Жесткий серый взгляд Грэма впился в меня.

- Я не знаю, хватит ли мне десяти лет. Я все еще скучаю по нему. Каждый день. Каждый проклятый день я хочу, чтобы он вернулся.

Нельзя запустить отсчет времени для горя. Или для любви, если уж на то пошло.

- Все нормально. Я знаю. Ты рассказывал мне, что случилось.

Его плечи, будто приготовившиеся к драке, расслабились. Похоже, он не ожидал моего признания. Был готов, что я попытаюсь и изложу свои доводы. Прямо реплика Сэма Харриса. Я не могу заставить тебя полюбить меня, если ты этого не хочешь. Это я знал точно, хотя никогда никого не любил и никто не любил меня так, как Грэм Джейса. Нельзя осуждать кого-то за любовь к тебе.

С мучительной и нехарактерной для него нерешительностью он сказал:

- Если бы это… Если бы я был… Это был бы кто-то вроде тебя.

Кто-то вроде меня. Но не я. Конечно же, не я.

Забавно, но из всего, что он сказал мне этим утром, это ранило больнее всего.

- Конечно, - я улыбнулся ему, получилось, наверное, в лучшем случае вежливо. И проглотил остатки своего кофе.

О чем еще можно говорить после такого?

Мы доели завтрак и свернули лагерь.

*

Мне нравились походы. Но я их не любил. И хотел в выходные пойти в поход, только потому, что туда собирался Грэм, а мне хотелось быть с ним. Я предпочитал музеи, художественные галереи и поздний завтрак в «Метрополь Бакери». Грэму тоже все это нравилось, но не так сильно, как он наслаждался пешими прогулками, палатками и рыбалкой. Мы чередовали. Одни выходные мы занимались тем, что нравилось ему. И тогда в следующие была бы моя очередь выбирать.

Это работало какое-то время.

Я мог бы точно указать момент, когда между нами все изменилось. Мы встречались довольно регулярно. Мимолетно, но регулярно. И однажды в субботу днем мы готовили барбекю из лосося у него на веранде, и я сказал:

- Эй, ты не хочешь в следующую субботу съездить в дендрарий на Писгу? Там идет цветочно-музыкальный фестиваль.

Казалось бы безобидная вещь, но она подразумевала, что мы увидимся на следующих выходных. Ничего чрезмерного, потому что мы встречались почти на каждый уикенд, но я увидел, как эти слова закоротили Грэма. Уничтожили то хорошее настроение, в котором он пребывал последние два месяца.

Он ответил вежливо, неопределенно:

- Может быть. Мне, возможно, придется поработать. Я тебе позвоню.

Закончилось это тем, что в тот выходной ему пришлось работать. Я сказал, что очень жаль и что я поеду с друзьями. И поехал. И хотя я скучал по Грэму, у меня хватило мозгов не звонить ему, оставив следующий ход за ним. К моему облегчению, он позвонил в конце недели и мы договорились о планах на уикенд.

Но они прошли совсем не так, как обычно. Он начал меня отталкивать. Разными способами. Он не был злым, но часто не звонил, и у него постоянно не хватало времени увидеться со мной. Он был занят. Мы оба были заняты. Но я знал. Установившаяся в самом начале между нами легкая гармония исчезла. Мы по-прежнему неплохо ладили, нам было о чем поговорить при встрече, но я ощущал, как она понемногу рассеивается. Я чувствовал, что силюсь вернуть то, что между нами было, но чем больше стараюсь, тем дальше отдаляется Грэм.

И я никак не мог сообразить почему. Я понимал, что это связано с моим предложением чаще встречаться. Но что было не так с этим предложением?

Нет, может, дело в планах. Совместных планах.

Я не знаю. И никогда бы не узнал - вот в чем правда.

В течение двух месяцев все было хорошо. И от этого еще тяжелее. Все казалось правильным. Я был так уверен, что Грэм должен быть тем парнем, которого я полюблю. Что ж, он им и был. Но я ошибался, думая, что Грэм почувствует то же самое.

*

Рядом зажужжала пчела. Я отмахнулся от нее.

- Ты знаешь о синдроме разрушения пчелиных семей? - спросил Грэм.

