- Как видишь, не очень, - Маргарита отстранилась, размазывая кулачками по лицу слезы, - Как ты мог? Как ты мог бросить нас? Ты обещал, что не оставишь нас. Лжец ты, лжец и сволочь! Я ненавижу тебя... и всё так же продолжаю безумно любить, - она уже не помнила, сколько пощечин отвесила ему, всё ещё продолжая колотить по его груди, выплескивая свои боль и гнев, но теперь уже больше по инерции, - Скажи, Жан, я - дура? - прошептала она, успокоившись и устало опустив голову ему на грудь.
- Ты - самое лучшее, что было в моей жизни, - стоило его рукам лечь ей на талию, как она начала плавиться от его горячего дыхания на своей коже. Насколько же глубоко они успели проникнуть под самую кожу друг друга, в самую сущность.
- Не говори так... Ничего не говори... - она накрыла своей ладонью его губы, - Лучше обними меня крепко-крепко и поцелуй, как умеешь целовать только ты, - в висках отчетливо отбивался пульс собственного сердца, а тело само потянулось к нему, - Пусть это всего только сон, пусть я проснусь и снова окажусь в одиночестве, пусть... Но - сейчас ты мой, только мой...
- Марго... - прохрипел Джон, бессознательно, но с таким упоением, отвечая на её поцелуи, - Ты смерти моей хочешь? Если ты сейчас не остановишься, то я умру.
- Ничего, тебе полезно, - заметила Маргарита, пока она одну за другой расстегивала пуговицы на его рубашке, - Замолчи. Я всё сделаю сама, - и он не нашел в себе сил противостоять ей, когда его губы скользили по изгибу её шеи, по плечам, спускаясь всё ниже.
Они и не заметили, как дальше переместились на постель, утонув в прохладном шелке простыней и покрывал, пока оба обессилив, не уснули в крепких объятиях друг друга.
И без зрения, он совершенно ясно мог представить себе её образ - как и тогда, когда он вот так мог целую вечность смотреть, как она просто спит рядом, когда её темные волосы рассыпались по подушке, сомкнутые ресницы прикрытых глаз слегка подрагивают, на губах застыла легкая улыбка, а грудь вздымается в такт размеренному дыханию, что почти забыл, для чего он здесь - само её присутствие рядом лишало его разума и силы воли:
- Прости меня, Марго, прости и пойми, - он провел рукой по её волосам и наклонился поцеловать - теперь его глазами стали руки, коснувшись пальцами её лица, прислушавшись к её дыханию, он мог считать все её эмоции, - Ты не должна продолжать жить с этой болью. Позволь мне унять её и забрать с собой. У тебя впереди вся жизнь, не лишай себя права на неё. Я дарую тебе свободу от всех клятв и освобождаю твоё сердце для новой любви, и пусть она принесет тебе счастье. Моя душа, моя печаль... - он снял с её пальца обручальное кольцо и поцепил его на цепочку на шее, отметив, что Фродо Беггинса из него, пожалуй, не выйдет, ибо тяжесть этого кольца для него несоизмеримо сильнее любого Кольца Всевластия.
"Слишком мало сказать - "Прости". Слишком много ответить - "Прощаю". Очень страшно сказать - "Отпусти...". Невозможно сказать - Отпускаю..."
Мужчина тяжело поднялся с постели и, одевшись, исчез. А утром эта ночь покажется ей лишь сладким сном, что призван заглушить печаль.
В пылу страсти Маргарита не заметила, что он слеп, а он ни чем не выдал себя, наизусть помня каждый сантиметр её тела и каждый изгиб.
Проснувшись поутру, Маргарита выглядела странно спокойной и была полна энергии. Она сама приступила к готовке завтрака и уже распланировала себе на день сотню дел.
Глядя на неё в таком состоянии, златовласая только недоуменно вздернула бровь:
- Марго, ты хорошо себя чувствуешь?
- Лучше, чем когда-либо, - киношно улыбнулась Маргарита, поправив выбившийся локон.
- А как же Джон? Ты же только вчера так убивалась по нему.
- Это было вчера, как ты верно заметила, дорогая, - Маргарита деловито отрусила ладошки от муки и щелкнула златовласую по носу, - Надо жить дальше. Надеюсь, Жан сейчас в лучшем мире и порадуется за нас, видя, что я не опустила руки. Нашим детям нужна счастливая мать.
