– Да ладно, что ты паришься! – вернул себе мобильник Виталька. – Она небось уже давно в Москве.

В Москве! Вот идиот! Она вряд ли могла добраться дальше Ареццо или Сиены…

Игнат вытряс из них номер мобильника, фамилию и отчество Насти – лучшая подруга с трудом вспомнила, как зовут Настиного отца; и взял с них обещание позвонить, если Настя вдруг объявится. Потом позвонил ей сам – ни ответа, ни привета. Тогда Игнат послал еще эсэмэс, на всякий случай. И улегся на кровать, подумать. Куда же ты пропала Куликова Анастасия Григорьевна? Может, он обознался, и Настя действительно сейчас гуляет по Сиене? Или даже по Флоренции? Но Игнат знал, что не обознался и был уверен, что Настя там, на этой вилле «Мираколо». Что же делать? Заявить в полицию? Или в консульство? Но еще даже суток не прошло… Да и где это консульство? Наверняка ближайшее во Флоренции. А вдруг она завтра найдется? Подождать до утра?

Игнат почувствовал, что зверски проголодался – на разъезды ушло гораздо больше времени, чем он предполагал – часы в номере показывали половину девятого. Ничего себе! Он поужинал в ресторанчике, где было всего четыре столика, потом разговорился с портье – молодым веселым парнем, который изо всех сил старался выглядеть представительно, но то и дело сбивался с тона и улыбался во весь рот, сверкая великолепными зубами. Звали его Вико. На осторожные расспросы Игната Вико не смог рассказать ничего вразумительного: хотя таинственная деревня располагалась совсем рядом с Монте-Кьянчано, он даже не слышал о ее существовании. Но синьора на «Ламборджини» он знал – тот порой заезжал в городок.

– Как же его?.. Синьор Бруно… Фамилию я забыл. Она странная и длинная.

Вот и все, что Игнату удалось выяснить. Что же делать? Все-таки обратиться в полицию? Он представил, как объясняется с местным полицейским чином – ну да, как же! Сейчас они все бросят и начнут искать русскую туристку! Игнат подозревал, что вся полиция Италии, пусть и самая многочисленная в Европе, не поможет найти Настю. Но и одному не справиться. Как, например, он сможет выяснить, не останавливалась ли Настя в какой-нибудь гостинице Флоренции или Рима? Улетела ли она в Москву? И не находится ли, не дай бог, в больнице? Он вздохнул: да, делать нечего. Придется обращаться за помощью. К единственному человеку в мире, от которого Игнат никогда не желал никакой помощи. К отцу.

Машина Бруно резво взлетела на вершину холма и притормозила перед ажурными чугунными воротами, над которыми вилась надпись: «IL MIRACOLO». Коренастый угрюмый человек приподнял шляпу, поклонился и стал медленно отворять тяжелые створки.

– Мираколо? Какое странное название! Что означает это слово – мираж? – спросила Настя.

– Примерно, – ответил Бруно и повернулся к приблизившемуся привратнику – тот выслушал указания хозяина и кивнул, покосившись на Настю.

Привратник ее слегка напугал. И на каком языке, интересно, они общались? На немецком, что ли? Или это голландский?

– Ну вот, вы познакомились с Карлом, – сказал Бруно. – Он мрачноват с виду, но мне предан.

На ступенях среди колонн их встретила приземистая женщина, присевшая в церемонном реверансе, – Настя с трудом удержалась, чтобы тоже не сделать какой-нибудь книксен.

– А это Берта, жена Карла. Она сейчас приготовит вам комнату.

– Жена? Надо же, они так похожи, прямо как брат с сестрой! Такие геометрические черты лица у обоих…

– Геометрические?

– Ну да: прямой нос, прямые брови, рот тоже… перпендикулярно носу… черточкой. Только у Карла брови гуще.

– И правда. А я привык и уже не вижу сходства.

Войдя в дом, Настя онемела и в изумлении стала таращить глаза по сторонам – такую роскошь она видела только в кино! У нее даже голова закружилась от высоты расписных потолков, блеска золоченой мебели, бесчисленных гобеленов, картин и мраморных скульптур, которые посматривали на нее, казалось, весьма высокомерно. Это были довольно странные интерьеры, в которых античность соседствовала с рококо, а Восток прекрасно уживался с готикой, образуя в результате что-то среднее между музеем и антикварной лавкой.

