— Но ты не испытываешь ненависти. — Джонатан обхватил ладонями ее лицо. Его глаза светились нежностью. — Он сказал, мне, что ты опасна. Это так. Но…. Милена, кем бы ты не была, хоть демоницей ада, хоть Повелительницей вампиров, ничто не изменит моих чувств к тебе. Для меня сейчас настоящая только любовь. Я ничего не желаю больше знать.

— Я также думала, но позже, горько плача, на могиле своей подруги, я поняла, что не хочу вечно терять близких людей. Это выше моих сил. Но у меня не было иного выхода. Я должна была остановить хаос, который царил в клане пьющих кровь. Я до сих пор изредка возвращаюсь в родной город, незримой для окружающих и наблюдаю за жизнью друзей. Они все еще помнят обо мне. Однажды они все умрут, а я останусь такой же, как сейчас. Только я.

— Пожалуйста, не думай об этом. Не сейчас. Просто будь со мной, доверься мне. — он наклонился и нежно прикоснулся к ее губам.

— Как я могу довериться тебе, если ты не веришь мне? — она отстранилась на мгновение, чтобы заглянуть в темные глаза. — Почему ты сейчас опять подумал о Карле?

— У тебя с ним точно ничего нет?

Милена яростно влепила ему пощечину и вскочила.

— Знаешь что, мальчишка? — громко спросила она, гневно сверкая глазами. — Я устала от твоей ревности. Однажды я обязательно пересплю с Карлом, раз тебе этого так хочется.

Джон усмехнулся. Сейчас она ругалась, как самая обыкновенная женщина.

— Чему ты радуешься? — удивленно спросила она.

— Иди ко мне. — Джонатан протянул руку. — Я хочу доказать тебе, что лучше меня у тебя никого не может быть. А Карл просто самодовольный щенок.

— Слышал бы тебя Анжуйский. — Мила покачала головой, смягчившись. Честно говоря, она была не против немного расслабиться в теплых объятиях настоящего мужчины, хотя он и невероятный ревнивец. А разве не этого ей всегда не хватало в Ричарде?

— Нет. — Джон положил палец на ее губы. — Только без него. Перестань думать о нем, Милена. В постели нас должно быть двое. Только ты и я.

Все преступленья вольности моей

Ты положи с моей любовью рядом,

Представь на строгий суд твоих очей,

Но не казни меня смертельным взглядом.

Я виноват. Но вся моя вина

Покажет, как любовь твоя верна

В.Шекспир

Милена вышла из душа и застала Джонатана все еще нежившимся в постели. Он выглядел утомленным, но счастливым. Несколько минут назад она испытывала тоже самое. Но теперь в душе ее вновь разрасталась пустота и неуловимое чувство вины. Но перед кем? Уж не перед Ричардом ли, который только и делал, что изменял ей направо и налево все восемь совместно проведенных лет? Он мечтал освободиться от нее, и она позволила ему это. Сейчас Ричард наверняка планирует уничтожить ее или свергнуть, лишить власти, растоптать. Так почему же при мысли о нем, ее сердце замирает и хочется кричать и рушить все вокруг себя? Почему она не может вырвать его образ из своей памяти, стереть из сердца, заглушить этот крик души. Как же она устала, как устала.

— Давай начнем. — Милена решительно подошла к кровати протянула Джонатану орден. — Читай.

Грэй был немного обескуражен переменой ее настроения. Куда делась страстная нежная женщина, трепещущая и бьющаяся в его объятиях? Он взял кулон в свои ладонь. Он слабо верил, что произнесенная выгравированная на металле надпись сотворит какое-то чудо, но в последнее время столько всего произошло, что удивляться, если что-то и произойдет, он не станет. Джонатан посмотрел в холодные требовательные глаза.

— Ты уверена, что это сработает? — спросил он. Милена кивнула. Джонатан обреченно вздохнул. Ему шестое чувство подсказывало, что этого не следует делать, но оно в последнее время частенько его подводило.

Он прочитал первое слово и замер. Ничего не изменилось. Мила нахмурилась.

— Продолжай. — потребовала она нетерпеливо.

Джонатан дочитал надпись и огляделся. Воздух завибрировал, начал утолщаться, а потом словно раздвинулся и он увидел потрясающе красивый храм. Высокий купол потолка и залитый солнечным светом алтарь в центре которого находился огромный крест с распятым Христом.

