- Чёрт! Прости. Так, сейчас я распутаю, не шевелись…
Судя по непривычным дёрганным интонациям, юноша начинал медленно, но верно закипать. Лэнс скосив глаза наблюдал, как тот нервно перебирал провода на грудине, ныряя руками под плечи и шею, в твердом намерении найти провод, держащий шею.
И при всём при этом находился отвратительно близко - Лэнс даже чувствовал мягкий запах лаванды и чего-то еще ненавязчивого, но разобрать так и не смог. Ни тогда в душе, ни сейчас. И если там оправданием была спешка, то тут мысли просто напросто утекали из головы - МакКлейн подозревал, что притекали они совсем не к тому месту, которое было способно к размышлениям в принципе.
- Тебе тяжело дышать? - истеричные нетерпеливые нотки в голосе Когане заставили бы тут же придумать какой-нибудь веселый каламбурчик, не будь они в такой ситуации. Сейчас же они отозвались крамольной мыслью о том, что Кит чертовски нетерпеливый и своенравный, действительно как молодой необузданный жеребец - у Лэнса был период страсти к конному спорту, Лэнс точно знал каково это, пропахивать лицом ипподром из-за того, что молодой конь недолюбливал седока.
- Я… - он закусил губу и переждал очередную волну болезненного возбуждения, осевшую судорогами на внутренней стороне бедер. - Нет. Не тяжело, терпимо. Но ты всё равно не сможешь распутать этот провод, он где-то снизу.
Кит в панике дёрнул самые расслабленные провода на животе, то ли в попытке выдрать их, то ли незаметно четвертовать Синего паладина - все, абсолютно все провода скопом прибили его ближе, вдавливая в постепенно нагревающийся от тела настил под спиной.
- Не шевелись ты там, маллет, господи, - Лэнс вспыхнул и прикусил нижнюю губу, надеясь, что боль хоть немного отрезвит его. Нихрена. Кажется, стало лишь хуже, и паладин решил не удивляться ещё и лёгкой форме обнаруженного только что мазохизма. Что уж, это было вполне ожидаемо после фетиша на связывание. Он глотнул побольше прохладного воздуха, собираясь с мыслями и протараторил на выдохе:
- Просто попробуй что-нибудь на поверхности. Гирлянду, что ли, никогда не распутывал?
От замечания паладина Кит испытал лишь большее раздражение. Он осторожничал, боялся затянуть провода сильнее, боялся причинить случайную боль. Ему казалось, что стоило действовать быстрее, что от беспорядочных движений хоть что-то да распутается, потому что сил разбирать бесконечное переплетение больше не было. В какой-то момент Когане испытал непреодолимое желание выхватить из-за пояса нож и перерезать к чертям все мешающие провода, но чуть подрагивающий под рукой кабель прекрасно дал понять, что, скорее всего, это была бы глупая и бесславная смерть для них обоих. И только потом Кит понял, что дрожала не только размягчённая оболочка - Лэнса ощутимо колотило. Он окинул обеспокоенным взглядом красное лицо парня, чуть дольше, чем требовали того рамки приличия, задержался на закушенных губах и напряжённом изломе бровей.
- Больно? - Когане склонился к нему, провёл рукой по взмокшему лбу, убирая чёлку, и снова завис. Ему показалось, что Лэнс потянулся следом за его рукой, словно не желая разрывать контакт.
Снизу снова что-то обрушилось, и толстый провод вгрызся в живот МакКлейна точно под рёбрами. Кит даже мог разглядеть очертание низа грудной клетки, настолько сильно тот врезался, продавливая мягкие мышцы ближе к позвоночнику.
Лэнс судорожно глотнул воздуха и едва слышно простонал - провод идеально очерчивал нижние рёбра, чуть надавливая и заставляя плотно стискивать колени в попытках скрыть болезненное возбуждение. Пульсация крови в животе лишь медленно раскачивала кабель, постепенно чуть ослабляя натяжение. Теснее, ближе, сильнее. Чертово ограничение заводило, а разум лишь усугублял ситуацию, подкидывая двусмысленные воспоминания. Например, о том, как тело Кита придавливало его к полу спальни, не позволяя вдохнуть полной грудью, наваливаясь всем расслабленным весом. Это всё было неправильно, отвратительно, точно не нормально, но ничего поделать с собою МакКлейн не мог. Это было так же сладко, как запретное яблоко в райском саду, и сейчас паладин прекрасно понимал, почему люди ослушались - слишком желанно.
Кит.
