– Кто такие? – поинтересовался охранник.

– Барахольщики мы.

– Что за барахольщики?

– Ищем то, что осталось от старого мира и продаём. Этим и живём.

Пятнистый внимательно оглядел друзей с ног до головы, открыл шлагбаум, пропустил их и указал на коновязь у бревенчатого домасразу за баррикадой.

– Лошадей сюда, а сами в дом.

Ну, в дом, так в дом. Привязав коней, поднялись по скрипучим ступенькам и толкнули дверь. На входе их сразу обыскали, отобрали ножи и небольшие арбалеты для стрельбы в упор. Большие арбалеты снял с седел второй пятнистый, который страховал первого. Женька хмыкнул, оценив мастерство специалистов, спрятавших потайной карман с пистолетом так, что при обыске его не нашли.

Друзей сразу поместили в небольшое помещение, отделённое от основного помещения решёткой и, в ответ на возмущения, грубо сказали, чтобы они заткнулись, их никто сюда не звал и скоро приедет начальство и разберётся.

Ждать пришлось часа полтора. Потом в комнату вошёл мужчина средних лет в чёрной одежде с множеством карманов. Первым вывели Кота, и чёрный завел его в другую комнату. Женька стал прислушиваться, но, кроме невнятных голосов, ничего не разобрал. В изменённое состояние входить было опасно, хоть тогда бы он услышал всё прекрасно. Но, в этом случае, он смог бы выдать себя охраннику, внимательно наблюдающему за ним, неосторожным рыком или слишком быстрым движением. А раскрывать свои способности раньше времени парень не хотел.

Наконец, голоса стихли, дверь открылась, из неё вышел чёрный и жестом приказал заводить Женьку. Вот и хорошо. Наверное, то, что сказал при допросе Кот, удовлетворило мужчину, сейчас он уточнит кое-что у парня и отпустит их. С такими радужными мыслями он перешагнул порог комнаты и стразу наткнулся на ствол пистолета, направленный ему в лоб. Сзади так же звякнул взводимый курок и второй ствол неприятно захолодил затылок. Мгновенно свирепея, Женька уже собрался войти в изменённое состояние, но, вдруг, заметил, что Кота в комнате нет. Перед ним стоял, направив пистолет, парень примерно его возраста, тоже в чёрном,а в дальней стене находилась ещё одна дверь, ведущая на улицу. Мысли свистели в голове со скоростью пули. Друга вывели в эту дверь. Но куда. Если он где-то рядом, то это одно. А если его уже куда-то увезли или увели, что он узнает, убив этих двоих? Значит, нужно сначала попытаться выяснить, что происходит.

– Куда вы дели моего друга? – как можно спокойнее спросил Женька.

– Мутанта? – поинтересовался мужчина, обходя его сбоку и не опуская оружия. – Увезли куда надо. Ты садись. Мы с тобой поговорим.

Парень уселся на стул, стоящий посреди комнаты и вопросительно уставился на своих собеседников.

– Что вы хотите узнать? И почему вы забрали моего друга? Он свободный человек.

– Он мутант, а не человек. Тупой       мутант, не достойный даже рядом стоять с людьми. А ты его другом называешь. Нас в заблуждение хочешь ввести? Кто ты такой?

– Я уже объяснял вашим, кто мы.

Сильный удар в челюсть бросил парня на пол вместе со стулом. Молодой, потирая отбитые костяшки руки, добавил ещё пару раз ногой по телу, после чего, повинуясь знаку старшего, поднял Женю с пола, опять усадил на стул отошёл в сторону.

– Ещё раз спрашиваю, кто ты такой?

– Говорю же, что мы барахольщики. Ищем то, что осталось от старого мира, – старательно захныкал Женька, страшным усилием воли подавляя желание войти в изменённое состояние и свернуть обоим шеи.

– Для чего сюда прибыли?

– Где-то там, дальше, была лаборатория. Хотели покопаться на её развалинах и поискать.

– Бред! Что можно найти на развалинах лаборатории?

– Да вы что? – делая глуповатое выражение лица, возмутился парень. – А посуда? Такие тонкие склянки любой трактирщик с руками оторвёт! Там же и стаканчики такие с полосочками, и графинчики кругленькие. Такого тонкого стекла сейчас не делают. Всё толстое, грубое и мутное.А жидкости разные и порошки? Кузнецы за это кругленькую сумму выкладывают, если там что нужное попадается.

