Вновь закрыв глаза, Аллен сказал:

– Ваше величество, вы хотели воина, а вам прислали дипломата. Вы имели право на недовольство.

– Но не быть сукиным сыном, – тихо произнес Саррик. – Но об этом мы поговорим позже. Пока ты должен сосредоточиться на выздоровлении. Попробуешь поесть? Я помогу тебе сесть.

Аллен усилием воли открыл глаза, потому что даже такой «побег» казался слабостью.

– Да, пожалуйста. Спасибо. Прощу прощения за свою беспомощность.

– Ты переносишь это лучше, чем я в свое время, – с мрачным весельем сказал Саррик. – Мой отец высек меня один раз, десять ударов по спине за чрезмерно глупое поведение не по возрасту. Даже крови не было, но я верещал, словно на спине не осталось живого места. Мой личный целитель сказал, что на тебе застарелые следы от порки.

Он поднялся и аккуратно помог Аллену повернуться и сесть, тот почти утонул в мягких подушках. Когда Аллен устроился, Саррик подошел к большому столу, на котором стояли блюда с едой. Он собрал тарелку снеди, налил в кубок разбавленного вина и поставил их на поднос, захватил с собой и положил Аллену на колени.

– Откуда они?

– От братьев, – со вздохом ответил Аллен. Как же ему хотелось избежать этого разговора – хотя ниже падать в глазах Саррика было уже некуда. – Их растили воинами, бесконечные тренировки под палящим солнцем, снегом, дождем. Все время они проводили на плацу, а если не там, то на других уроках. Я же всегда сидел под крышей или меня выводили в город, что им запрещалось. Они видели во мне избалованного неженку, потому что меня избавили от «настоящих» занятий. Поэтому часто, когда родители уезжали, они вытаскивали меня во двор и преподносили «настоящие» уроки.

Порка была не самым страшным. По-настоящему ужасным оказывалось целый день сидеть потом на занятиях на жестких стульях в черных одеждах, чтобы не заметили кровавых пятен.

– Такому нет прощения. Почему ты спускал им это с рук?

– А что мне оставалось? – раздраженно поинтересовался Аллен. – Драться с ними? Я не мог. Донести на них? Это только бы все усугубило. Я выдержал, вот что главное.

А братья быстро заткнулись, когда он с помощью своих бесполезных уроков выставил их дураками, с легкостью беседуя в городе и при дворе со всеми иностранными гостями, пока родственнички молча стояли, способные лишь слушать.

Саррик кивнул и отпил из своего кубка.

– Прошу прощения. Кажется, у меня вошло в привычку несправедливо судить тебя, а я поклялся, что прекращу это делать. Скажи мне, как, во имя всех богов, ты оказался с «драконами». Рене все еще плох и не смог мне рассказать.

– Мы встретились случайно, когда я помог ему разрешить спор с купцом, – натянуто пояснил Аллен и поведал всю историю.

– Я не понимаю, почему ты ушел… – произнес Саррик и замолчал, не сказав то, что собирался.

Аллен вздохнул.

– Я не был желанен при дворе. И не мог вернуться с позором домой после всего, что сделали родители, чтобы я оказался у вас. Рене нуждался в моих услугах, и я подумал, что так докажу свою пользу. Ваше величество, я сожалею, что доставил столько неприятностей государству. Уверяю вас, как только я смогу самостоятельно передвигаться, я тотчас удалюсь с ваших глаз.

– Если таково твое желание, я с пониманием отнесусь к этому решению, но лично я не хочу, чтобы ты уходил, – тихо сказал Саррик. – В тот день, когда ты исчез, я уже намеревался просить прощения за свое недопустимое поведение. Я с нетерпением ждал твоего появления за обедом и был расстроен, когда ты не пришел. Когда оказалось, что ты пропал… мы решили, что ты уехал домой, но затем стало известно, что это не так, и мы в твоих поисках прочесали девять королевств. Я не ожидал найти тебя здесь, и мне очень жаль, что мои легкомысленные слова довели тебя до такого состояния. Я бы хотел, чтобы ты остался подле меня, пока я, по меньшей мере, не заглажу свою вину.

Такое Аллен точно не ожидал услышать. Саррик собирался извиниться в тот же день? Да, каким же дураком он себя выставил.

