— Ступеньки, — предупреждающе буркнул Саша, притормозив, чтобы позволить ей нащупать босой ногой подъем.
***
Волнуясь, как никогда в жизни, Алена с замиранием слушала и ощущала, как ее ногу освобождают. Ей помогли встать, повели куда-то.
— Ступеньки, — будто сквозь зубы, да и голос незнакомый.
Большая теплая ладонь на локте почему-то успокаивала, но все же оставался безумный страх, что ее просто продали другой стае, раз такая строптивая.
— Куда мы? — решилась спросить она, осторожно поднимаясь.
— Отвезу тебя домой, — сообщил голос. Сердце на секунду сжалось от осознания, что заточение кончилось, но он ведь не уточнил, чей дом, — где живёшь?
Не веря в происходящее, Алена пролепетала адрес и испуганно замерла от ощущения тепла на лице и руках. Но тут же подул лёгкий ветерок, появился запах мокрой земли, и она с восторгом осознала, что впервые за два года оказалась на улице.
***
Девушка едва не шарахалась от любого громкого звука, что немного напоминало Саше его самого после возвращения из леса. Она с удовольствием подставляла лицо холодному ветру из приоткрытого окна такси. Мужчина пытался представить, сколько она просидела на цепи, даря покой той стае. Судя по ее реакции на улицу, довольно долго. Но теперь он вез ее домой, где все будет хорошо.
У нужного подъезда Александр попросил водителя подождать. Он намеревался быстро сдать девушку на руки родителям и вернуться на работу, но не вышло. Они переехали два года назад, чтобы сменить обстановку, даже поменяли номера, и теперь найти их можно было только через связи оборотней и охотников с различными ведомствами.
Он справедливо подумал, что за долгое время в подвале хрупкий человек должен был заболеть, поэтому решил оставить ее в клинике. Но и там не могли ее взять, потому что не было ни документов, ни патологий. Утраченное зрение объяснялось лишь укусом против воли.
Домой ее везти, что ли?
Поморщившись от перспективы впустить кого-то в свое логово, Саша все же сдался. Других вариантов все равно нет, до завтра вряд ли найдут ее семью.
Альфа был несколько раздражён, потому что пришлось отменить занятия или передать их свободным коллегам. Ему нравилось жить по чёткому расписанию, это помогало меньше думать. Но ее лёгкий запах успокаивал, манил зарыться лицом в наверняка мягкие ладони и забыть обо всем.
Ополоснув испачканные ступни, девушка стала ходить вдоль стен. Саша не понимал, зачем, пока не заметил, что она одними губами считает шаги. Изучает квартиру, чтобы понимать, куда идти. Разозлившись на свою недогадливость, он постарался сосредоточиться на книге.
— Нет кровати? — тихо хмыкнула она, сделав круг по единственной комнате.
— Сплю на полу, — ему вдруг стало неловко за дикие привычки, от которых было так сложно и так не хотелось избавляться, поэтому он крепче вцепился в переплет.
В его квартире все было спартанское. Табуретка и маленький стол на кухне, никаких ковров, ещё одна табуретка у обычного стола, использующегося в качестве письменного. Единственным предметом роскоши было глубокое и мягкое кожаное кресло, в котором он и сидел.
К вечеру появилась ещё одна проблема. Запах женщины начал будоражить его, волк все чаще заинтересованно тянулся к ней, а взгляд сползал на места, куда смотреть неприлично. Последний раз связь с девушкой у него была чуть больше пяти лет назад. Потом он нашел Пару и все оборвалось. А потом ее не стало, он ушел в леса, к волкам, где тоже было не до прелюбодеяний. После возвращения шумные и всячески пахнущие женщины стали малопривлекательными. Но не эта. Тихая, не отсвечивающая, мягко пахнущая.
После душа перед сном она стала пахнуть ещё лучше. Запах будто раскрылся от теплой воды и манил так, что серьезных усилий стоило сдерживаться, хоть Саша и привык держать себя на коротком поводке.
Но он едва не проглотил язык, когда она предстала перед ним. Обнаженная. С влажной белой кожей. Нерешительно переминающаяся и оттого кажущаяся ещё более привлекательной.
— Боюсь, я не смогу заснуть, — пробормотала она, — да и два года в самом расцвете сил…
Оставив фразу незавершенной, девушка оседлала его бедра, только в этот момент ощутив, насколько он больше. Его ладони, будто недоверчиво, легли на изгибы ее талии и скользнули вниз, к самым коленям, пока лицо оставалось почти бесстрастным.
