И с того момента, Эмма перестала всматриваться в людей и вслушиваться в слова, а начала просто чувствовать.

Зелина влетела в отделение на всех парах, находя понурившую плечи, Реджину, на стуле около окна.

— Хэй, сестренка, — тихо, чтобы не напугать, сказала рыжая, присаживаясь рядом.

Миллс-младшая ничего не сказала, лишь уткнулась в плечо сестры, шмыгнув носом. Так они и сидели в тишине, нарушаемой редкими звонками в приемную и перешептыванием взволнованных людей. Кто-то плакал, кто-то просто уставился в одну точку, а кто-то, ходил из стороны в сторону, не поднимая ног. А Зелина только и могла, что успокаивающе поглаживать спину брюнетки, прижимая ее к себе.

Реджина заговорила:

— Она истязала себя… сама, — тихо шептала она, но рыжая ее слышала. — Я просто зашла в комнату, а там… там кровь, и она, теряющая сознание, — и брюнетка снова заплакала.

— Реджина, — девушка отстранила от себя сестру, встряхивая, — она — не я. С ней не случилось того, что было со мной! Это, конечно, не значит, что с ней не случилось ничего похуже, но с ней хотя бы не случилось того, что было со мной и она обязательно будет жива, и еще успеет получить от меня нагоняй за то, в каком состоянии я тебя сейчас вижу.

— Зелина, — все так же тихо говорила Док, — спасибо, что сейчас рядом, — и притянула рыжую в объятия.

— Я бы не смогла оставить тебя переживать это еще раз одну, — улыбнулась Саттер.

— В тот раз я была с матерью, — заметила Миллс.

— Ну я и говорю — одна, — невозмутимо кивнула старшая.

Больница — место разочарования и счастья, одновременно. Место грани между смертью и жизнью или вовсе место, где эта грань давно стерта.

Сестры так и сидели обнявшись и не выпуская друг друга из объятий, пока створки дверей открывались и закрывались, словно издалека завидев врачей. И когда двери в очередной раз открылись, Реджина и Зелина на это не обратили ни капли внимания, и только обращение доктора по фамилии, заставило их подскочить:

— Мы, — ответили они одновременно, поднимаясь с места с одинаковым волнением во взгляде.

— Хорошо, — кивнул он и начал свой рассказ, — была задета бедренная артерия, но вы вызвали скорую как раз вовремя, иначе бы, долго она не протянула, ногу удалось спасти. Легкое сотрясение из-за удара затылком обо что-то твердое. Незначительные ссадины, как рассечение скулы и неглубокие порезы на руках. Сейчас мисс Свон переведена в обычную палату и ее можно навестить, только по одному, она проспит еще как минимум полчаса. Вопросы?

— Нет-нет, — помотала головой Реджина, опуская голову.

— Тогда палата номер 315, — и доктор оставил их одних.

Зелина, с пару минут простояла в тишине, наблюдая за терзаниями брюнетки, что хотела бы не злиться, но определенно злилась, сжимая кулаки, но в то же время, испытывая колоссальное облегчение от того, что с Эммой все в порядке, в относительном, конечно.

— Думаю, ты должна пойти первой, — нарушила тишину рыжая, слегка подталкивая сестру в направлении палаты.

— Я боюсь смотреть на нее, такую бледную, что она почти сливается с простынями и стенами больницы, — призналась она, — я не думала, что придется увидеть ее снова в стенах этого заведения. Уж точно не по ее собственной вине.

— Сестрица, читать людей здесь умеешь только ты, и если ты ничего не заметила странного, значит, это пришло спонтанно. И это не твоя вина, и не моя.

— Ты не понимаешь! Я просто могла перестать мыслить объективно, потому что была слепа…ослеплена…будто с пеленой на глазах! — набирала обороты Миллс.

— Заткнись, — бросила Зелина, — и тащи свою задницу в палату, может и я потом загляну, наподдам этой блондинке, — улыбнулась девушка.

— Ладно, — сдалась Док, — еще пару минут и я пойду. Ты будешь ждать?

— Я буду ждать, — утвердительно кивнула рыжая, в ответ получая благодарный взгляд из-под ресниц.

