- Мудрёно, — заметил Тимошенко. — Но по сути...
- Мальчишество и авантюра, — резко перебил его Жуков. — И по сути, и по форме. И по результатам.
- «Результатам»?.. — переспросил Антонов; начальник Оперативного управления Генштаба вообще отличался несколько ироничным отношением к Георгию Константиновичу.
- Что Вам непонятно? Я говорю о...
- Товарищ Жуков, — сказал Сталин. — Вы подготовили замечания по Керченской операции?
- Так точно, товарищ Сталин. Соображения мои я сейчас изложу...
- Изложите. Несколько позже. Товарищ Поскрёбышев проводит Вас. Скрипя сапогами, как Прокси суставами, командующий Южным фронтом покинул помещение.
- Строго говоря, — примирительным тоном сказал Шапошников, — в известном смысле товарищ Жуков прав. Авантюра. Но авантюра явно давно и глубоко продуманная.
- Ежели продуманная — авантюра ли? — спросил Антонов.
- Ключевым моментом стратегии Рокоссовского, — сказал Борис Михайлович, избегая прямого ответа, — является применение общевойсковых методов силами фактически партизанских соединений. Костяк Особого Белорусского составляют кадровые военные, снабжение частей поставлено отлично, разведка... несмотря на отдельные неудачи, разведка поставлена очень серьёзно. Средства авиации и ПВО способны к решению соответствующих задач. Артиллеристы в лагере прекрасные, и снарядный голод мы ликвидировали. Отдельно отметим высочайшую эффективность действующих в Белоруссии диверсионных подразделений.
Присутствующие дружно покивали, отмечая.
- На такое уникальное сочетание качеств ответа у немцев пока не выработано. Ведь в современной войне нет грани между тактикой и стратегией: ныне между ними вводится оперативное искусство, окончательно стирающее какие-либо границы. В современной операции тесно переплетаются между собой стратегия и тактика.
Борис Михайлович указал на оперативный стол космических союзников:
- Теперь же на помощь деятелям не только военным, но и всяким иным пришла техника, предоставив в наше распоряжение аппараты, подобные этому. Мы получили немыслимую ранее возможность следить за ходом военных действий, опираясь на куда более достоверный источник сведений, нежели письменные и устные донесения непосредственных участников сражений.
- Золотые слова! — сказал Тимошенко. Он с предельным вниманием относился к информационной составляющей войны и строго наказывал генералов даже за кратковременную потерю управления войсками. Передатчики «марсиан», активно внедряемые сейчас в РККА, казались Семёну Константиновичу чем-то навроде манны небесной, и маршал не забывал делиться своей радостью. — С новыми рациями — да мы ж теперь сверху донизу всё видим. И, если что, управление подправим. Прям отсюда.
- Строго говоря, мы наблюдаем позиции не самих частей, а приданных им офицеров связи с передатчиками.
- «Войну ведёт верховная власть государства», — негромко процитировал Иосиф Виссарионович, вынимая изо рта мундштук нераскуренной трубки, — «слишком важны и ответственны решения, которые должно принимать руководство войной, чтобы можно было доверить его какому-либо агенту исполнительной власти».
Шапошников с уважительным достоинством поклонился. Прежде чем
Глава Генштаба успел продолжить, прозвучал зуммер голопроектора; табличка засветилась жёлтым: командующий Особым Белорусским фронтом запрашивал соединение.
- Вы подумали, товарищ Рокоссовский? — спросил Верховный.
- Так точно, товарищ Сталин, подумал, — сказал товарищ Рокоссовский, застенчиво переливаясь оттенками лазури. — И настаиваю на проведении операции по предложенному плану.
- Выйдите и подумайте ещё, — сказал Сталин.
«Пользователь вышел из сети».
- Уверенность командующего — залог успеха операции, — сказал Тимошенко, рассматривая вращающуюся табличку.
- Смотря какой командующий, Семён Константинович, — мягко заметил Антонов, — смотря какой командующий...
