- Слышу, что кое-кому уже намного лучше.
- Мне? Я в полном порядке, - что я на самом деле чувствовал, так это злость на то, что он выбрал самых худший момент на свете.
- Я - доктор Гири, - доктор Гири был коротышкой, похожим на мальчишку. Выглядел он так, будто ему самое место в девятом классе на уроке биологии, где он будет пытаться совать замороженных лягушек девчонкам в блузки.
- Постой, не уходи, - сказал я поднявшемуся с койки Грэму. И обратился к доктору Гири: - Я уверен, что со мной все хорошо. Когда я смогу отправиться домой?
Доктор пропустил мой вопрос мимо ушей и приступил к неторопливому ритуалу проверки давления и сердечного ритма. Грэм перешел туда, откуда был лучший вид на огнетушитель. Он изучал его так, словно это была редкая жеода. А я изучал Грэма.
Закончив проверку, доктор Гири заявил:
- Отличные новости. При условии, что ближайшие двадцать четыре часа с вами кто-нибудь будет находиться рядом - на случай рецидива - мы сможем вас отпустить.
- Он останется со мной, - заговорил Грэм.
- Рецидив? - повторил я.
- Это редко случается, но иногда у пациентов бывает, что называется, двухфазная реакция. Я выпишу вам рецепт на бенадрил, преднизон и ЭпиПен. Отныне вам придется носить его с собой, - доктор бодро отбарабанил остаток немного тревожной информации и снова скрылся за синей матерчатой стеной.
- Рецидив, - повторил я снова.
Колыхнувшись, занавеска мягко встала на место. Я взглянул на Грэма. Он с серьезным лицом смотрел на меня.
- Ты уверен насчет всего этого? - я имел в виду не то, что у него следующие двадцать четыре часа будет гость в моем лице. И не мог отделаться от мысли, что кто-то из нас совершает большую ошибку. Если бы он взял меня на руки… Но, нет, момент, похоже, был упущен.
Вместо ответа он кивнул. Если это было признание, то оно оставляло желать лучшего. Конечно, я мог сделать следующий шаг. Я делал их в избытке и раньше.
Я стал подниматься, чтобы сесть. Кольца занавески скользнули снова, и вернувшаяся медсестра подала мне на подпись пачку бумаг.
*
Дом на Старточ-драйв показался теплым и гостеприимным, когда мы вошли. Солнце садилось, и комнаты были залиты янтарным светом.
- Хочешь есть? - спросил Грэм.
- Наверное. Трудно сказать со всеми этими антигистаминами, скачущими по моему организму. Я больше устал, - устал от своей ДНК. Но мне не нужен был сон. Не нужна была еда. Мне даже не нужно было снова услышать о том, что Грэм дает нам еще один шанс. Ну, нужно, конечно, но Грэм и в лучшие времена не был шибко разговорчивым. В чем я нуждался - это Грэм. Даже не секс. Просто его руки вокруг меня. Просто успокаивающее объятие. Я хотел, чтобы он обнял меня так, будто все это правда.
Я поднял глаза, а он наблюдал за мной в своей уверенной и спокойной манере.
- Может ты запрыгнешь в постель, а я принесу тебе что-нибудь на подносе?
- Не-а. Я устал, но слишком накачан, чтобы спать.
- Нам не обязательно спать, - он вдруг улыбнулся, его лицо расслабилось, стало моложе, чем выглядело обычно, сколько я его знал.
Я обнаружил, что беспомощно улыбаюсь ему в ответ. Когда он смотрел на меня так, было легко поверить, что все реально, что все сработает.
Я вошел в спальню. Последний тусклый луч солнца пронзал стеклянный потолок и освещал кровать. Я сдернул с себя футболку и вышагнул из джинсов. Меня обтерли в приемной скорой помощи, но мне был необходим душ. Хотя, наверное, я устал больше, чем думал, потому что решил плюнуть на душ, забрался на кровать и растянулся на покрывале. И уставился на столб света, наблюдая, как пылинки танцуют в воздухе.
- Ты в порядке? - раздался от двери голос Грэма.
Я сел.
- Да. Только я…
- Я тоже, - он прошел в комнату и сел на кровать, и снова как когда-то было просто и естественно прикоснуться к нему, почувствовать его руки на себе. Ему тоже нужно было помыться… И побриться. Я улыбался оттого, как нежно карябались друг об друга наши лица. Улыбки испарились в голодной страсти. Трясущиеся губы, исследующие покрасневшую кожу, трепещущие ресницы, дрогнувшие перед тем, как закрылись глаза, сладкие поцелуи. Знакомый жар внутри меня, покалывающий все тело, от пальцев ног до макушки.
Я слышал, как стучит сердце Грэма прямо напротив моего, чувствовал неровность его дыхания и дрожь его рук.
Когда мы наконец разорвали поцелуй, его глаза сверкали.
- Все хорошо, - сказал я. - И все будет хорошо. Это не так сложно, как выглядит.
- Разве для тебя это сложно? Мне все кажется простым.
Я протянул руку и смахнул слезинки с уголков его глаз. Влага заблестела на моем пальце.
- Тебе все еще страшно?
- Нет. А тебе?
- Нет, - разве что совсем чуть-чуть. У меня снова есть, что терять… И думаю, вряд ли выживу, потеряв это снова.
Он кривовато улыбнулся, той странной слабой ухмылкой, в которую я влюбился.
- Я соображу нам что-нибудь поесть, и потом мы поговорим.
- Нам не обязательно разговаривать.
- Короткая беседа, - согласился Грэм. - Хочу сказать, что люблю тебя. Как тебе это?
- Идеально.
Я все еще улыбался, когда он вернулся на кухню, поцеловав меня напоследок.
Я уставился в темнеющие небеса. Скоро появятся звезды, сначала слабое и молочно-белое сияние, потом резкий алмазный блеск, уверенно сияющий в ночи. Это будет хорошая ночь. Может, одна из многих.
Я слышал Грэма в соседней комнате - уютные, знакомые звуки звона тарелок и льющейся воды. Я слышал птиц среди деревьев, желающих друг другу спокойной ночи. И откуда-то снизу, со склона холма, доносился гул удаляющегося мотоцикла, словно жужжание разозленной пчелы, с каждой милей становящееся все глуше и глуше.