Так оно и было. Спустя минуты три, она отправилась в коридор, намеренно по нему петляя, чтобы потянуть время. В одну секунду ее непреодолимо тянуло в палату к Эмме, в другую же, там стоял будто магический барьер, отгоняющий оттуда людей. Или только Реджину? Она боялась, что как только туда войдет, либо расплачется, либо взорвется неконтролируемой злостью за то, что лежащая там девушка сделала. А злость была непозволительна в такие моменты, это могло разрушить что-то хрупкое между ними двумя или еще сильнее подкосить Солдата.

Не заметив, как ноги все же принесли ее к двери палаты номер 315 и заставили остановиться, глазея на эти цифры. Приложив одну руку к двери, а второй схватившись за ручку, Миллс стояла так еще какое-то время, пока не оставив и момента на отрицательную мысль, резко не открыла дверь, сразу же, как войдя внутрь и закрывая ее.

Все, как она и описывала: белые стены, бледная, как полотно девушка. Капельницы и провода, как в предыдущий раз. Слезы начали застилать глаза и Реджина, не видя, куда ступает, на удивление удачно, дошла до больничной койки, аккуратно беря в плен своих теплых рук, прохладную ладонь блондинки, блуждая мыльным взором по её телу.

Добрых десять минут, Реджина молча рассматривала Солдата, что сейчас мирно спала. Она видела ее, словно, под каким-то другим углом своего восприятия, пытаясь изучить её по новой.

— Я не знаю, что сподвигло тебя на такой крайне идиотский поступок, Эмма, но я убить тебя готова. Ты совсем не подумала о людях, что рядом с тобой. О тех, кому ты важна и нужна. Разве я мало сделала, чтобы ты поняла, что ты мне небезразлична? Думаешь, стала бы я оставаться у тебя дома, когда привыкла к тишине собственной квартиры? Думаешь, легла бы я рядом, когда люблю прохладу второй стороны кровати? — тихо шептала Реджина смотря на их руки, и не заметив, что блондинка уже очнулась.

— Не думаю, — прохрипели рядом.

Док вздрогнула и легонько улыбнулась, но глаз не подняла:

— Тогда какого черта?

— Я не думала, что зайду так далеко. Я просто хотела достать бинт, что находился в ванной в ящике, как я думала, но, видимо, это было моей не самой лучшей идеей, потому что я упала вместе с этим шкафчиком.

— Я сомневаюсь, что ты вообще думала, — зло выпалила брюнетка, поднимая красные глаза, на что блондинка, наоборот, отвела взгляд, боясь смотреть в эти глаза и видеть там ненависть и непринятие.

— Реджина… я.я, — попыталась блондинка.

— Что ты, Эмма, что ты? — хватая девушку за подбородок и заставляя посмотреть в свои шоколадные глаза, спросила Миллс, наблюдая, как взгляда глаза в глаза упорно избегают. — Что ты, мисс Свон? Ты не хотела, но ты сделала? Ты не планировала, но так получилось? Ты вообще думала о последствиях? Ты могла лишиться ноги! — крикнула она.

— Я и так их лишилась, — не менее зло выплюнула Эмма, распаляясь — это не ты здесь инвалид! Это Я! Это МНЕ нужен будет пожизненный уход, а не тебе. Это Я не смогу больше заниматься тем, чем хочу. Это все Я!

Реджина неверяще смотрела на Эмму, не понимая, что она сделала не так. Чем заслужила такое? Она по максимуму пыталась сделать жизнь девушки комфортной и интересной, не смотря на происшествие, а оказывается, сделала только хуже?

— Знаешь, что? Лучше бы та пуля тогда угодила в меня, — произнесла отстраненно Док, последний раз посмотрев в увеличивающиеся от ужаса глаза Солдата, Реджина поднялась со своего места и покинула палату, возвращаясь к сестре.

— Стой, стой, стой, — отчаянно кричала Эмма в закрытую дверь.

В холле ее встретила встревоженная Зелина.

— Что случилось? — подлетела она.

— Ничего, я хочу домой, — раздавлено сказала Миллс.

— Но…

— Я. Хочу. Домой, — по слогам отчеканила брюнетка.

— Хорошо, — кивнула рыжая, не решаясь спорить и отдала ей свои ключи, — ты иди в машину, а я сейчас вернусь, — попросила она, получая кивок. Как только Док покинула зал, Саттер наравилась в палату к Эмме, входя туда и наблюдая плачущую блондинку.

— Доигралась?

— О, нет, тебя мне еще не хватало, — протяжно простонала Свон.