Менее осведомлённому наблюдателю Владыка Сталин, — с его невероятной властью над Силой, — мог показался крепостью, настоящей орбитальной крепостью, почти Звездой Смерти. Но нет в мире таких крепостей, которых не мог бы взять Повелитель ситх.

Скрытый за маской, Вейдер усмехнулся, слегка откинулся в кресле. Взгляд его упал на «сочинение графа Толстого», так и забытое на столе.  Сталин безошибочно проследил взгляд гостя. Улыбкой и неназойливым движением трубки пригласил к продолжению разговора. Казалось, он приветствует интерес гостя к столь бесполезному, — и даже вредному! — явлению, как литература.

«Пусть будет так», подумал Вейдер, «надо же с чего-то начинать».

- О чём эта книга? — спросил он.

Владыка Сталин задумался на несколько долгих мгновений. У Вейдера сложилось впечатление, что собеседник не испытывает нехватки слов, и даже не пытается подобрать объяснение, которое наиболее выгодным образом подошло бы к ситуации — но лишь выделяет главный смысл из множества смыслов, заложенных в книгу.

- О том, что любые исторические события и свершения опираются на волю всего народа, — сказал Сталин. — И судьбы отдельных людей могут быть счастливы лишь в той мере, в какой они солидарны с этой волей, в какой разделяют они судьбу своего народа.

- Это исторические материалы?

- В известном смысле. Но сюжетную основу этой книги составляет описание вымышленных героев.

- Старкиллер говорил мне, что ваш народ придаёт большое значение подобным... развлечениям, — глухо пророкотал Вейдер. — Лорду Половинкину Вы тоже позволяете читать художественные измышления?

- Сказка ложь, — с улыбкой заметил Сталин, — да в ней намёк. У нас принято считать, что формирование личности, воспитание характера, души, внутренней силы — решение этих важнейших задач почти невозможно без обращения к мудрости русской классики.

Очевидно, подумал Вейдер, планетянам просто не известна технология полноценных голокронов, поэтому они вынуждены прибегать к примитивным бумажным заменителям. Однако странно, что здешняя власть никак не ограничивает доступ к предметам, «воспитывающим Силу». Вместо того, чтобы так беспечно тиражировать опасные знания, режиму следовало бы ввести жёсткие ограничения на их распространение. В крайнем случае, можно было бы придумать некий закон, воспрещающий свободное чтение книг... под видом, например, заботы о финансовой выгоде их авторов.

Да, «упущенная выгода авторов и издателей»: отличное, удобное объяснение — если желаешь снизить образовательный уровень народа. И не имеет никакого значения, что «борьба за интересы авторов» почему-то всегда приводит лишь к снижению их реальных доходов...

Впрочем, земные большевики явно слишком мало заботятся о собственной выгоде — и слишком много о подвластных им разумных. Вот уж действительно: целый народ Одарённых... неужто и в самом деле такая ослепительная Одарённость русских — следствие власти большевиков?.. или всё дело в том, что любой Одарённый народ неизбежно приходит к большевизму, неизбежно рано или поздно выбирает себе именно эту  непонятную, удивительную и такую могущественную «Советскую власть»?.. Он вернулся мыслями к разговору — молчание снова затянулось. Впрочем, Владыка Сталин сдерживал обещание, — как, судя по всему, сдерживал каждое из своих обещаний, — и не собирался торопить вечер. Он указал узким концом курительного прибора на сочинение графа Толстого:

- Это, вне всяких сомнений, великая книга, — кремлёвский ситх чуть прищурил свои жёлтые глаза, словно вспоминал нечто важное. — Лёв Николаевич Толстой сумел поставить в своих работах столько великих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, что его произведения заняли одно из первых мест в мировой художественной литературе.

Закончив цитату, Владыка Сталин помолчал, затем продолжил:

- Вы можете свободно пользоваться моей библиотекой, лорд Вейдер, только не заламывайте уголки страниц. Уверен, более глубокое знакомство с земной культурой заметно облегчит взаимопонимание. В свою очередь, буду рад познакомиться с достижениями культуры Галактической Империи. Я считаю литературу самым важным среди других искусств, самым решающим и в конечном итоге определяющим всё или почти всё остальное.

