Я несколько раз погладил его через штаны. Долгими, медленными движениями, пока наблюдал за удовольствием, охватывающим всё его тело. Знать, что это я доставляю ему это удовольствие, было сокровищем, которое я никогда не приму как должное. Когда я понял, что ему комфортно, я вернулся к лизанию и поцелуям кожи вокруг его соска, пробуя на вкус его кожу и сосредотачиваясь на том, чтобы вытянуть из него каждый возможный звук.

Через несколько минут Орин начал двигаться в такт моим движениям, молча моля о большей скорости, потираясь о мою руку. Я отчаянно хотел снять с него штаны и взять его в руку, но оставался осторожным.

Сохраняя ровный ритм поверх его одежды, я поднялся вверх по его телу и переместился поцелуями от его шеи к губам. Когда мы встретились, он накинулся на мои губы так, как никогда раньше. Я целовал его крепко, сталкиваясь с его зубами своими и посасывая его язык, пока гладил его снова и снова. Когда он начал тяжело дышать и дрожать, не в силах целоваться или восстановить дыхание, я отстранился и наблюдал за ним.

Я провёл рукой вверх по его члену и залез пальцами под резинку его штанов. Там я остановился.

— Можно? — спросил я.

Он дрожал подо мной, его губы покраснели и опухли от нашего поцелуя. Он был необычайно красив.

— Да, — задыхаясь, произнёс он.

Я проскользнул рукой под его штаны и снова взял его член в руку. Как только я сделал это, он вскрикнул и уткнулся лицом мне в шею. Головка его члена была липкой от спермы, с каждым движением добавляя скольжения.

Я приблизился губами к его уху и втянул в рот мочку его уха, покусывая и посасывая, пока его тело дёргалось и молило о большем.

Каждое движение вызывало ровную нить стонов. Я знал, что он близко, и не знал, как он справится с оргазмом. Отчасти я боялся, что это вызовет у него истерику, но знал, что пути назад нет.

— Орин, отпусти себя. Я тебя держу. Всё в порядке.

Он вцепился в меня мёртвой хваткой, впиваясь пальцами в мою кожу, чем ближе подступал оргазм. Я увеличил скорость, продолжая шептать слова поощрения, убеждаясь, что он знает, что всё в порядке, и он в безопасности.

Он переступил грань с криком, пульсируя и изливаясь мне в руку, пока я проводил его через каждую унцию его оргазма. Видеть и слышать его удовольствие было прекраснее, чем я когда-либо представлял, и я поцеловал его ухо и держал его рядом, пока экстремальные ощущения проходили, и он успокаивался.

Он рухнул на кровать и поднял на меня неверящий взгляд. Он задыхался, и его щёки порозовели.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Да, — на дрожащем выдохе произнёс он. — Вау.

Я улыбнулся, пока он с трудом искал слова. От него исходило свечение после освобождения, и я оглядел его всего.

— Боже, ты самый красивый. Я так сильно люблю тебя.

Он поднял руку к моей щеке и притянул меня для ленивого поцелуя, который не мог контролировать. Я хохотнул от его истощения.

— Ты такой потрясающий, — произнёс я ему в губы.

Он убрал прядь волос с моего лица и потерялся в моих глазах. Его глаза блестели с чрезмерным обилием эмоций, каких я никогда не видел раньше. На их поверхности появились слёзы, но он сморгнул их. Они были не от страха или неуверенности. Он излучал только радость и удовлетворение.

— Я люблю тебя, Вон, — прошептал он, слова застревали у него в горле. — Я знаю, что никогда не говорил этого раньше. Э-это тяжело для меня... никто никогда... В смысле... ты...

Я провёл большим пальцем по его нижней губе, успокаивая его и всё обдумывая. Я никогда не думал, что эти слова когда-нибудь слетят с его губ. От них перехватывало дыхание.

Мы снова поцеловались, не спеша и наслаждаясь связью. Когда Орин отстранился, его взгляд заполнила серьёзность.

— Спасибо тебе, — сказал он.

— За что?

— За то, что ты так терпелив со мной.

Я хохотнул и коснулся его губ ещё раз, прежде чем сказать:

— Лучшие вещи стоят ожидания.

