Спустя 3 недели с момента ухода.
Реджина металась лишь между домом и работой, но даже с этим учетом, ее мысли не уходили далеко от Эммы. Она не совсем думала о сложившейся ситуации и о том, кому из них больнее от выброшенных в гневе слов. А, может, и вовсе не в гневе, скорее от боли или страха, что сковывал все тело на протяжении нескольких часов. По крайней мере, Реджина выплюнула эти слова именно от этого. Она больше думала о состоянии Эммы, даже не заботясь о своем. Часы ее приемов увеличились и у нее не оставалось времени на себя. Ну, только если на сон.
Сколько бы она не порывалась схватить телефон и позвонить или даже набрать сообщение, как только ее палец касался кнопки «home» она блокировала его обратно и откидывала от себя подальше, да так, что порой не могла вспомнить куда.
Но на самом деле, было бы полной ложью сказать, что она не думала о своих собственных словах и о словах Эммы в тот день. Потому что каждый день перед сном, который она с трудом ловила, она думала об этом. Думала о том, чтобы придти, поговорить, извиниться, но дурацкая гордость ломает все планы и не позволяет увидеть Эмму. Она не считала себя виноватой, хотя, если помыслить глубже и вспомнить из-за кого блондинка в целом стала тем, кем стала, то это всецело была бы ее вина, ну или скорее тех, кто на нее пытался напасть. Как человек, работающий с людьми, она бы могла сказать, что на месте нее мог бы быть любой другой человек и Эмма бы все равно кинулась спасать. Не факт, конечно, что все пошло бы именно так, но как психолог, Миллс не могла винить себя. А если не со стороны психолога, она загнала себя в угол и считала себя виноватой настолько, что теперь даже не могла взглянуть в глаза Эммы. И это было самым тяжелым, потому что она очень скучала, но все еще не находила смелости придти. Как бы Зелина ее не уговаривала.
И снова утро. Очередной, теперь тусклый, день, с приклеенной на губы улыбкой и псевдосияющими глазами. Вещи, которые Зелина без сомнений замечает каждый день, но упорно молчит. Видимо, ждет подходящего момента.
Проснувшись с опозданием, которое стоило Реджине 10 минут рабочего времени и злобного взгляда от сестры, а также, извинений перед клиентом, она, наконец, была на работе и теперь, на данный момент, ее мысли не крутились вокруг всей ситуации в больнице с Эммой.
Но сегодняшний день отличался от остальных. Кажется, она многих приняла наперед, так что, теперь, у нее просто дыра в графике. Буквально, пустой день. За исключением нескольких ранних пациентов.
К обеду было пусто. Или ей так казалось, пока она не услышала повышенные тона:
— Давай же, где Реджина?
— Откуда мне знать? У нее обед и передо мной она не отчитывается, — услышала Миллс заявление Зелены, когда подошла ближе к двери.
— Думаешь, я не знаю, что она твоя сестра? — Сказал мужской голос, ударяя чем-то по стойке. Видимо, ладонями, да так, что она аж за дверью вздрогнула. Нет-нет, она не из пугливых, просто было... неожиданно.
— И что это нам дает? — как ни в чем не бывало продолжала рыжая, — Она по-прежнему не отчитывается передо мной.
Послышался шорох и резкое шипение:
— Только не говори что она с этой белобрысой сукой?
Зелина отчего-то не сопротивлялась, а у Реджины сердце пустилось вскачь.
— И не притворяйся, что ты не поняла о ком я! Вы обе прекрасно знает эту инвалидку на колесах.
У Миллс кровь в венах закипала от таких обращений к ЕЁ Эмме, и, не долго думая, схватив биту, что лежала под ее столом, она закинула ее на плечо и резко открыла дверь, со словами:
— О, я прекрасно ее знаю! — это заставило мужчину обернуться, что также дало ей понять, что он совершенно безумен.
— А что же ты еще знаешь о ней?
— Я не думаю, что ты хочешь знать, что еще я знаю, — поведя бровью сказала она, а потом указала на сестру, — Не пора ли отпустить, Дэниел?
Неизвестно что, или кто, заставило рассмеяться его так безумно, но он это сделал. Настолько, словно он всю жизнь был сумасшедшим, или же, просто профессиональный актер, но это заставило обоих содрогнуться, и пока Реджина гадала, что стало с этим человеком, она даже не заметила, как он достал пистолет и врезал дуло в висок Зелины, но та не издала не звука. Как только она это заметила, ее глаза неимоверно расширились и из ее рук чуть не вывалилась бита.
