— Только меня и не хватало, — кивнула Зелена, пододвигая стул и заваливаясь на него с характерным грохотом, — Что ты натворила такого, что моя сестра вышла от тебя ни-ка-ка-я, — потребовала ответов гостья.
— Я просто… она меня разозлила, — признала Эмма.
— Она? Эта милейшее создание? — фыркнула Зелина, прекрасно зная, что злить — лучшее качество Миллс.
— Да, представь себе, — всплеснула перебинтованной рукой Эмма, — она… она начала кричать на меня и обвинять.
— И она правильно сделала, я бы тоже обвинила тебя на ее месте, — довольно сухо говорила Зелина, — у нее на это свои причины.
— Какие? Почему она не сказала об этом? Мы могли бы поговорить!
— Наверное, потому что ей тяжело об этом поговорить и ты достаточно быстро ее осадила, что у нее отпало все желание тебе рассказать? — задала наводящий вопрос рыжеволосая, пожимая плечами.
— Ты права, — потупив взгляд, промямлила блондинка.
— Ноо… — сохраняя интригу протянула девушка, — для того я и здесь. Я могу рассказать, потому что я — прямой участник. Ты слушать собираешься?
Поднимая голову, блондинка кивнула, сосредоточив внимание на Зелине, что начала свой рассказ:
— Тогда мне было 23 года…
«Зря, зря, зря Реджина с ним связалась, чертов дилер. Зря я с ним связалась. Бляяя, мне бы ща дозочку! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ну, у меня наконец-то появились бабосы, на дозу хватит, а еще и должок отдать этому черту. Ой, вот звонить ему лень, вообще лень, только если он сам позвонит, где там телефончик-то… А, вот и он. Ой, сколько от этого пидора звонков, так так так, сколько в сообщениях угроз. Да чо он мне сделает-то, не убьет же. Ага, звонит, как по расписанию прям» — думала, вышедшая из упоротости Зелина.
— Алло, — только и успела сказать она, как по ту сторону послышался крик:
— Где деньги, чертова наркоманка? — заорали в трубку, что ту пришлось отстранить от уха.
— Не ори, — тускло проговорила Зелина, — деньги у меня, когда и где тебе их передать? Ну, ты мне там еще дозочку приготовь, а то мы соскучились друг по другу.
Мужчина по ту сторонузло хихикнул и предложил:
— Сегодня в 5, у Реджины, если переживаешь, что она увидит тебя, то не переживай, она вернется позже, а ты только передашь мне конверт, я жду — как только он договорил, то сбросил звонок, не давая собеседнице даже возразить.
Время 5:00 PM. Стук в дверь.
По ту сторону двери подошли практически моментально, открывая дверь так, чтобы пролезла только рука, Зелину схватили и протащили внутрь. Они должны оставаться незамеченными.
— Ну, здравствуй, дорогая — сказал мужчина, припечатывая гостью к двери, и грубо целуя изнеможденную девушку, что пыталась его оттолкнуть, но силы ее давно покинули.
Она осунулась, появились мешки под глазами, руки исколоты, но все же она была в своем уме, и все что ей оставалось — протестующе мычать и дергаться, пытаясь сбросить чужие руки.
— Хватит сопротивляться, у тебя нет выбора, ты мне должна — прорычал он, ударяя наотмашь по лицу. Рыжая пошатнулась, но не упала, вовремя выставляя руку, чтобы облокотиться на стену. Не успев даже вернуться в нормальное положение, ее уже схватили за волосы и потащили в неизвестном направлении.
— Отпусти, мне больно, — шипела она. Не угрожающе, а от боли.
— Когда захочу, — сказал светловолосый, и поплелся дальше, не обращая внимания на скулеж со стороны пришедшей.
На секунду он отпустил девушку и оставил ее стоять в кухонном проеме, а сам по пути схватил нож и где-то в верхних ящиках нашел свечу, которую тоже прихватил и спички. Взглянув в проем, он увидел, что «пленница» пытается удрать. Он вздохнул и ускорив шаг поплелся ко входной двери. Дверь уже была почти открыта, когда совсем рядом с головой пролетел нож врезаясь в древесину, а девушка сразу замерла.
— Это было твое самое плохое решение — сбежать. Даже попробовав наркотики и пристрастившись к ним, ты не поступила настолько плохо, насколько поступила сейчас, — и он в неверии качал головой, подходя к ней, и выдергивая нож из древесины.