— Ты видишь это? — потрясенно произнес Джонатан, не веря своим глазам.

— Что? — Мила растеряно озиралась. — Что ты видишь? Где меч?

— У основания распятия. Я знаю, где это. — Джонатан возбужденно вскочил. — Храм Спасителя в Иерусалиме.

Видение рассеялось так же внезапно, как и появилось. И это все? Так просто? Честно говоря, он ожидал определенных трудностей и препятствий, а надо было просто прочитать пару слов на древнем языке.

Милена порывисто обняла его, но тут же взяла себя в руки и отстранилась, сдержанно улыбаясь.

— По-крайней мере, мы теперь знаем, куда нужно ехать. Спасибо, Джонатан. Ты не подвел меня. Я это ценю.

— Я рад. — Джон прикоснулся к ее руке и сжал ее. — Что мы сделаем с мечом?

— Его нужно уничтожить. — с мрачной уверенностью объявила Милена. — Правда, я не уверена, что это можно сделать. Его сотворили Боги.

— Может, просто перепрячем? — предложил Джонатан. Но она так на него посмотрела, что он сконфуженно умолк, почувствовав себя полнейшим дураком.

— Его можно спрятать, но тогда мне придется тебя убить. — усмехнулась она вполне серьезно. — Любой вампир с легкостью прочитает твои мысли. Видишь ли, Джонни, мое положение очень выгодно потому, что, если я не захочу, то никто не прочитает мои мысли, но я вижу всех остальных, словно раскрытую книгу. Я научу ставить тебя заслоны от вторжений ненужных личностей, но старые вампиры, прожившие более ста лет, могут с легкостью их взломать. Мы все связаны между собой и черпаем силу друг из друга. Ни один человек не устоит против коллективного разума.

— Есть одна проблема. — Джонатан улыбнулся. Милена вопросительно приподняла брови. — Я не верю в вампиров. Ты меня не убедила.

— Ты упрямый молодой осел. — вздохнула она, распахивая шкаф. Она принялась быстро перебирать многочисленные вешалки с одеждой, преимущественно черно-красных тонов.

— Куда-то собираешься? — поинтересовался Джонатан.

— Да, я сама поеду за билетами. Нужен твой паспорт.

— А как же твои приспешники? Мы могли бы еще немного побыть в уединении. Поручи это Клэр или еще кому-нибудь. — Джонатан растянул губы в улыбке и откинул край одеяла, приглашая ее к себе. Милена покачала головой и погрозила пальцем, пряча улыбку.

— Мальчишка, что за пошлые мысли в твоей голове. — вздохнув, пробурчала она, извлекая из шкафа шерстяной черный с серыми и белыми вставками брючный костюм.

— Почему же пошлые? Я просто хочу любить женщину. — он лукаво улыбнулся.

— Извини, но я уже устала от твоей любви, дорогой. Мне нужно идти. — не стесняясь, Милена скинула банный халат и принялась одеваться. Она не надела нижнее белье, только шелковые чулки с ажурными резинками. Джон с трудом сдержался, чтобы не наброситься на нее.

— Остынь, малыш. — она насмешливо посмотрела в пылающие от страсти глаза. — И постарайся никуда не выходить, не разговаривая с моими как ты выразился приспешниками, никто не должен знать, куда мы едем. Ясно? Пока я рядом, никто не осмелится забраться в твою голову, но без меня, ты в опасности.

Милена застегнула маленькие перламутровые пуговки у самого горла и оправила юбку карандаш чуть выше колена. Строгий жакет и белоснежный шелковый шарф закончили утонченный стильный и очень консервативный образ. Но чтобы не одевала эта женщина, ее сексуальность, чувственность бросалась в глаза. Эротизмом было пропитано каждое движение, каждый жест, каждое слово, произнесенное томным низким голосом. Приподнятые брови, вздернутый надменный носик, приоткрытые в снисходительной полуулыбке губы, длинная изящная шея — Джон смотрел на нее, затаив дыхание, наслаждаясь этим зрелищем. Милена подняла руки, чтобы заколоть на затылке волосы, жакет сильно натянулся на высокой упругой груди. Посторонний человек никогда бы не догадался, что на ней нет белья. Джон готов был застонать, настолько сильно было пронзившее его желание. Мила видимо почувствовала исходящие от него флюиды, и больше не дразнясь, опустила руки.