- Значит, чтобы прыгнуть в огонь для спасения младенца в горящем доме, пожарному нужен бог? Сам по себе он этого делать не станет? - в карих глазах Миллс была не просто насмешка, а вызов.

Эмма, не преставая улыбаться, потрясла головой. Скупое зимнее солнце мгновенно поцеловало её волнистые локоны, заплясав в них мимолётными отблесками.

- Ты невозможна, Реджина. Бог есть в каждом из нас. Ведь если бы тебе пришлось спасать из огня ребёнка, то не думаю, что тебе понадобились бы чьи-то молитвы или благословение.

Брюнетка мгновенно помрачнела. Её взгляд в одну секунду стал колючим и холодным, а губы превратились в резкую полосу.

- Твой бог не спас моего ребёнка, а он не горел в огне, он просто так и не родился.

Реджина, набрав в лёгкие побольше воздуха, хотела развернуться, но неожиданно почувствовала, как её холодные ладони крепко сжали чьи-то горячие руки.

- Реджина. Умоляю, прости меня. Я сказала, совершенно не подумав, я забыла про всё то, что ты пережила, прошу, прости меня!

Миллс взглянула в зелёные глаза, полные такого тепла и сострадания, что впору было бы задохнуться. О, если бы только ей теперь было нужно это тепло, это сострадание… Или она по-прежнему была всё той же потерянной, поломанной женщиной, которая решила, что умерла, чтобы было проще справиться с окружающей действительностью… Что на самом деле время просто замерло на целых пять мучительных лет, и она застыла в нём бездвижным изваянием, ожидавшим, когда свет этих зелёных глаз вынет её, как бабочку, из янтаря боли и одинокой обособленности, что когда-то она снова станет кому-то нужна…

Внезапно ошеломлённую женщину вырвали из пугающих мыслей, сжав в крепких объятиях.

- Прости меня. Ты ведь замёрзла, тебе срочно нужно в тепло, пошли скорее обратно, - горячая ладонь снова обхватила её пальцы и потянула прочь с аллеи.

Реджина так и не смогла выдавить из себя ни слова. Одна мысль в её голове сменяла другую, когда она услышала неожиданный вопрос:

- На следующей неделе я запишу тебя к физиотерапевту, ты не могла бы дать мне расписание всех своих процедур, чтобы мне знать, на какое время тебя записывать, и определиться с возможностями своего графика?

- Эмма, ты не должна… - начала было Миллс, которую всё ещё тянули за руку по направлению к трёхэтажному зданию клиники. Реджине вдруг вспомнилось, как совсем недавно её так же тянул за руку маленький мальчик, и она поймала себя на мысли, что определённо догадывается, откуда у пацана взялась такая манера поведения.

- Просто позволь мне сделать это для тебя. Это всё, о чём я прошу, - перебила её упрямая девушка. - И ты мне ничего не должна, я делаю это для себя.

- То есть, некий флёр святости всё же идёт бонусом к твоей профессии? – не удержавшись, съязвила Реджина.

Отпустив её руку, Эмма захохотала.

- Ты правда считаешь, что за то, что я подвезу тебя пару раз до больницы, над моей головой засияет нимб?

Они уже почти дошли до ступенек входа, когда Миллс, пожав плечами, ответила:

- Я без понятия, каким образом раздаются регалии в вашей канцелярии небесных дел.

Две женщины с шумом ввалились в тёплое помещение холла, чем привлекли внимание молоденькой администраторши, которая с удивлением посмотрела на смеющегося священника и улыбающуюся пациентку. Протянув им сменную обувь, девушка подумала, что впервые видит, как улыбается мисс Миллс. Еще она подумала, что эта улыбка ей очень идёт.

Белль Френч, завидев Эмму, восхищённо залепетала, бросившись помогать снимать пальто со своей подопечной. Реджина в раздражении лишь закатила глаза, буркнув, что справится сама, и с иронией наблюдала, как Свон благословляет смиренно склонённую прихожанку.

