И вот эта красотка, оставшись совсем голяком, идет на меня, а из глаз аж искры сыпятся. Не, ну поймите мое состояние, я все еще связанный и на меня надвигается искрящий мутант с хвостом, хоть и надо признать, довольно симпатичный мутантик, да ещё и голый.

Откуда только силы взялись: вскакиваю и бегу к выходу из палатки. Слава богу, ноги развязали, наверное, чтобы трусы снять можно было. Выбегаю из палатки, а там перед входом, в полукруге, с дюжину таких же сидит красавиц, видимо очередь заняли.

Я через них перепрыгиваю и бегу, не разбирая дороги. Слышу: погоня за мной, все кричат, чувствую, догоняют, а во рту совсем засуха началась, дышать нечем. Ну, думаю, все – совсем хана. И тут вылетаю из кустов и… чувствую, не бегу – лечу. И точно! Лечу со скалы в пропасть, хорошо, хоть внизу вода оказалась. Оказывается, это я с водопада сиганул на полном ходу. Ну, думаю, совсем хана, руки – то все ещё связанные. Кое – как выгреб на другой берег, смотрю, а красотки наверху стоят и ругаются на чем свет стоит, но ни одна за мной не прыгнула.

Обрадовался я, значит, и быстрее в лес – спрятаться от них. Хорошо, хоть жажду утолил в реке, нахлебался водицы.

Долго брел по лесу, часов шесть, а ведь все босиком. Ну, думаю, влип я по самые помидоры, и тут голос из-за дерева:

– Тормозни, родной, куда торопишься?

Я и застыл, как истукан, а ведь не видно же никого, да и темнеет.

А день то уже действительно к закату клонится, вечереет однако, а тут еще этот голос из ниоткуда. Стою, озираюсь, а самого ветерок холодит, ведь в одних трусах бегаю, как спринтер, да еще со связанными руками. И тут вижу дерево поваленное, а на нем мужичок сидит, перед ним костерок небольшой горит, и тушка какого-то животного, что-то типа небольшого зайца, жарится. И как я его раньше не приметил? Ну, делать нечего, подхожу, здороваюсь, а он мне сразу в лоб так говорит:

– Ты от кого так бежишь, да еще в таком виде?

– Сам не знаю, – говорю ему и прошу, чтоб руки развязал, а то совсем затекли.

– Ладно, иди ближе, развяжу. Меня, кстати, Вельветом кличут, а ты кто будешь?

– Серега я, Анежкин.

Развязал он меня, одеяло какое-то дал, ну, чтоб укрыться, холодать же стало и к костру пригласил. Да и кусок мяса протягивает, говорит, мол, голодного и расспрашивать совестно.

Ну, я мясо то ем, а сам рассказываю, мол, так и так, девки какие-то хвостатые поймали, по рукам и ногам связали, да изнасиловать хотели, да еще и в очередь выстроились.

А мужик мне так на полном серьезе:

– Ты, милок, мне поподробнее про самочек этих расскажи, как выглядят и сколько их.

Ну, мне что, я рассказываю, что девки то уж дюже красивые, фигуристые, и личико милое, и грудь налитая, а глаза синее самого синего моря, но говорю, недостаток у них один есть. Как одна то разделась в палатке догола, да как крутанулась на месте вокруг себя, а у нее чуть ниже спины, там, где ягодицы начинаются, хвост имеется пушистый такой, хоть и не длинный, аккурат сантиметров двадцать, не меньше. И тут смотрю на мужичка, а он с бревна скатился, за живот держится от смеха, значит. А мне обидно стало, чего это он надо мной ржет истерично, спрашиваю:

– Ты че, мужик, я ведь и в ухо зарядить могу.

А он встает, слезы шапкой утирает и сквозь смех так мне:

– Погоди парень, сейчас успокоюсь, и ты все узнаешь.

А сам флягу достает, мне протягивает, ну выпить, значит, предлагает, а я же за всегда готов, в институте чего только не пили. Вот, значит, подношу флягу то ко рту, рот открываю, а сам на мужичка смотрю, и глаза мои размером с фляжку становятся, чуть не выскочили. У мужика уши нестандартные, слегка вверх вытянутые и сверху, словно кисточки из шерсти, ну прям как у белки. Ну, думаю, влип, ладно хоть хвоста не видно, а в мозгу мысль такая, надо выпить и побольше. Ну, я половину этой самой фляги и опустошил зараз. Флягу ему возвращаю, а у самого руки тянутся потрогать, значит, эти самые кисточки на ушах. Так мужик как это увидел, подскочил с дерева, нож выхватил и зашипел на меня:

– Ты чего удумал, демон малолетний?

