Ладно, пора на работу. Я собрался и пошел к себе в контору. И что мне принесет новый день? Ничего, главное доработать, а там видно будет.

– А вдруг мне не приснится этот лабиринт? Вдруг мы больше не встретимся? – проговорил я сам себе, не замечая, что говорю это вслух, и люди на меня оборачиваются.

Нет, надо завязывать расклеиваться, а то и работы не будет, вот только вопрос: вот как она мне так запала в душу? И не найдя ответа, я перешагнул порог своей конторы, и как всегда все мысли сразу улетучились, и меня закружил водоворот звонков, клиентов, совещаний.

Я не мог дождаться вечера, когда я могу увидеть Лику. Время шло, я пялился в телевизор и не видел, что там показывают, и как-то незаметно провалился в сон. Открыл глаза, как всегда сидя у стены, и передо мной стоит моя Лика.

– Здоров же ты спать, уже полчаса на тебя любуюсь, – заявила она мне.

– Лика, я тут подумал, а может на стену залезть и посмотреть, где выход? – предложил я.

– Нет, нет, и нет! Я пробовала, только все руки изрезала. Там сверху на стенах приклеено битое стекло, – огорченно ответила она.

Но я же упертый! Я же не могу просто так, мне надо все испробовать. И через секунду я уже карабкался вверх по дереву, растущему рядом со стеной. Добравшись до верха, я снял свой ботинок и стал крушить и мельчить стекла, но когда залезал, то все равно все руки изрезал. Но это стоило того. Перед нами, буквально за поворотом, был выход из лабиринта.

– Ура, Лика, мы рядом! – закричал я и практически скатился по дереву вниз.

Но радовался я недолго. Раскаленная лава, которая текла по коридору, разделила нас с Ликой: она была прижата к одной стене, а я – к другой.

– Лика, не стой! Бежим вперед! За поворотом выход, я тебя не отпущу! – закричал я и припустил вперед.

А лава, словно почуяв то, что ее добыча хочет ускользнуть, стала наступать еще быстрее, сжигая все на своем пути. Мы повернули одновременно и успели схватиться за руки. Нам осталось всего метров двадцать до ворот, как эти самые ворота пришли в движение. Ворота стали закрываться, но не справа и слева, а сверху и снизу, просто стали двигаться плиты навстречу друг другу. Мы побежали еще быстрее, хотя и так неслись, как знатные рысаки. И вот добежав до этих ворот, я с разбегу отправил в этот проем Лику, но самому уже не хватило инерции. Лика кричала с той стороны: «Быстрее, быстрее!».

Я отошел немного назад. Лава догоняла и обжигала своим дыханием. И в этот момент я увидел небольшой выступ на стене, вернее неровность, которая извивалась снизу вверх по стене. Я, не думая, разбежался и прыгнул! Сначала ногой на выступ, а оттолкнувшись от него, бросил свое тело между закрывающимися створками ворот. Перекатившись, я вывалился с той стороны, но до земли не долетел. Мою рубашку плотно зажали створки этих каменных ворот, и я просто повис в воздухе. Наконец, рубашка треснула и порвалась, не выдержав мои девяносто кг., и я свалился, как мешок картошки на землю. Лика подбежала ко мне и помогла встать, а вокруг не было ничего: ни земли, ни неба, ни стен, просто белый свет. Мы обнялись, и наши губы встретились… и в этот момент я открыл глаза, сидя в своей постели.

ЭПИЛОГ

Утром я примчался к Лике! Хорошо, что я спросил у нее адрес. Больше мы не расстаемся, я не представляю жизни без моей Анжелики. Сейчас у нас сын, ему уже годик, и он обожает играть с Герхардом. Мы ходим гулять на наше озеро, где встретили того самого старика. И он нам сказал: «Лабиринт не лжет, он сплетает судьбы». Но больше мы этого старика не видели. Да он нам и не нужен. Главное, что мы с Ликой вместе.