– Если ваше величество желает, чтобы я остался, значит, я останусь, – ответил он и откусил кусочек курицы, запеченной с травами. – Честно говоря, я как можно дольше не хочу представать перед родителями.

Они, наверное, уже заготовили обвинительные нотации.

Саррик рассмеялся, привлекая к себе внимание и вызывая нерешительную улыбку. Он раньше не слышал смех Саррика, не считая саркастического.

– Так правда то, что ты знаешь двенадцать языков? Сознаюсь, пока в вопросе с консортом я выставил себя болваном. Мне очень не хотелось… что ж, я уже оставил это в прошлом. Как, во имя богов, человек может выучить двенадцать языков?

– Человек должен проводить много времени в классе за партой, писать, читать и декламировать. В другие дни он идет в город и заводит разговор с незнакомцами, некоторые добры и готовы помочь, другие смеются и глумятся над каждым словом. Он практикуется, практикуется и практикуется, завидуя братьям, когда они проводят время в седле, на охоте и купаются в озере. С другой стороны, все симпатичные гости танцевали со мной, потому что я мог с ними разговаривать.

Вновь рассмеявшись, Саррик долил им вина и сказал:

– Могу представить, какими взглядами тебя за это одаривали братья. Я помню, как сам был в такой же ситуации. Я даже не мог прочесть письмо, которая отправила Карта, и едва разобрал твое. Очень давно я не читал на старом наречии.

– Оно всегда было моим самым любимым, – тихо признался Аллен. – Однако практически оно бесполезно, поэтому изучал я его в свободное время.

Саррик фыркнул.

– Думаю, старое наречье доказало свою полезность в этом рисковом предприятии. Изучай его, сколько хочешь. В крепости много книг, без сомнений, потому что большую часть года жители здесь заперты. Я принес тебе несколько и принесу еще.

– О… спасибо вам, – ответил Аллен и нерешительно улыбнулся. Он и раньше считал Саррика привлекательным, несмотря на мерзкое поведение. Когда же тот был приятным кавалером, то становился еще привлекательнее. Опасно привлекательнее. – Я недолго пробуду прикованным к постели. Два-три дня и я встану, – он зевнул и понял, что ему тяжело держать глаза открытыми. – Ваше величество, я уверен, вы должны вернуться во дворец…

Он осекся, когда Саррик накрыл его ладонь своей и слегка сжал. Аллен вдруг вспомнил о своем не таком мощном телосложении, о том, что Саррик на несколько стоунов тяжелее. Ему всегда нравился такой контраст. Но он вновь был удивлен, что находит Саррика столь притягательным.

Если Саррик чудом примирится с ним, если им каким-то образом удастся сгладить ситуацию, то он был более чем уверен, что их постель холодной никогда не будет. Не по его вине.

– Ты – мой будущий консорт, – сказал Саррик. – Пожалуйста, перестань обращаться ко мне «ваше величество». Я почту за честь, если ты будешь называть меня по имени. Я редко его слышу.

Аллен кивнул и ответил:

– Хорошо, Саррик. Спасибо. Я уверен, что ты должен вернуться во дворец.

– Я раздал все нужные указания, да и снег идет слишком сильный, чтобы выезжать в ближайшие несколько дней. Мы вернемся вместе, когда ты будешь себя чувствовать достаточно хорошо, чтобы путешествовать. – Когда Аллен начал возражать, Саррик прижал палец к его губам. – Отдыхай, мы еще поговорим позже, – он забрал поднос и унес его. Аллен уснул, вспоминая, как Саррик выглядел в свете камина.

========== Часть 4 ==========

Ему никогда не составляло труда найти партнеров, которые согреют его постель. Это всегда оказывалось до обидного легко, и Саррик с юных лет осознал, что они лишь заинтересованы переспать с короной Верховного правителя.

Найл оказался первым, кто действительно заставил себя добиваться, хотя делал он это по большому счету потому, что ему нравилось выводить из себя. Он обожал усложнять Саррику жизнь. Он был живым, громким и беспощадным. И Саррик любил его за это.

Аллен доказал, что станет такой же сложной задачей, только совсем в другом ключе. Например, Саррик не сомневался: Аллен даже не подозревает, что испытывает Саррика. Всегда такой сдержанный, он так контролировал свои мысли и чувства, что Саррик почти готов был попросить обучить верховный совет такому самоконтролю.