От поцелуя ему едва не стало дурно. Целовать кого-то после Пары… Но девушка целовала так нежно, с такой отдачей, что сопротивляться не было сил.
========== Часть 2 ==========
Встать пришлось раньше привычного, потому что позвонили охотники. Они остаток вчерашнего дня и всю ночь поднимали старые дела, чтобы найти контакты родителей Алёны. Правда, говорить с Сашей по телефону удовольствие ещё то — если он и произносит что-то вслух, то только сквозь зубы и еле слышно.
Отложив мобильный, мужчина откинул голову на спинку и зажмурился. Хрупкая девушка спала, крепко прижимаясь к нему, теплая, вкусная и мягкая. Зачем он вчера поддался, понять было невозможно, а теперь отчаянно грызла совесть. У него ведь была Пара, на всю жизнь она должна остаться единственной. Но не время для самобичевания — нужно отвезти ее домой.
Алена проснулась, когда оборотень встал и аккуратно переложил ее со своих рук обратно в кресло. Поежившись от неприятной прохлады, девушка обхватила себя руками и притихла, пытаясь опять заснуть. Ей было немного стыдно за вчерашний порыв, но оборотни, которые держали ее у себя, совершенно не заботились об этой стороне ее жизни. А этот альфа оказался жадным, ласковым, обнимал почти до хруста. Она почувствовала, что краснеет, когда вспомнила, как глупо разревелась, когда они оба уже засыпали. От облегчения, ощущения свободы и тоски по всем, кого очень сильно хотела бы увидеть. И он тихо что-то бормотал, гладил по голове, укачивал в объятиях, то и дело ласково касаясь горячим языком плеча. В нем вообще было достаточно звериного, больше, чем в любом другом диком альфе, а знакома она была со многими.
За всю ночь с ним ее спина так не устала, как за эти несколько минут. Поморщившись, Алена постаралась устроиться удобнее, кожа кресла заскрипела под ее движениями, и потому она не услышала, как подошёл ее освободитель. Вздрогнула, отшатнулась, когда ее ноги что-то коснулось, и тут же поняла, кто и что.
Она походила на неокрепшего щенка, который барахтается в траве, путаясь в собственных лапах. Так же забавно испугалась, когда неожиданно для нее одежда скользнула по голени.
Осознав, что улыбается, глядя на ее возню, Александр немедленно отвернулся и вышел из комнаты. Ни к чему это все.
Нащупав знакомые пуговицы и бирки, Алена по возможности быстро оделась, понимая, что задерживает собственную встречу с семьёй.
В такси девушка попыталась ещё раз начать говорить “спасибо” и все сопутствующие слова, нащупала длинные пальцы альфы, но он отдернул руку и невразумительно буркнул, что не стоит. Что именно “не стоит”, догадаться было нетрудно. Люди, которые смотрели на его лицо, часто обманывались неизменной неподвижной маской, но Алена читала его интонации и дерганые движения куда лучше. Он чувствовал себя виноватым и мысленно обвинял в этом ее — обычно так делают те, у кого уже есть постоянный партнёр. Устыдившись, что нечаянно склонила к измене оборотня, которого надо было бы благодарить, девушка прикусила губу и отвернулась, хотя для нее прятать взгляд уже бессмысленно.
Попросив такси подождать, Саша повел спасенную в подъезд. Несмотря на его чистоту, мусором все же пованивало.
— С-стой, погоди, — нерешительно окликнула Алена между первым и вторым этажом, когда оставалось преодолеть лишь один пролет.
Мужчина послушно замер, дернулся, будто пытаясь отстраниться, когда она придержалась за его локоть, чтобы не потеряться, и поднялась на пару ступенек.
У него потемнело в глазах, когда ее тонкие пальцы зарылись ему в волосы. Против воли он подался вперед, а может, и его волк, утыкаясь лбом в плечо пошатнувшейся девушки. На поглаживания и почесывания, которые лучше любых слов благодарили, оборотень отозвался низким довольным звуком, чем-то средним между урчанием и фырканьем. Алена улыбнулась такой искренней реакции, обняла его за шею и поняла, что ошиблась. Человеческая ласка заставила его напрячься и отодвинуться, будто снова окаменеть. Виновато спрятав руки за спину, она аккуратно повернулась и пошлепала босыми ногами наверх, будто могла сбежать от своего стыда.