Я аж испугался, меня впервые демоном назвали.

– Не бойся, Вельвет, просто уши у тебя странные какие-то,– говорю я.

– Уши как уши, у других и таких нет, а ты сразу хвататься.

А сам нож убрал и обратно на бревно присаживается. И говорит:

– То, что ты из другого мира, это я по виду твоему понял, больно ты зашуганный какой то, да и щуплый для нашего народу.

Тут он сигареты достал, мне предложил, да и сам закурил и продолжил:

– Знаю я магичку одну, она за лесом живет, она точно поможет, только вот дорога к ней через стоянку Пушинок идет, аккурат через тех, от которых ты и бежишь. Они не злые, не думай, просто мужиков у них нет, вот и отлавливают по одному, для продолжения рода, а так как все хотят, потому и в очередь к мужику выстраиваются, а какой мужик выдержать такое сможет. Ну, пойми, созревают они быстро, и живут долго, лет до трехсот, а рождаются только девки. И чем старше становятся, тем хвосты больше и длиннее отрастают, поэтому длиннохвостые Пушинки людям не показываются, а с потомством возятся. И жизнь у них тоже не сахар, охотятся на них Демоны, ну вроде тебя, безволосые, для утех своих отлавливают и в рабынь превращают.

Выпили, значит, мы еще из фляги. Мужик смотрит: меня развезло совсем, я не ел ничего целый день, а тут сразу пол фляги осушил, да потом еще прикладывался, и говорит мне:

– Давай-ка спать укладываться, завтра пойдем к магичке, до нее аккурат полтора дня ходу, и она тебя домой отправит.

Ну, я где сидел, там и повалился возле бревна, и накрыла меня темнота непроглядная, и заснул я, наверное, прямо в полете до землицы сырой.

Проснулся я от громкого стука, думаю, что же так противно стучит. И… мама дорогая, это ж я зубами стучу от холода, замерз совсем, а солнце только– только выползать начало. Ну, вскочил, значит, начал прыгать, бегать, разогреться же как-то надо. Тут мужик подходит, что-то мне протягивает и говорит:

– На-ка, примерь, а то так по лесу ходить совсем нехорошо, еще увидит кто, стыда не оберешься. Я на себя глянул, а ведь и правда, в одних трусах да по лесу – срамота.

Беру, значит, шмотки, а сам за ним наблюдаю. А он подходит к потухшему костру, что-то тихо проговорил, и костерок опять загорелся, причем сам собой. Он веток подкинул и мясо оставшееся подогревать начал, да руками его не трогает, тушка сама на костре поворачивается – странно все это. Ну, значит, натягиваю штаны мне даденые, а они коротки, мужик то ниже ростом, ну, думаю, не страшно, буду, как в бриджах ходить. Рубашка тоже мала, но делать нечего, зато тепло и не голый. Завязываю шнуровку на груди, подхожу, значит, к костру в таком развеселом виде. Вельвет смеется, встает и рукава у меня на рубашке отрывает, стало даже прикольно, а сам рукава оторванные, значит, в мешок прячет, говорит: «Магичке отдам. Она их назад пришьет». Ну, типа, не зря же она его полюбовная, ну, типа, связь у них, а я смотрю на него, а в глазах его аж туман появился, как о ней заговорил.

Так и пошли, мужик с ушами нормально одетый, и я в бриджах и в жилетке.

Идем долго, разговариваем о всяком, а мужик мне опять флягу тянет. Я то думал, она пустая со вчерашнего вечера, беру в руки, а она опять до краев. Смотрю на него, а он улыбнулся и отвечает мне на незаданный вопрос:

– Дак, она же не пустеет, магичка моя постаралась, только думала, что для воды, а я с дури туда первый раз наливку налил, так вот теперь наливка есть всегда.

Так потихоньку мы и подошли к той самой речке, в которую я сиганул с обрыва, и ведь обрыв то в метрах пятидесяти. Ну, думаю, опять водные процедуры, а мужик за руку меня тащит от воды подальше и шепчет так потихоньку, словно боится спящего разбудить:

– В воду не лезь, сожрут, в воду нельзя.

А я, как дурак, улыбаюсь и говорю:

– Да я вчера вон с того обрыва от ваших Пушинок сиганул и сюда переплыл. И ничего, не сожрали, только рыбки маленькие крутились вокруг меня.