Хотя дорогой это было назвать сложно. Кое-где ей приходилось перешагивать, а где-то перепрыгивать с островка на островок почти твердой земли. Ноги быстро промокли и вскоре почти онемели. Возможно, если бы она шла быстрее, то могла бы согреется. Но идти быстрее она не могла. Ветра не было, а температура (само собой) стояла низкая. Возможно, в это время, где-нибудь за болотами, она и была выше, но мутная, почти не отражающая свет жижа, делала ее невыносимо холодной. Анабель надеялась на то, что вскоре она преодолеет топь и выйдет на сплошной сухой берег. Но казалось, что топь не знает конца. Даль темнела и разглядеть, что–либо было практически невозможно. Кое-где за островками, за ивами и тростником слышались достаточно громкие шорохи и плеск воды, мелькали черные тени. В какой-то момент, Анабель показалось, что она слышит нечто похожие на крик утки. Вскоре этот звук повторился, а потом снова и снова – пока девочке не стало казаться, что он ее окружает. Слева и справа, спереди и сзади – странная, нарастающая какофония. Анабель стало жутко. Она попыталась ускориться настолько, насколько это было возможным. Внезапно, впереди, ниже горизонта появился свет. Он сильно отличался от того, что исходил от растений и точно не был лунным отблеском. Анабель решила направиться к нему. Чем ближе она приближалась к этому свету, тем больше деревьев преграждало ей дорогу. Здесь были уже не только ивы, но и другие деревья, переплетавшие свои ветви там, где Анабель нужно было пройти. Земля стала тверже, но местность все еще оставалась болотистой. И потому: то там, то здесь, девочка периодически продолжала проваливаться в мерзкую топь. Ветви больно обдирали кожу, хлестали и царапали. Детские ноги изнывали от боли. Свет впереди нарастал. Ведь надежда всегда сильнее той боли, что мы испытываем. Даже если эта надежда всего лишь иллюзия. Наконец деревья начали редеть, и Анабель вышла на большой и просторный участок, освещенный тем самым светом. В центре, окруженном деревьями, располагалось небольшое озеро, а в центре же самого озера находился крупный островок со старой обветшавшей хижиной (от которой и исходил тот самый свет). К хижине вел ряд самодельных мостков из бревен. Анабель замерзла. Ее онемевшие ноги сводило от холода, да и передвигалась она с большим трудом. Хрупкие пальчики рук еле-еле удерживали шест. Она думала, что ей не стоит наведываться в дом на болоте, но не могла найти иного решения. Собрав оставшиеся крупицы сил, она преодолела мостки и оказалась перед жилищем. Девочка постучала в сделанную из толстых прутьев дверь. Через секунду послышались шаги. Дверь распахнулась. Вначале Анабль не видела ничего кроме света, но спустя некоторое время, очертания хозяина хижины стали ясными. Это был невысокий, немного сутулый, лысоватый мужчина, со странным диковатым взглядом. Под глазами навыкате были заметны синяки. Тело очень жилистое. Под почти прозрачной кожей просвечивались венозные переплетения.

- Ребенок?! Здесь!?.

- Ну уже не совсем ребенок. Меня зовут Анабель.

- Сто лет живого человека не видел, заходи-же скорее – его рот словно застыл в улыбчивом оскале.

- Садись у огня, согрейся. Ты будешь есть?

- Да, не откажусь, большое спасибо.

Анабель поспешила к стулу, находившемуся подле костра в центре помещения. Огонь был разведен в углублении в полу и обложен со всех сторон камнями. Странный человек открыл люк в полу и стал спускаться. Со своего стула Анабель могла видеть уходящие вниз железные ступени металлической лестницы и каменную кладь стен. Через некоторое время на пол начали вываливаться жестяные банки, напоминающие консервы. Через какое-то время, вслед за ними явился и сам человек.

- Сейчас сготовим ужин – произнес он.

Человек начал собирать банки с пола и класть их на стол, находившийся у стены напротив Анабель. После того, как он выложил все консервы на стол, человек придвинул его к девочке. Выстроил банки в ровную шеренгу, по только ему известному порядку и повернул все этикеткой к Анабель. После чего, взяв странной формы инструмент начал вскрывать каждую от первой справа до последней слева.