«Интересно, эта курица так же бы кудахтала, узнай она, что я собираюсь трахнуть их священника?» - эта внезапная мысль удивила даже Миллс. Скользнув взглядом по длинным, обтянутым джинсами, стройным ногам в высоких сапогах, она машинально облизнула нижнюю губу. Склонив голову набок, Реджина смотрела, как мисс Френч, схватив снятую Эммой куртку, расторопно бросилась вешать её в шкаф. И снова этот злополучный белый свитер, так удачно подчёркивающий грудь Свон, и это треклятое солнце, вечно путающееся в её волосах! Раздражение снова накатило на Реджину. Она определённо её трахнет и с удовольствием послушает, как во время оргазма богом эта святоша назовёт её, Реджину Миллс, и будет умолять её не останавливаться. За своими мыслями женщина не заметила, как Белль покинула палату, а Свон подошла так близко, что можно было сжать здоровой рукой её левую грудь, позволь только себе это Миллс.

- Ты правда думаешь, что на небесах есть кабинеты чиновников, которые кому ни попадя раздают нимбы? - широкая искренняя улыбка на этом живом эмоциональном лице усилила раздражение.

- Прости, что? - резко спросила брюнетка.

Эмма с удивлением взглянула в карие непроницаемые глаза, которые, казалось, ещё пару минут назад улыбались.

- Я по-прежнему жду расписания твоих процедур, - широкую улыбку сменила робкая, а во взгляде мелькнули неуверенность и непонимание.

Сцепив зубы, чтобы не схватить за шиворот эту бестолочь и не прижать к закрытым дверцам шкафа, Реджина подошла к прикроватному столику и, взяв с него ежедневник, открыла его на заложенной красной ниткой закладки странице, затем развернув записями к Свон.

- Вот.

Эмма, подхватив тетрадь, другой рукой достала из заднего кармана джинсов маленький блокнот вместе с огрызком простого карандаша, засунутым в пружину переплёта. Склонившись над тумбочкой, Свон резкими и быстрыми движениями сделала пометки в своём блокноте, поминутно сверяясь с ежедневником, по страницам которого бегали её длинные тонкие пальцы.

У Реджины на секунду сбилось дыхание, едва она представила, где бы эти пальцы могли сейчас быть вместо того, чтобы заниматься всякой ерундой. Но, в самом деле, не здесь же, когда в любую минуту могла вернуться эта курица и поднять переполох во всей больнице. А может, не так уж и не права была Зелена? Разумеется, чтобы получить эту яркую и, определённо, вкусную конфету, необязательно было становиться женой священника: Зелена часто перебарщивала с гротеском. Но перспектива не вылезать из постели все рождественские праздники была более заманчивой и интересной, нежели кислая и чопорная физиономия их матери на Рождество, как и все эти годы.

- Тебя выписывают уже двадцатого числа? - спросила Эмма, проведя пальцем по одной из записей Реджины.

- Да, - нехотя кивнула Миллс, в который раз за сегодняшний день вырванная из своих размышлений этой несносной девкой. - Рождество в компании моей матушки - это всегда незабываемый праздник.

Для усиления эффекта своих слов Реджина ещё и помахала загипсованной рукой. Но это уже было лишним. Из тёплого взгляд священника стал задумчивым и печальным.

- Ты не могла бы дать мне номер своего телефона, чтобы я могла сообщить тебе, на какое время записала тебя к врачу?

Чего-чего, но этого вопроса Реджина не ожидала абсолютно. Однако это была хорошая возможность подразнить свою собеседницу. И, да: Реджина призналась самой себе в этом желании - немного пофлиртовать:

- Мой номер? А что дальше? Пригласишь меня на свидание?

Пунцовые щёки девушки и ее невнятное бормотание заставили Миллс прыснуть со смеха. Настроение поползло вверх: это, действительно, того стоило.

- Эмма, я всего лишь пошутила.

Приподняв одну бровь, Миллс наблюдала, как всё ещё красная Свон записывает в блокнот цифры под её диктовку.

«Да, с этим действительно нужно что-то уже делать, и, кажется, я знаю, что», - подумала Реджина, когда, нарушив сегодняшнюю традицию, на этот раз её оторвала от мыслей вернувшаяся в палату мисс Френч.

========== 24. ==========

Прошло чуть больше недели, когда Эмма и Реджина встретились снова. Свон отъехала от клиники Святого Франциска, искоса наблюдая за тем, как Реджина пристёгивается ремнём безопасности, пытаясь поудобнее устроиться в кресле.