...Сейчас Сталин со смешанными чувствами вспоминал события недавнего прошлого. Упрямец Рокоссовский трижды выходил и трижды возвращался — но всё-таки добился своего: оперативный план был утверждён. И теперь претворялся в жизнь.
Но успех плана зависел не только и не столько от действий Особого Белорусского фронта: Рокоссовский играл от преднамеренной обороны, принимал удар на себя, сковывая основные силы немцев на данном участке фронта, но исполнение общего стратегического замысла определялось способностью Василевского взять Могилёв. Несмотря на все сложности текущего периода войны, несмотря на неожиданных союзников, РККА оставалась объективно слабее армии объединённой Европы: опытом, техникой, людскими и материальными ресурсами. Со вступлением, — с неизбежным вступлением! — Испании и Швеции в войну против СССР, перевес становился ещё более угрожающим. И можно было не сомневаться: новая, куда более гибкая политика Германии на оккупированных территориях прибавит немало желающих записаться в национальные дивизии вермахта. Насчёт нейтралитета Турции Иосиф Виссарионович тоже не испытывал особых иллюзий; куда больше его заботила Англия. САСШ и Японию удалось вынести за скобки по меньшей мере на год, но Англия... даже простое перемирие в Европе будет означать для Германии возможность перекинуть на русский фронт до тридцати полноценных дивизий. Впрочем, такая оценка может оказаться и завышенной: совсем оголить свой запад немцы пока не решатся.
Пока?..
Судя по данным разведки и дипломатов, новый руководитель рейха, генерал Каммхубер — человек решительный и неглупый. Выскочил он, как чорт из подпола, обойдя куда более вероятных кандидатов в преемники — а кого не смог обойти, того уничтожил. Одно лишь то обстоятельство, что Каммхубер до сих пор воздерживался от официального провозглашения себя новым фюрером, по мнению Иосифа Виссарионовича переводило его в разряд наиболее опасных противников. При этом никто не понимал причин внезапного возвышения Каммхубера, источника его неожиданной силы.
«Сила», подумал Сталин, «сила...»
Он сидел в жёстком рабочем кресле, машинально просматривая свежие сводки по вновь разведанным месторождениям в Средней Азии, Сибири, на Дальнем востоке, и наблюдал за работой своих полководцев и офицеров связи. Антонов заметил внимание Верховного, сдвинул какой-то переключатель — над оперативным столом вспыхнуло, разворачиваясь, плоское полотнище голограммы: дубликат «живой карты».
Несколько красных пятен в Белоруссии казались совершенно незначимыми в сравнении с массивной алой дугой, протянувшейся от Полоцка до Кричева. Крупнейшее в истории наступление РККА медленно, но верно катилось на запад, охватывая и перемалывая могилёвский оборонительный рубеж. Дивизии, с помощью космических радаров спасённые от разгрома в летне-осеннем отступлении, возвращали должок.
Алексей Иннокентьевич пробежался тонкими пальцами по столешнице; голограмма приблизилась, расцветилась номерами частей. К сожалению, задействовать пока удалось далеко не всю мощь оперативных вычислителей — капитан Окто не сумел объяснить, как наполнять встроенную в оперативный стол электронную картотеку.
- Не инженер я, — обескураженно долдонил штурмовик, — простой пользователь. Тонкостей технологии не знаю...
Кроме того, размещённый в Ставке оперативный стол не имел средств прямого управления частями. На первом этапе операции работа велась из белорусской крепости, но сейчас Рокоссовский, потеряв свой стол при взрыве, был вынужден перебраться на орбиту. Сталин ожидал возражений, предполагал, что Константин Константинович потребует оставить его в непосредственной близости к своим дивизиям. Но комфронта, успевший в полной мере оценить эффективность техники союзников, отреагировал иначе: - По-моему, должно существовать одно правило: место командующего там, откуда ему удобнее и лучше всего управлять войсками. Конечно, вовсе не значит, что командующий должен всегда отсиживаться в штабе. Присутствие командующего в войсках имеет огромное значение. Но всё зависит от времени и обстановки.