- Безусловно, — глухо произнёс Вейдер.

А что ещё он мог сказать? Владыкам ситхам некогда развлекаться книжками... Мастера Совета джедаев побуждали к медитации; Учитель Сидиус наставлял полагаться на гнев и ярость... никто из его менторов никогда не поощрял простого чтения, утомительного для глаз и расточительного по времени. Говорят, кто-то из ситхов древности отыскал ключ к своему возвышению именно в библиотеке, но Вейдер...

Вейдер даже не мог наверняка сказать, имеется ли на борту «Палача» корпус художественных текстов, пригодных для передачи на Землю.

- Наши Державы ведут войну с Державой Рейх. Уместно ли тратить время, которое необходимо для управления боевыми действиями?

- Моя дневная норма чтения составляет порядка пятисот страниц, — заметил Владыка Сталин, явно не вкладывая в свои слова какого-либо хвастовства; просто изложил факт. — Чтение — одно из немногих занятий, уместных в любое время.

Вейдер поднял голову, пробежался взглядом по стеллажам библиотеки. Сколько же здесь книг?..

Пик.

«[идёт подсчёт объектов; ожидайте!]»

Он резко перевёл фокус зрения справа налево.

Пик.

Бзз.

«[отмена]»

Вейдер испытал мгновенную вспышку раздражения, как будто  кремлёвский ситх что-то скрывал, отгораживался от него своей образованностью.

Но гнев тут же улёгся: разумеется, Владыка Сталин не стал бы прятаться за бумажной стеной. Никакая подлинная Сила не открывается просто так, первому любопытствующему — видимо, для того, чтобы понять природу сталинской Силы, действительно требовался немалый ум, действительно требовалось прочитать множество книг.

«Пусть будет так», подумал Вейдер, «надо же с чего-то начинать».

- Начнём, — сказал Владыка Сталин. — Это пешка. Она ходит только вперёд...

Вейдер слушал не особенно внимательно: правила земных шахмат почти не отличались от известных ему галактических. Обитатели Центра давно предпочитали голошахматы либо деджарик, но плоские шахматы всё ещё сохраняли популярность в мирах Внешнего Предела.

Интегрированный голопроектор высветил пиктограмму готовности: вряд ли у Владыки Сталина есть шанс одолеть программу. Вейдер неслышно усмехнулся.

- Это фигуры, — продолжал Сталин. — Они ходят по-разному. Это ферзь. Несведущие люди называют его «королевой», но правильное название — именно ферзь. Он ходит как угодно.

- Кому угодно? — уточнил Вейдер.

- Тому, кто играет.

- А что делает король?

- Это самая слабая фигура. Нуждается в постоянной защите.

- Весьма впечатляет. Начнём.

- Прошу.

Владыка Сталин протянул руку и двинул пешку:

- e2-e4.

- «[рекомендовано:] e7-e5», — высветилось в панораме. Разумеется, Вейдер не снизошёл до того, чтобы двигать фигуры руками. Воспоминанья, воспоминанья: тонкий запах нарезанной ломтиками шууры, шелест платья... Он обратился к Силе, — «видел бы меня Оби Ван!..» — и чёрная королевская пешка, пролетев по воздуху, встала напротив белой. Владыка Сталин с приятным интересом смотрел на происходящее. Вейдер испытал мелкое мстительное удовольствие. Увы: слишком мелкое.

- f2-f4.

- e5:f4, — взятая пешка слетела с доски, покатилась по столешнице. Сталин придержал её мундштуком: судя по всему, он был склонен беречь даже пешки.

- Слон f1-c4.

- Ферзь d8-h4+, — решительно ответил Вейдер, — шах. - Король e1-f1, — Сталин молча убрал короля из под удара.

- b7-b5.

- Так нельзя, — покачал головой кремлёвский ситх.

- Почему?

- Так Вы теряете пешку.

- Ну и пусть.

- Мне не надо случайных жертв. Переходите.

- Не буду, — заявил Тёмный джедай, испытывая удовольствие от собственного упрямства.

- Тогда слон c4:b5.

- Конь g8-f6, — вслед за программой повторил Вейдер.