Она попыталась:
— Дэниел, пожалуйста…
— Заткнись, Миллс, мне нужно знать где эта подстилка! — крикнул он, и как назло в коридоре они были одни. Как никак — время обеда.
Реджина решила сказать правду:
— Я не знаю, мистер Колтер. Мы с ней не общаемся, — пряча глаза сказала она, что было ошибкой. Но ей было стыдно.
— Я тебе не верю. Где она? Адрес, телефон?!
— Я не знаю! — крикнула Реджина, поднимая голову и показывая влажные глаза.
Зелина во все глаза уставилась на сестру, пытаясь что-то показать своими глазами, руками, мотанием головы, пока хватка на ее шее не зажалась туже, а дуло уперлось сильнее. Она была уверена, что дурацкий кружок останется на ее виске, в то время, как Реджина попыталась понять, что показывала ей сестра. Но ее мозг был слишком занят очередным безумным криком и формулировкой плана, как выбить у него оружие или вызвать охрану. Или, может быть, включить пожарную тревогу?
— Послушай меня внимательно, Миллс. Я грохну твою ненаглядную сестру, если ты мне не скажешь, где эта… калека! — эта заминка чего-то, да стоила. Реджине, например, вспышке гнева, а Зелине — маленького писка от очередного, особенно болезненного, сжатия. Видимо, его же заминка стоила ему нервов.
— Хорошо, — спокойно сказала Реджина, — отпускай ее, бери меня и пошли, — она говорила, не обращая внимания на мотающую головой сестру, даже взглядом кричащую «не смей», но все, что для нее сейчас имело значение — отвести его от сестры. — А, и пушку свою убери, — сказала она, как ни в чем не бывало, будто и не было никакой угрозы, но она была, и Реджина надеялась, что ее условия сработают, как оказалось, зря.
— Ты же не думаешь, что я настолько наивен. Да ведь, дорогая Реджина? — с наглой усмешкой интересовался он, пока его верхняя губа приподнялась, практически в рычании, обнажив ряд зубов.
С этим дьявольским лицом, не предвещающим ничего хорошего, он схватил рыжую гриву в кулак, и развернувшись в пол оборота, перенаправляя пистолет на Реджину и внимательно наблюдая за ней, он ударил Зелину лбом, об ее же стойку, из-за чего послышался стук, а затем еще один, ознаменовавший падение на пол, к счастью для него, она осталась бессознательной.
Для убедительности, он пнул ее тело ногой, как бы встряхивая и не услышав, не увидев реакции, он еще раз довольно улыбнулся.
Взгляд Реджины пылал огнем и она смотрела прямо в его глаза, уверенная, что он знал, что она мечтает превратить его в пепел, но также она знала, что сейчас ничего не может. Скоро… Скоро…
Тяжело подойдя, он схватил Миллс за подбородок, мягко, тепло улыбаясь, будто не было этого ужасного момента, и того, с Эммой, некоторое время назад. Словно, он тот же Дэниел, который приходил к ней месяцами, которого она успела изучить, понять, и как ей казалось, помочь. Но все это было чертовой ложью, как и его обманчиво сладкая улыбка, которая больше никогда не принесет ничего хорошего. Не теперь, никогда. Она было хотела спросить:
«Что заставило тебя начать поиски Мисс Свон?»
Но что-то в ее временно затуманенном взоре изменилось. Картина становилась ближе и размытой. Его губы коснулись ее и она было чуть не плюнула ему в этот же рот, но ступор накрыл ее, когда дуло пистолета уткнулось ей в живот, девушка хотела оттолкнуть его, сломать ему чертову руку, но паника настолько сдружилась с ней, что все, что она могла — повиноваться.
Правда, она сжала губы, не пропуская его язык внутрь. Видимо, это неповиновение разозлило его не меньше, чем все ее отрицания ранее. И поплатилась она тем же, чем и Зелена.
Шея, давление, удар затылком, стук упавшей биты, но только вот она не упала в спасительный мрак, как ее сестра, это лишь заставило ее губы отлипнуть друг от друга издавая болезненный стон, который моментально был заглушен против ее воли.