- Этим я питаюсь уже многие годы.

- А, что же вы делаете на болоте так долго?

- Как что - девочка? Живу.

- Но ведь у вас есть какое-то занятие? Не просто же так вы здесь живете?

- Ну, иногда я охочусь. На местных уток, а в основном ничего-то особо и не делаю.

- Так если же вы охотитесь, так почему же едите одни сплошные консервы?

- Потому, что мясо этих уток отравлено. Видишь ли, утки в местных болотах очень опасны. Один их укус или царапающий удар ластой – сильной, когтистой, способен доставить смерть в ужасающих муках. А все из-за этого их яда. Тебе очень повезло, что ты не встретила ни одной по дороге.

- Но ведь вы так жили не всегда?

- Нет, не всегда, но это слишком долгая история. А ты голодна и тебе нужно поесть. Согрелась хоть немного?

- Да, спасибо, мне уже совсем не холодно.

- Тогда давай – я научу тебя есть.

- Научите есть?

- Да, видишь ли… Все компоненты в этих банках: овощи, фрукты, мясо. Все нужно есть в определенных пропорциях и комбинациях, потому как это не совсем обычная еда. В каждой такой банке содержится то или иное определенное вещество, которое в одиночном употреблении может привести к нехорошим последствиям.

-Каким?

Внезапно Анабель заметила, что стоящий в тени человек – фосфорицируется. Его кожа светится.

- Ну, могут выпасть волосы или начнут, отслаивается ногти. Может начаться привыкание, или наступит смерть. Хотя такую смертельную еду я тебе не даю. Хотя, честно говоря, и подзабыл, в чем именно содержится этот компонент. Да, кажется в осьминоге.

- Но мне достаточно и того, что у меня могут выпасть волосы.

- Не волнуйся. Сейчас я покажу тебе все безопасные комбинации. И ты сможешь нормально поесть.

«Да уж. Нормально!» - мысленно воскликнула Анабель.

И он начал показывать. Помидоры и баклажаны из первой и третьей банки, с говядиной из пятой; непонятную желтую жидкость из четвертой, с рисом из восьмой. И так далее, пока голова Анабель не опухла от количества этих математических последовательностей.

- Ну, я тебе все показал. Вот возьми ложку и приступай. А я пока пойду – полежу.

Анабель была в ужасе: - «И как – он меня оставит!».

Она с трудом припомнила одну из простейших увиденных комбинаций и с опаской начала есть.

«Ну, хотя бы – не мгновенная смерть. Ну волосы, может быть, и отрастут. А ногти – вообще непонятно зачем нужны».

Анабель судорожно поднесла ложку ко рту. Кончиком языка попробовала бесформенную массу. И проглотила целиком. И оказалось (по крайней мере, в этот момент), что ничего вкуснее девочка не пробовала никогда. Вскоре она позабыла все страхи и уплетала еду ложка за ложкой. Войдя в раж, Анабель осознала, насколько сильно на самом деле она проголодалась. Но о правилах не забыла. И ела только из тех банок, которые определила, как правильные. По крайней мере, она надеялась на то, что все запомнила верно. Ну, может быть и не все. Из банки номер девять она черпала картофельное пюре, а из жестянки номер двенадцать рыбное филе. Что находилось в банке номер десять она так и не определила, но на вкус ей это очень понравилось.

Наконец насытившись и опустошив все три жестянки Анабель повернулась к человеку:

- Я закончила. Все очень вкусно. Спасибо.

Человек встал со своего лежака и направился к столу. Он не торопясь все убрал. После чего спросил:

– Ты будешь ложиться?

- Да, пожалуй. Я очень устала.

- Хорошо, тогда я постелю тебе у очага.

Он отодвинул стол и бросил на его место старый пуховый матрас и совсем небольшую перьевую подушку. После чего отошел к ветхому деревянному шкафчику и долго – долго в нем ковырялся. Пока не нашел более-менее чистую простынь и сильно изъеденное молью шерстяное покрывало. Вернувшись он застелил матрас простынёй и бросил покрывало сверху.

- Ну, вот и все. Ты можешь лечь.