Если кто-то и жил в этой развалюхе, то он точно не пользовался главным входом, так как он был забит толстыми бревнами. Мы зашли под просевший портик, переступая через поломанные доски и корни деревьев. За несколько футов от нас я увидел змею, уползающую в заросли.

С другой стороны дома окна на первом этаже тоже были забиты, но деревья росли ближе к фундаменту, и я увидел, что можно было забраться на одно из них и влезть в дом через одно из открытых окон на втором этаже. Я не поделился своей мыслью с Люком. Я все еще надеялся, что Люк передумает и решит, что мы только теряем время зря.

- Давай попробуем зайти сзади, - сказал Люк.

- Давай не будем, а скажем, что попробовали.

Он ответил мне краткой улыбкой.

Мы, пригибаясь, завернули за угол дома и остановились в тени. Что-то хрустнуло позади нас. Я замер, вглядываясь в шевелящуюся стену кустарника за несколько футов от нас. Может, листья шевелились от ветра?

- Твой мобильный у тебя? – шепнул я Люку.

Парень даже не повернулся.

- Он остался в рюкзаке. Тут нет сигнала.

Может, и нет, но я хотел бы попробовать. К несчастью, мой телефон остался у Люка в машине.

- Черный ход не заколочен, - сказал Люк и пошел вперед по ковру из осенних листьев.

Я засомневался, все еще наблюдая за кустами. С веток тяжелыми гроздьями свисали пыльные, фиолетовые ягоды. Я посмотрел на небо. Солнце выглядело деформированным сквозь неровные верхушки деревьев, рассеянные лучи рикошетили от темной листвы, белых чешуек облупившейся краски на стенах дома и в траве. Я наклонился и поднял одну из них. Не краска. Кусочек кости. Траву усеивали кусочки костей. Я сглотнул и выпрямился.

Оставалось немного времени до сумерек, а мне не хотелось искать дорогу назад с фонариком. И уж точно не хотелось провести еще одну ночь в лесу.

-Тим.

Я оглянулся. Люк стоял возле черного хода. Он указал подбородком на дверь.

Я бросил еще один встревоженный взгляд на кусты и вышел из тени дома. Красные осенние листья, покрывавшие землю, потрескивали под ногами.

И в тот самый момент земля подо мной провалилась со скрипом гнилого дерева и проржавевших петель. Я пролетел сквозь несколько подвальных люков и упал на утоптанный земляной пол.

Я лежал на боку, ошеломленный, еще пару секунд, пытаясь осознать, что же произошло, а вокруг меня кружились и падали осенние листья.

В темном, темном лесу… В голове начали крутиться слова из старой детской страшилки. Стоял черный-черный дом.

У меня болела щиколотка. И колено. И бедро. Запястье, кажется, было сломано. Мне каким-то образом удалось защитить голову от удара, но она болела еще до падения, поэтому легче от этого не стало.

Слава Богу, что я не упал на спину и не пристрелил себя.

А в том черном-черном доме…

Свет из дыры надо мной освещал обожженные и зазубренные балки. Хорошо, что я не упал на эти деревянные полочки с пыльными банками и склянками, или на сломанную мебель. Над головой угрожающе болтался керосиновый фонарь, висящий на ржавом крючке.

- Тим, ты слышишь меня?

Я понял, что меня зовет Люк, и видимо, уже давно.

- Тим! Ты можешь ответить?

- Все хорошо.

Это было преувеличением.

- Тим!

- Все хорошо, - повторил я громче и сделал попытку подняться. Мускулы протестующе заныли. Наверное, запястье таки было не сломано, а растянуто. Я прижал его к груди, пытаясь пошевелить пальцами.

- Слава Богу, - проговорил Люк с облегчением. – Я уж думал… слушай, не двигайся. Я спускаюсь.

“Не двигайся”,г оворишь? Да без проблем.

Я поднял голову. Я упал вниз где-то футов на двенадцать. Несколько ступенек вели к поломанной двери, но она была заблокирована какими-то бревнами. Сама комната была около двадцати футов в длину. Еще одна лестница, видимо, ведущая на кухню, скрывалась в тени.

Голова Люка исчезла из просвета наверху. В следующий момент там промелькнула какая-то тень.

Что это было? Птица?

Я услышал звук удара. Короткий и сильный. А потом еще один.

Волосы встали дыбом у меня на затылке.

- Люк? – крикнул я.

Никакого ответа.

Я напряженно прислушался. Прислушался и… услышал что-то похожее на… звук чего-то, тянущегося по земле.

Я открыл рот, чтобы снова позвать Люка, но что-то остановило меня. Я сглотнул и отполз от освещенного места под проломленной дверью погреба.

Ухватившись за одну из поломанных балок, я с болью выпрямился. Хорошо, мое тело все еще было целое и в рабочем состоянии. Теперь нужно было сосредоточиться на том, как отсюда выбраться. Можно было попробовать пробраться через завалы к дверям, но это было слишком очевидное решение, которого могли от меня ожидать.

Я направился к темной лестнице, переступая через мусор, разбросанный по полу, и остановился возле первой ступеньки. А в том черном-черном доме…

Может, я просто… ошибся. Может, наверху ничего не случилось, и мне следовало просто дождаться Люка, как он сказал. А дверь, скорее всего, была заперта изнутри.

Люк был достаточно силен и достаточно опытен. С ним не могло случиться ничего, с чем он не справился бы. А я, с другой стороны…

Мой взгляд упал на ряд пыльных баночек, стоящих на полке слева от меня. Я взял одну из баночек и стер с нее пыль полой своей рубашки, чтобы рассмотреть мутное содержимое. Не персики. Не помидоры. Я немного встряхнул баночку, и что-то маленькое, круглое и узнаваемое подплыло к стеклу и уставилось на меня.

Я выпустил банку из рук. Она разбилась об пол, разбрызгивая повсюду жидкий кисель.

- Господи, Боже мой…

Я протянул руку, чтобы ухватиться за полку, и боль от растянутого запястья пронзила нервы и мускулы, возвращая меня к реальности. Нащупав под рубашкой рукоять револьвера, я поднялся по небольшой лестнице и дернул дверь. Она со скрипом отворилась, и я увидел короткий, темный коридор. Покрытые выцветшими обоями стены и рассыпающийся ковер на полу сменялся старомодной кухней.

В мертвом воздухе висел сладковатый, тошнотворный запах. Единственным источником света было маленькое окошко в двери, которая вела на задний двор. Я мог рассмотреть только тусклые обои, грязный настенный термометр в форме рыбы и несколько запыленных декоративных тарелок на стене. Все это контрастировало с кучами пустых банок, разбитой посуды и костей.

На столе лежал секач. На полу – нож мясника. На кухне было полно костей разных форм и размеров – будто жуткий суповой набор. Гигантские чайники стояли на холодной плите, на столах и в раковинах.

В центре комнаты стоял стол. Словно лунатик, я подошел к нему. Столешница была будто покрыта чернильными пятнами. На ней лежало много листов мясницкой бумаги, разрисованных каким-то безумным ребенком. Рисунки мрачного, зубчатого леса, скрюченные силуэты и огонь… или фонтаны крови?