- Но, с тобой что-то не так - ты патологически счастлива.
Маргарита только хмыкнула на это замечание и принялась доставать из духовки очередную порцию печенья.
"Опустела без тебя земля, как мне несколько часов прожить,
Так же падает листва в садах, и куда-то всё спешат такси.
Только пусто на земле одной без тебя, а ты, ты летишь и тебе
Дарят звёзды свою нежность..."
С. Гребенников, Н. Добронравов "Нежность"
И только когда по радио зазвучала одна из композиций в исполнении Джона в память о погибших в авиакатастрофе, её наконец прорвало, не могло не прорвать - настоящую боль и настоящую потерю не унять и не возместить одним взмахом руки. Сначала она стояла не шелохнувшись, потом медленно опустила руки, так что выронила поднос, и всё печенье рассыпалось по полу. Затем она сняла фартук, высморкнувшись в него, и села на колени, заходясь судорожными всхлипами:
- Как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? никогда не прощу тебя, слышишь, Жан!Господи, хотя, кому я вру? Прощу, конечно, как и всегда прощала и прощать буду, только вернись. Вернись, слышишь! Где бы ты ни был, я всё равно отыщу тебя - и плевать, на земле ты будешь или под землей. Я не сдамся! Никогда не сдамся...
И снова по нервам ударила музыка, от которой Маргарита чувствовала, что лишается рассудка. Девушка резко поднялась на ноги и обрушила весь свой гнев на радиоприемник, разможжив его об пол.
В таком невменяемом состоянии её и застал Ондзи, с трудом прорвавшийся через столпившихся у дома репортеров:
- Да вы совсем обезумели в погоне за сенсацией?! - азиат захлопнул дверь прямо перед самым их носом, - У людей горе. Да как вы можете? Быстро убирайтесь, пока я не вызвал полицию!
- Нет! Это просто безумие какое-то, - Маргарита нервно расхаживала туда-сюда по комнате, обхватив голову руками, - Я не одену черное и не пойду на похороны. Нет-нет-нет! Господи, мы же говорим о Джоне! Если я пойду, то это будет означать, что я смирилась. Это будет значить, что он на самом деле умер, а я никогда... Никогда... Господи, я же просто не выдержу этого! Неужели он теперь будет приходить ко мне только во снах? Он так и не узнает, что у него будет сын? Этого просто не может быть. Ведь это - Джон, так же: он не может просто взять и умереть!
А с улицы продолжали доноситься взволнованные голоса журналистов:
- Всего несколько вопросов для прессы - ответьте на них. Что вы чувствуете? - и так далее, и в том же духе, - Что вы намерены дальше предпринять? Будете ли вы и дальше продолжать дело супруга? Кто теперь возглавит модный дом, основанный вашим мужем и сохранит его традиции?
Наконец, не выдержав, Маргарита, обойдя Ондзи, открыла дверь и вышла на крыльцо:
- Да что с вами, люди? Дайте мне его спокойно оплакать! - от беспокойства накатили слабость и тошнота, - О, Боже, меня сейчас вырвет...
Девушка согнулась пополам и спешно вернулась в дом:
- Утренняя тошнота? Вы в положении? Какой у вас срок? Вы уже знаете, кто у вас будет: мальчик или девочка? - с микрофонами и диктофонами в руках, корреспонденты принялись трезвонить, и этот звук сводил с ума, - Ваш муж знал? И всё равно отправился в поездку? Вы пытались его отговорить? Вы собираетесь рассказать детям о гибели отца?
Внезапно развернувшись в противоположном направлении, Маргарита вернулась с служителям прессы, и вид у неё был более, чем сердитый, а глаза её горели гневом:
- Вы, что - оглохли?! Убирайтесь вон, мерзкие стервятники! Сейчас же! - растолкав людей с крыльца, она отняла у нескольких газетчиков их микрофоны и разбила пару фотоаппаратов, - Пошли прочь, пока я не испепелила вас к чертовой матери!
Её действия привели толпу в замешательство, и пока люди не опомнились, азиат поспешил вернуть девушку домой:
- Представление окончено! Вам лучше удалиться, комментариев не будет, - он снова успел закрыть дверь, прежде чем они успели что-либо сообразить, и передал девушку в руки златовласой подруге, - Дэни, уведи её в комнату, пожалуйста.