Развернулся от нее и пошел, а она так и продолжала бы стоять, если бы не его слова:
— Ты идешь или тебе помочь?
И с той самой секунды, как она решила по-быстрому сбежать, у нее перестал существовать какой-либо выбор. Выбор есть не всегда. И она молча пошла за ним, представляя, что сейчас будет и от собственных фантазий, ее начинало тошнить. Но грядущая реальность оказалась куда хуже, от нее захотелось умереть.
Она и не заметила, как за ней закрылась дверь хозяйской спальни.
Она даже не успела осознать где находится, как оказалась уже без верхней одежды и с оголенным торсом, а очнулась лишь от звука расстегивающейся ширинки.
Она сделала еще одну попытку:
— Не надо, пожалуйста, — фактически молила рыжеволосая девушка.
— Это как раз то, что нужно! — восторженно воскликнул он, будто маленький ребенок, которому только что купили новую игрушку, — А теперь — заткнись и делай то, что я тебе говорю!
В этот момент она поняла, что обречена, что никакие просьбы и мольбы, ей не помогут его остановить, а одно неверное движение, приведет к необратимым последствиям. Она повиновалась, она замолчала. И с этой самой минуты делает лишь то, что он ей скажет.
Теперь Зелина осталась прикрытая лишь скудной полоской ткани между ног.
— Ляг на кровать, — приказал Робин.
Она выполнила и это, беспрекословно. А он, тем временем, достал откуда-то веревки, и стал прочно привязывать ее руки к металлическим прутьям кровати. Затем, снова отходит. Зажигает свечу и ставит в подсвечник, кладет нож так, чтобы он находился прямо над огоньком, затем начинает раздеваться сам, но не полностью, лишь низ.
Он молча, с коварно-устрашающей улыбкой, как зверь к своей жертве, подходит к лежащей на кровати девушке.
— Я долго этого ждал, — улыбался Робин, смотря на девушку и раздвигая ее ноги, устраиваясь между ними. Проводит рукой по всему телу голой девушки: от шеи до самых икр, от икр до самого сокровенного, а затем проводит по складкам. Сухо.
— Значит я не возбуждаю тебя? — зло вскрикнул Локсли.
— Дело не в этом, — прошептала она, боясь его реакции. И правильно делала. Он снова хлестко ударил ее по лицу, разбивая губу из которой тут же брызнула капля крови, попадая в рот, и создавая противный металлический привкус на языке.
— А в чем же? — Задал вопрос он, хватая ее за подбородок и поворачивая к себе лицом.
— Меня не заводят мужчины, — ответила она, стойко держа взгляд.
А Робин заржал. Он вообще не понимал, как мужчина может не возбуждать женщин.
— Да тебя просто не ебали нормально! Вот сейчас я тебе покажу, — сказал он, взяв член и направляя его ей между ног.
На секунду, лишь на секунду он засомневался, смотря в ее безжизненные глаза, а затем резко дернулся, входя в нее, получая не как он предполагал, стон наслаждения, а самый настоящий вскрик боли.
Теперь, ему было абсолютно все равно на девушку под ним, на ее жалобные просьбы, на ее болезненные стоны и вскрики, как и на ее слезы льющиеся из глаз. Сейчас, он удовлетворял лишь себя.
Робин, будто сорвался с цепи, на которой просидел два года. Он жестоко входил в девушку, кусал ее соски, сжимал ее горло, двигаясь в ней на максимально возможной скорости и резко остановился, выходя из нее, а потом, поднялся с кровати, чтобы схватить раскаленный нож и саму свечу, а затем, вернуться обратно, снова вставая между ног обессиленной и подавленной жертвы.
— А сейчас, мы с тобой поиграем, — шептал он безумно, наклоняясь к ее лицу, начиная терзать не отвечающие ему сухие губы.
— Ну раз так, — растягивал он, начиная улыбаться, поднося лезвие ножа к области сердца и начиная вырисовывать лезвием сердечко, а затем, капая на порез расплавленным воском с горящей свечи.
Девушка дергалась, брыкалась, шипела, кричала, но никакой реакции на свои действия не получала. Лишь почувствовала как в нее снова входят и наращивают темп, только теперь еще и зажимая рот грубой ладонью. Свеча, которая была откинута, и к сожалению, или же к счастью, не потухла. Концы штор, начали медленно загораться. Языки пламени начали остервенело окутывать плотную ткань.