Парень сморгнул наваждение и постарался сосредоточиться на руках, блуждающих по телу. Нет бы выбрать что-то одно, Когане неуверенно елозил, и каждое прикосновение отдавалось неправильным жаром. Лэнс бы сейчас продал всего себя с потрохами, лишь бы его спасителем оказался кто-то другой, - но нет, у судьбы на него оказались совсем другие планы. Он зачастил, спохватившись, повторяя лишь одно слово: “нет”. Пресвятая мадонна, с чего это Кита развезло на заботу о ближнем именно сегодня? Каждое прикосновение итак ошушалось как клеймо через тонкую ткань, но когда тот просунул руки - о господи, эти потрясающие светлые руки с длинными пальцами, божебожебоже —Лэнса просто выгнуло.
- Блядский квизнак, просто позови Ханка, молю, - сквозь стиснутые зубы просипел МакКлейн, глубоко и часто дыша. Пульс отдавался шумными ударами прямиком в перетянутой глотке под красной широкой изоляцией. Ему бы по-хорошему следовало бы прикусить язык и заткнуться, пока ещё было достаточно мозгов подумать об этом, но просто не мог этого сделать.
- Только не ты, чёрт возьми, только не ты и не твои охуительные руки.
Ладони Кита ощутимо дрогнули, и он замер от неожиданности.
«Твои охуительные руки?»
Либо он попросту ослышался, либо начал сходить с ума от внезапно обрушившихся зачатков чувств. Юноша совершенно ничего не понимал, лишь медленно краснел с каждой секундой, напряжённо сопя. Его же разум сыграл с ним дурную шутку, Лэнс не мог попросту сказать такого… Не мог же? Наверняка у него было невероятное глупое выражение лица, и Когане отвернулся, пряча лишние эмоции в вороте куртки. Что имел ввиду Лэнс, если сказал это вслух? И сказал ли он вообще, или больное воображение решило потешить своего хозяина несбыточными иллюзиями? Он не доверял ни своим чувствам, ни ощущениям - вдруг у болезни появились новые симптомы вроде галлюцинаций.
- Кит, - шепот Лэнса заставил прийти в себя и встряхнуться. Не время медлить. Сколько паладин уже тут? Два часа? Три?
Когане стиснул плотнее зубы и медленными неторопливыми рывками принялся вытаскивать провод. Что там говорил Широ? Терпение - ключ? Киту оно определённо понадобится. Нужно распутывать аккуратно, не торопясь, вдумчиво, начиная с одного провода, затем по цепочке расправлять смежные. Но как можно было сконцентрироваться на этой кропотливой работе, если Лэнс не в порядке?
Кит швырнул в сторону вытащенный кусок кабеля.
Абсолютно не в порядке. Лэнс часто дышал, его тело горячее. Сколько он пробыл здесь в таком положении? Вдруг он мог потерять сознание?
Когане остановился, глянул на красного парня, то сжимающего, то разжимающего кулаки, и поддался беспокойству, вернувшись к проводу на шее. Слишком заметному среди серых изоляций и слишком яркому на фоне смуглой кожи.
Лэнс доверительно закрыл глаза, спасаясь от позорного момента быть пойманным и понятым. Он не видел, но чувствовал, как Кит легко, едва касаясь трогал, почти гладил, тонкий красный провод. Почти ошейник, удерживающий на месте, словно цепного пса.
Кто угодно, только не Кит.
Кто угодно, не мешайте. Дайте урвать чужой кусок счастья, обмануть себя иллюзией и вспомнить, каково это, чужие руки и объятия.
- Шею не надо. Всё в порядке. Лучше займись другим… - Лэнс вовремя прикусил язык, а затем принялся считать про себя до десяти, - другими проводами.
Вот что сейчас он хотел ляпнуть? О, Кит, не хотел бы ты, так сказать по-дружески, помочь страдающему мне? О да, солнышко, руку чуть пониже? Когане его не просто тут оставил бы подыхать, сам прирезал бы и не мучился угрызениями совести после.
Чужое дыхание опаляло щёки, и - пресвятая дева Мария - МакКлейн совершенно точно не хотел знать, насколько близко был сейчас к нему паладин. Он заставлял себя держать глаза закрытыми, иначе даже глупый маллет всё понял бы, едва увидел бы мутный обдолбанный взгляд. Лэнс не сомневался, что взгляд был обдолбанным - слишком приятными оказались чужие прикосновения. Горячие, суетливые, паникующие. Словно Когане действительно о нём переживал.