– Докатились, – поморщился мужчина. – Мензурки стаканчиками с полосками называют, а колбы графинами.

– А про порошки он что, правду говорит? – поинтересовался молодой. – Что кузнецы их покупают?

– Тут он складно врёт. Действительно, присадки разные, кислоты в обработке металлов – вещь нужная.

– Не вру я! Покопаться на развалинах хотели!

Опять удар в челюсть сбил на пол. На этот раз били вдвоём. Женька слегка вошёл в изменённое состояние только для того, чтобы легче было выдержать избиение и, с трудом сдерживая рвущийся из горла рык, всеми силами не давал себе полностью стать волколаком. Нельзя. Пока не узнает о судьбе Кота, нельзя. Наконец, удары прекратились. Его снова подняли с пола и усадили на стул.

– Ещё раз спрашиваю: кто вы такие и кто вас сюда послал?

– Да что вы, дяденька, не понимаете, что ли? – захныкал Женька. – Я же вам говорю: барахольщики мы. По развалинам роемся, этим и кормимся.

– Не хочешь говорить, значит. Хорошо. Поговорим в другом месте.

Руки парня грубо завели назад, кожу коснулся холодный металл, что-то щёлкнуло и руки оказались скованными за спиной. Моментально вспомнилось, как осенью в одной из деревень его руки заковали в колодки, которые невозможно было разорвать. Если бы волколак тогда не расщепил их ударом когтистой лапы, освободиться было бы нереально. Незаметно, он попробовал металл на крепость. Сделано, конечно, на совесть, но в изменённом состоянии можно будет разорвать. Но не сейчас.

Молодой грубо поднял его со стула и толкнул к двери. За дверью стоял экипаж, запряжённый парой лошадей. Женьку втащили внутрь и усадили спиной вперёд. Напротив уселся старший, недвусмысленно поигрывая пистолетом, а молодой уселся на облучок и взялся за вожжи. Короткое «Но!» и пролетка понеслась по лесной дороге.

Вот уже четвёртый день Женька сидит в этом каменном мешке. Грубые бетонные стены, ни одного, самого маленького окошка, железная дверь с глазком и откидывающейся кормушкой, тусклая лампа в решётчатом кожухе под потолком, жёсткие нары с тоненьким тюфяком, стол посередине и два ведра: одно в качестве туалета, а другое с водой. Полная неизвестность. Его провели по коридору вдоль таких же одинаковых дверей, большим ключом открыли эту, грубо втолкнули и с лязгом заперли. И всё. Только раз в день откидывается с грохотом кормушка, и безликий надзиратель ставит миску дурно пахнущей баланды и кусок чёрного хлеба. Вода в ведре. Хочешь, пей, хочешь, умывайся. От тоски и безысходности хочется выть. Хоть бы уже на допрос вызвали. И вот сегодня кормушка с грохотом открылась в неурочный час и, наконец, удалось увидеть лицо надзирателя. Он сунул свою толстую морду в квадрат кормушки и оглядел пространство перед дверью.

– Эй ты! – пролаял он. – От двери отойди.

Женька послушно сделал несколько шагов назад. В замке со скрипом провернулся ключ и дверь, лязгнув, открылась.

– Руки за спину. Выходи в коридор и лицом к стене.

Ну, хоть какое-то развлечение. Женька послушно вышел в коридор и уткнулся носом в покрашенную серой краской стену. Стоящий рядом такой же мордатый надзиратель защёлкнул на запястьях наручники (оказывается, так называется это металлическое устройство, сковывающее руки) и толкнул его вперёд по коридору. Поднялись по лестнице, миновали коридор, ведущий на выход, отчего сердце парня тоскливо защемило, потом второй этаж, опять по коридору и, наконец, кабинет. Впервые за четыре дня удалось увидеть небо и бушующую за окном зелень. Вроде, и времени прошло немного, а как сильно соскучился! На окне решётки. Хотя, в изменённом состоянии это не помеха. Как и наручники. Но, что с Котом? Рано ещё бунтовать. Очень рано.

– Ну, что, – проговорил хозяин кабинета, серый мужик в сером костюме с пепельными волосами и серыми выцветшими глазами.

Женька даже икнул от удивления. Таких серых людей он за свою жизньне встречал. А повидал, благодаря работе полевым агентом, очень много людей и мутантов. Всякие попадались. Но, чтобы вот так? Такое впечатление, что его просто замазали серой краской с ног до головы. И голос был под стать – бесцветный и невыразительный.