– И все же на его теле шрамы от многочисленных порок. Два дня, – не дожидаясь ответа, он вышел, оставляя Аллена и целителя наедине.

Тихо вздохнув, целитель принялся обрабатывать раны. Аллен вновь стиснул зубы от боли, теряя сознание. Он не знал, сколько еще выдержит, но если они оставят его в покое, то переключатся на других. «Драконов» защищало лишь то, что они не говорили на трайсморском, а у Карты не имелось своих переводчиков.

Он всей душой надеялся, что его послание дошло до адресата, что изнурительные усилия его и Рене не пошли прахом. Только милостью всех богов Бента решила отправить с письмом не своего человека, а одного из «драконов».

Посыльный уехал два дня назад и, если его ничего не задержало в пути, уже должен был добраться до дворца. Аллен размышлял, что решит предпринять Саррик, что сочтет более благоразумным: оставить их здесь гнить или тайно отправить воинов на выручку. Он совсем не жаждал разговора, который состоится у них с Сарриком, если он выживет и вернется во дворец, но лучше беседа, чем смерть.

К несчастью, он не мог представить, что человек, столь низко вышвырнувший его со двора, станет рисковать собой и своими драгоценными воинами ради наемников и нежеланного консорта. Его смерть рассердит его родителей, но короли улаживают конфликты и посерьезней.

По крайней мере, он умрет, зная, что сделал все, чтобы передать жизненно важные сведения.

Аллен вновь потерял сознание от боли, причиненной не слишком бережными прикосновениями целителя. Он начал понемногу приходить в себя, потому что его кто-то звал по имени. Голос был незнакомый, но он определенно знал этот акцент: так говорили во дворце.

Внезапно от недоверия и надежды стало тяжело дышать, и Аллен усилием воли приоткрыл глаза, боясь, что у него просто галлюцинации. Но воины, одетые в синюю форму личной охраны Верховного правителя, оказались реальными. Они что-то говорили целителю, который сбивчиво отвечал, но было видно, что они едва понимали друг друга.

Аллен попробовал подать голос, перевести, но попытка приподняться стоила ему последних сил. Он сполз обратно и закрыл глаза, желая, чтобы наступил день, когда ему не будет грозить плеть. Когда его призвали ко двору Верховного правителя, он думал, что этот день, наконец, пришел.

Конечно, напомнил он себе, с ним было бы все в порядке, не нарушь он каждое правило, которому его учили, чтобы просто что-то доказать. Он действовал эгоистично и против благополучия королевства. Ему не стоило рисковать столь многим, чтобы лишь утешить свои обиженные чувства.

***

Увидев, что он очнулся, один из воинов спросил:

– Вы Аллен, «серебряный язык», приписанный к «трехглавым драконам», да?

– Да.

– Тогда мы его забираем, – сказал другой воин целителю на коверканном трайсморском. – Верховный правитель требует к себе всех пленников, чтобы убедиться, что герцог Аморлай не солгал ему. Старик, не спорь.

Отстранив целителя, они склонились над Алленом, осматривая его раны. Аллен видел по выражениям их лиц, что они точно знали, кто он, и как будет недоволен Саррик, когда разглядит, что с ним сделали.

С другой стороны, пытки принца одного из королевств были прекрасным поводом для Саррика поступить с Картой и Бентой по своему усмотрению.

– Вы можете встать или…

– Мне потребуется помощь, – ответил Аллен, гадая, поставит ли Саррик эти раны ему в вину, увидит ли в этом слабость. Без сомнений, воины лучше переносили побои. Он прикусил губу, сдерживая крик, когда воины помогли ему подняться. Несмотря на их бережное отношение, было очень больно. Аллен то терял сознание, то приходил в себя, пока они медленно шли по коридорам холодной крепости к главному залу.

Когда они прибыли, Аллен вдруг осознал, что едва одет и покрыт следами от плети, кровью и потом. Его шатало и он был благодарен воинам, крепко держащим его под локти.

К нему повернулись все, присутствующие в зале, но Аллен смотрел только на Саррика. Смотреть на него, красивого и свирепого, неожиданно имело успокаивающий эффект. Все те гнев и горечь, которые он до сих пор испытывал, были, по крайней мере, временно, отброшены в сторону облегчением, что побои закончились и у него есть шанс отправиться домой. Обратно во дворец Верховного правителя, либо к родителям, он не знал. Но точно подальше от этих проклятых гор.