— Я действительно люблю тебя, — снова сказал он, обхватывая моё лицо руками.

— И я действительно люблю тебя.

Его улыбка была чистой, и мы потерялись друг в друге ещё ненадолго, после чего он опустил взгляд и прикусил губу.

— Эмм... я немного в беспорядке. Нужно пойти почиститься.

Я рассмеялся и поцеловал его в нос.

— Иди.

Он выбрался из кровати, пока я поправлял настойчивую боль в собственных штанах. Заметив это, он остановился.

— Нет. Иди мойся. Один шаг за раз. Я переживу.

Он не казался счастливым от этого ответа, но это было единственное, что он получит. Я предпочту временный дискомфорт вместо того, чтобы портить хорошую ночь. Орин сделал огромный скачок вперёд, и именно это считалось. Мы зашли туда, куда никогда не считали возможным, и я знал, что со временем и терпением мы исследуем больше.

Глава 27

Сентябрь наступил и быстро прошёл. С моей новой работой, вечерними занятиями и учёбой Орина, мы были заняты. Большинство ночей мы проводили вместе, осторожно относясь к тому, что исследовали. Орин был способен повторить опыт, но мы не зашли дальше.

Медленно и безопасно.

Наши дни были разбиты и разделены между альтерами. Чем ровнее всё разыгрывалось, тем лучше был наш уровень стресса. Мы с Ридом посвящали воскресенья футболу. Мы ходили к Эвану, чтобы выпить пива и потрепаться. Иногда мы ходили в бар, поиграть в бильярд. Коэн крал меня по пятницам и временами по утрам в будние дни, когда я оставался ночевать. Тео был человеком дела, и если я оставался рядом достаточно времени, я улавливал то, как он готовит блюда, убирается или занимается различными делами по дому.

Рейн был непредсказуемым, показываясь в случайное время. Его визиты были не такими частыми, и их по-прежнему провоцировали события, которые его интересовали, но мы справлялись. Мы делили любовь к мультикам, и если я включал их по телевизору по утрам воскресенья, на некоторое время я оказывался в его компании.

Коув не появлялся со времени нашего недавнего инцидента. Когда я спросил о нём, Орин заверил меня, что всё идёт хорошо.

В первый вторник октября я проверил свой телефон, выходя с работы. Орин всё ещё ходил по вторникам на терапию, и я часто получал подтверждение, когда его приём заканчивался, но мой телефон молчал весь день. Придирчивое семя переживания пыталось разрастись в моём животе, но я оттолкнул его в сторону. Прошло много времени с тех пор, как терапия провоцировала Коува на грусть. За недавние недели Орин дал разрешение всем — кроме Рейна — использовать его телефон, чтобы писать мне — учитывая, что они будут подписываться. Я уже отвык от тишины.

Я поехал к Орину, не в силах избавиться от беспокойства, но говорил себе, что он, наверное, просто занялся писательством и забыл написать. Заехав на подъездную дорожку, я выскочил из машины и вошёл в дом без стука, готовясь к проблеме, но неуверенный, какая это может быть проблема.

Закрывая за собой дверь, я услышал тихую музыку откуда-то из дома. Мягкое звучание акустической гитары. Печальная мелодия, которая трогала моё сердце. Я не мог сказать, была ли это запись или телевизор, как и не мог сказать, откуда идёт звук, так что сбросил обувь и пошёл за ним.

Звук остановился, а затем с большей уверенностью прозвучали те же несколько аккордов и нот. Музыка исходила из спальни. Оказавшись у двери, я остановился, наблюдая и слушая мужчину перед собой.

Он был одет во всё чёрное и сидел на полу в углу, перебирая струны гитары на своих коленях. Рядом на полу лежала пачка сигарет и зажигалка, вместе с несколькими листами бумаги. На каждом из его пальцев было кольцо, и на шее висели цепочки.

Он не заметил меня, так что я открыл дверь шире, чтобы привлечь его внимание. Он поднял взгляд и нашёл мой.

— Привет, — его голос был низким и сиплым, именно как я и думал.

— Давно не виделись, — сказал я, проходя в комнату и садясь на край кровати.

Он опустил свою гитару, положив её себе на колени. Тогда я увидел надпись вдоль его рук, поверх его шрамов. Татуировка?!