внучку.

– Те дети, которых я увидела, когда только поняла, что нахожусь на Грани, они так и остались детьми? Я имею в виду, что Хелла родила дочь Сизери, а Эльхор дал жизнь роду Валруа.

– Они остались детьми, Хейли, в то время как их телами пользовались другие души. В последний раз вместо Хеллы была призвана моя душа. Но давай по порядку?

Молчу. Смотрю на женщину и сжимаю губы. Потому как если открою рот, вряд ли она сможет остановить поток моих вопросов.

– Когда император прошел слияние с Богиней, то получил безграничный доступ к ее силе. Она не могла ею пользоваться. Но и сам он не вернул желаемое, мало того, магия не принимала его, расщепляла и отталкивала.

– Откуда ты…

– Знаю от Богини, точнее, от того, кто был способен услышать ее зов.

– Я поняла, о ком ты.

– Позже, если захочешь, я представлю им тебя. Сейчас ты не готова к знакомству, – ухмыльнулась Мартина. – Мой отец не был глупым, Хейли, считай, что он создал неиссякаемый резерв магической силы, обличив его в форму огненного столба, к которому имел безграничный доступ. Однако Богиня – это не просто слова…

Женщина зажмурилась и продолжила:

– Она оставила для себя лазейку. Даже убивая и воскрешая ее человеческую форму, Велиар не достиг нужного результата. Она все еще имела возможность контролировать сердце своего мира, используя для этого тех, кто смог бы откликнуться на ее магию, впитать ее и преобразовать.

– Сердце мира?

– Каждый мир имеет сердцевину, – кивнула Мартина. – Но обладает разной формой. Это не значит, что сердце нечто осязаемое и видимое. Его нельзя потрогать или завладеть им, но можно разрушить и изменить.

– Это все очень путано, – осторожно произнесла я. – Есть сердце, но его нельзя потрогать или увидеть, зато возможно изменить.

– Я могу назвать сердце мозгом, – улыбнулась Мартина. – Или главным механизмом нашего мира. То, что позволяет людям и другим существам рождаться и умирать, воспроизводить энергию и ее же отдавать.