Выглядящий взбешенным Саррик пересек зал, гремя шпорами. Он обошел вокруг Аллена, осматривая его раны, потом, наконец, остановился перед ним лицом к герцогу Аморлаю.

– Что это означает? Я ответил на ваше требование. У вас не было права его истязать.

– Это у ваших людей не было никаких дел в горах и уж точно им незачем было пытаться прошмыгнуть через Сумрачный переход. Мы имели полное право добывать у воинов сведения.

– Я, может, сохранил бы вам жизнь, пытай вы воина, – ответил Саррик. – Я бы избил вас и взял под стражу, но, скорее всего, сохранил бы вам жизнь. Однако этот человек не воин, он – принц Аллен Голден из королевства Голден и мой будущий супруг. За пытку принца королевства наказание – смерть.

Эти слова его люди приняли за сигнал к действию, и то, что оружия у них не было – отобрали по прибытию – помехи не составило. Они двигались быстрее, чем Аллен мог проследить своим замутненным болью сознанием, и через несколько минут все картанцы оказались мертвы, а герцог Аморлай и его союзники из Бенты схвачены.

Саррик обратился к своим воинам, удерживающим герцога и остальных.

– Отвезите их и голову герцога к границе. Сообщите Бенте, что я расцениваю случившееся как объявление войны.

– Да, ваше величество, – ответили воины и увели бледного герцога, чтобы исполнить приказ.

Повернувшись обратно к Аллену, Саррик сказал рядом стоящим воинам:

– Отведите его в покои герцога… мои покои, – потом жестом показал пока оставаться на месте, обращая внимание на подошедшего мужчину со знаками отличия капитана. – Лесто, когда прибывают остальные войска?

– Ожидаем к наступлению ночи, ваше величество.

– Отправь треть охранять Сумрачный переход. Пошли гонца с приказом выделить часть войск из регулярной армии. Свяжись с «фантомами», у них есть опыт сражений в подобной местности.

– Да, ваше величество.

Саррик кивнул, отпуская его, и повернулся к Аллену.

– Мы поговорим позже, когда я разберусь здесь немного. Тебе что-нибудь требуется?

Хотя он знал, что так, наверное, ухудшит мнение Саррика о себе, Аллен не мог больше терпеть ни мгновения.

– Обезболивающее, если есть. Мои раны обработаны, но герцог не позволял целителю притупить боль. Не доверяйте их еде, эти люди обожают пользоваться ядами. Думаю, они опаивают Рене и остальных, чтобы держать их в повиновении.

– Спасибо, – произнес Саррик, а потом изумил Аллена, легко коснувшись кончиками пальцев его щеки. – Ступай отдохни. Я прошу прощения за все, что ты пережил.

Он ушел до того, как Аллен ответил. Не то, чтобы он знал, что ответить: мужчина перед ним не был вышвырнувшим его со двора ублюдком. Аллен охотно направился с воинами, они поднялись по лестнице и вошли в покои, еще совсем недавно принадлежавшие герцогу.

Ему помогли улечься на огромную кровать, теплее и мягче которой Аллен не ощущал несколько месяцев. Он отдаленно услышал, как ему пожелали спокойного сна, но забылся, не успев ничего сказать в ответ.

Когда он проснулся, было темно, лишь свеча у кровати и мерцающее пламя в камине освещали комнату. Аллен попытался перевернуться на бок и застонал – раны дали о себе знать.

– Осторожно, – услышал он глубокий голос, и мозолистая рука осторожно опустилась на поясницу, где меньше всего было ран. Герцог явно предпочитал бить выше, чтобы кнут обвивал, раня, грудь, плечи, иногда горло. – От лекарств у тебя может быть небольшое головокружение. Но боль должна уйти.

Аллен повернул голову и скосил глаза на темную фигуру Саррика.

– Э… да, боли почти нет, спасибо.

– Пожалуйста, – ответил Саррик и сел на край кровати, не убирая руки с поясницы. – Прости, с тобой обошлись крайне жестоко, сначала я, а потом они.