Поскольку я был поглощен своими переживаниями, мне понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, что он имеет в виду. Еще пару секунд заняло понимание того, что мы разговариваем. Так вот к чему все свелось? К обмену научными статьями?

- Ты говоришь про тот факт, что миллионы пчел по всей стране бесследно исчезают из ульев?

- Стране? Бери выше - по всему земному шару. И они не исчезают. Они умирают. От пестицидов. Уже почти не осталось диких пчел.

Да. На моей научной кафедре только старые данные. Кто-то должен был объяснить пчелам на лугу, что мы тут ходим. Я отмахнулся от еще одного пикирующего бомбардировщика.

- Я думал, что есть теория о паразитах?

- Может, это и возможно при определенной совокупности факторов, но основным причиной ослабления рабочих пчел являются пестициды.

- Ясно. Смысл в этом есть.

Теперь, когда у меня появилось время подумать, я понял, что, наверное, больше не увижу Грэма. Не после этой ночи. Это была последняя капля. Это только подтвердит то, что он чувствовал: я слишком привязался, слишком увлекся. А он изо всех сил избегал такого.

Грэм, должно быть, мыслил в том же направлении.

- Я увижу тебя еще?

Такая формулировка вопроса застала меня врасплох, хотя я постарался не показать своего удивления.

- Да. Почему нет? - я знал почему нет, но сказать это непринужденно показалось мне хорошей идеей.

- Я подумал, ты можешь решить, что тратишь свое время.

- Мне тоже нравится быть с тобой. Как это может быть тратой времени? - гордость почти заставила меня добавить что-то типа «я не тороплюсь остепениться», но факт был в том, что если был Грэм попросил, я переехал бы к нему в мгновение ока. Или попросил бы его жить со мной, если бы считал, что есть хотя бы один чертов шанс выманить его из стеклянной лисьей норы. И это уже открыто говорит о том, что мне нужно что-то более значимое, даже если это переселение.

- Если из-за меня тебе неудобно… - вместо этого сказал я.

- Мне не неудобно, - тут же сказал он.

Я подумал, что мы оба прозвучали вызывающе.

- Ладно. Замечательно, - я попытался представить нас вместе после того, как мы простимся сегодня. И не смог этого увидеть… Как мне бы этого ни хотелось.

Это выглядело, будто я цепляюсь за обломки? Что не могу отпустить? Но ведь это правда, ведь так? Мне казалось, что хоть какая-нибудь частичка Грэма все же лучше, чем ничего. Где была моя гордость? Или легкомысленная гордыня говорила за меня? Эй, нет проблем! Вы хотите быть друзьями. Я могу это включать и выключать.

Кого я пытаюсь обмануть? Не делаю ли я себе только хуже, пытаясь его удержать?

Конечно же, делаю.

Полный разрыв был бы наилучшим выходом.

Но одна только мысль о том, чтобы больше не видеться с ним… Никогда не слышать его голос, его смех. Никогда не обнять его снова. И никогда не почувствовать его объятий.

Я еще не был готов встретиться с этим лицом к лицу. Просто не мог.

Золотарник расступился, и мы шагали по лугу по пояс в «черноглазых Сьюзан» и иерусалимских подсолнухах.

Не ждать больше пятничного вечера… Даже не волноваться, что он может все отменить, не волноваться, что каждое свидание может стать последним, тонуть в осознании того, что мы не становимся ближе.

*

У него дома, на крыше установлен высокомощный телескоп, и иногда мы смотрели в него и фотографировали звезды.

Я обожал телескоп. Он напоминал мне о той ночи, когда мы познакомились. Позже я понял, что этот телескоп принадлежал Джейсу.

Помню, как однажды сказал Грэму:

- А ты знаешь, что можно купить звезду? Ну, по крайней мере, дать ей имя кого-то особенного. Стоит около двадцати долларов. И получишь звездное имя, зарегистрированное в базе универсального звездного каталога.

Он улыбнулся. Ну, он скорее фыркнул, а не улыбнулся, но это было терпимо, что удивительно. Я знал, что если бы Джейс был жив, они бы переглянулись, делясь только им понятной шуткой.