– Ну вот, это ваша комната. Надеюсь, вам будет тут удобно. Устраивайтесь, отдыхайте, а минут через сорок я жду вас к ужину. Берта зайдет за вами и проводит. Мои апартаменты по коридору направо.

Бессловесная Берта, стелившая постель, опять поклонилась. Когда хозяин со служанкой удалились, Настя рухнула в кресло и в восторге задрыгала ногами – а-а! С ума сойти! Куда она попала – в сказку? Открыв дверь ванной комнаты, Настя опять завизжала: огромная мраморная чаша на золоченых львиных лапах стояла прямо посреди комнаты в квадрате солнечного света, льющегося из окна…

Настя успела и понежиться в ванне, и поваляться в постели – простыни слегка отдавали лавандой, и рассмотреть обстановку. Прежде чем выйти к обеду, Настя решила переодеться – выбирать, правда, особенно было не из чего: ее основной багаж остался в машине Витальки, но, к счастью, кое-что из вещей нашлось в рюкзаке. Настя достала и встряхнула свою незаменимую жатую юбку – чем больше ее скручиваешь и мнешь, тем лучше она выглядит. Легкая длинная юбка, чистая голубая футболочка, на плечи – новый шарф, купленный во Флоренции. Волосы Настя заплела в косу. Ну вот, она и готова выйти к обеду.

Хотя… Бруно же сказал – ужин? Настя, наконец, догадалась посмотреть на затейливые фарфоровые часы с пастухом и пастушкой – те показывали… половину девятого. Не может быть! Сколько же они ехали? Настя поссорилась с Виталькой… когда же? В час? Или в два? Неужели с тех пор прошло столько времени? Или она незаметно для себя заснула в машине Бруно?

Она достала мобильник, чтобы проверить – тот никак не откликнулся. Настя с недоумением посмотрела на темный экранчик, потыкала в разные кнопки… Наверное, совсем разрядился. Когда же она заряжала телефон последний раз?

Бруно тоже переоделся к ужину – свободные темно-бордовые брюки, белая рубашка старинного покроя с кружевами… Он больше не казался Насте старым, хотя и выглядел слегка старомодно, словно сошел с одного из многочисленных портретов, которые она еще толком не разглядела. Бруно с легкой улыбкой наблюдал за Настей, которая наивно удивлялась каждому предмету сервировки и каждому блюду – особенно ее поразила закуска: шарики из дыни, завернутые в тончайшие полоски пармской ветчины. Дыня – и с ветчиной, надо же! После пиццы и кока-колы, которыми они с ребятами пробавлялись все эти дни, изысканный ужин казался ей райской трапезой, к тому же Настя страшно проголодалась – ведь завтрак был так давно! Настя чувствовала, что ведет себя неприлично, но не могла остановиться и сметала с тарелок все подчистую. Сам Бруно ел очень мало. Он медленно потягивал красное вино, поглаживал усы и любовался девушкой: щеки ее пылали, глаза сияли – еще немного, и, казалось, она замурлычет от удовольствия, как кошка. А увидев выражение ее лица при виде десерта, Бруно рассмеялся. Настя восхищенно произнесла:

– Какая красота! А я не могу больше съесть ни крошки!

– Ничего, ваш десерт от вас не уйдет. Давайте прогуляемся по дому и саду, а Берта отнесет это к вам в комнату. Полакомитесь на ночь. Берта будет счастлива, что вам так понравилась ее стряпня. От меня ей мало проку.

Настя так наелась, что с трудом вникала в то, что говорил Бруно, показывая дом, а до сада они так и не добрались. Хозяин заметил, что гостья засыпает на ходу, и проводил Настю в ее комнату.

– Увидимся с вами за завтраком. Рекомендую опустить сетки на лоджии – москитов тут нет, но могут залетать летучие мыши.

– Летучие мыши?

– Они совершенно безобидны. Но при близком общении, конечно, выглядят слегка неприятно. И еще – если услышите посреди ночи странные звуки в саду, не пугайтесь, это сова.

– Сова?

– Да, и не забудьте задернуть шторы – сегодня полнолуние. Неприятно, когда луна светит прямо в лицо.

– Полнолуние…