Ну почему сейчас так ярко светит солнце, почему так сильно режет глаза, ведь я только – только заснул. И вообще, что это за топот? И почему он мешает спать уставшему мне? Приоткрываю один глаз и тут же жмурюсь от яркого солнца. Я не понимаю, почему так жестко и пахнет травой, ведь я лёг спать дома в мягкую постель, и сейчас должна быть зима, дома точно не должно пахнуть свежей травой. Открываю глаза и понимаю, что бедный, я, лежу на жесткой земле, вокруг высокая трава и мне в лицо летят… не может быть, это же копыта лошади! Вскакиваю, и ведь вовремя, а то бы моя бедная голова была бы растоптана гнедым

жеребцом, а на жеребце… ммм прекрасная амазонка.

Я даже оторопел и замер на неопределенное время, наверное, на вечность. Она прекрасна: волосы цвета спелой пшеницы, из-под длинных и пушистых ресниц на меня смотрят глаза яркого летнего неба, такие синие, что в них можно утонуть. А фигура… ммм… грудь крепкая, торчком, хоть и небольшая, бедра твёрдые и аппетитные, скрытые под обтягивающими кожаными брючками, а талия… талия как тростинка, и все это в белоснежных кружевах, кроме штанишек.

И в этот момент на меня, на шею, накидывают и стягивают петлю, словно лассо на мустанга, я прихожу в себя и осматриваюсь.

Мама родная! Да этих валькирей вокруг аж восемь, а я стою перед ними в одних трусах, а в голове одна мысль: «Хорошо хоть свежие».

В итоге меня связали по рукам и ногам, засунули какую-то тряпку в рот, так как я начал сильно возмущаться и, кинув меня поперек лошади, куда-то повезли. Ехали долго, и я даже смог немного вздремнуть, я ведь совсем не спал, и подумал, что буду решать проблемы по мере их появления.

А ждать оказалось недолго. Меня скинули с лошади и оттащили в огромную палатку, сшитую из непонятной ткани. Она искрилась, и было такое чувство, что была прозрачной изнутри, но непроницаемой снаружи.

Меня кинули на кучу из шкур каких-то неизвестных мне животных, и даже не потрудились развязать. И оставили так лежать одного. А в голове мысли путались, я не мог понять, где я и почему я спал на земле? И вообще, почему сейчас лето, что происходит, и как я сюда попал? И кто эти девушки? Хотя должен признать, что девушки одна краше другой. А кстати, когда меня скидывали с лошади, я увидел ещё человек двадцать и ни одного мужчины, вокруг одни девушки и все примерно одного возраста.

А тем временем за стенами палатки голоса все усиливались, сразу видно, что спорят и, похоже, спорят обо мне. Я стал прислушиваться. И волосы стали шевелиться у меня на голове. Одни хотели меня убить и куда-то отвезти в назидание другим, вторые – желали немедленно использовать меня по назначению, а третьи – вообще предлагали сначала использовать, а потом убить. Ой, мама! Что же здесь твориться? А жить то как хочется, бедному мне!

А ведь я самый обыкновенный парень, летом закончивший институт, и вот только что устроившийся на работу в одну контору простым

программистом.

И вдруг на улице все стихло, кто-то отодвинул полог у входа в палатку и…

Заходят в палатку три красотки, одна краше другой, все светловолосые, высокие и фигуристые, прям как на подбор. А главное, остановились и смотрят во все свои голубые глаза на меня, валяющегося на шкурах в одних трусах, связанного и с кляпом во рту. И в этот момент мой предатель, в этих самых трусах, начинает поднимать голову, наверное, что бы лучше рассмотреть красоток. Я даже заерзал и замычал от безысходности.

И тут одна подходит ко мне, присаживается на корточки, вынимает кляп из моего пересохшего рта, и мило так заявляет, глядя мне в глаза:

– Хорошо, я согласна, но только при условии – я буду первой.

Две других, молча, просто повернулись и вышли, оставив нас наедине с Первой. Я, правда, пока не понял, хотя сомнения зародились.

И вот, значит, лежу я на шкурах и слова сказать не могу, хоть и кляпа уже нет. А она, я её так и назвал для себя – Первая, распутывает мне ноги и, отойдя на пару шагов, начинает раздеваться, а сама так и крутится вокруг своей оси, словно танцует, я даже аж сначала обрадовался. Ну, думаю, в рай попал, хоть и умирать не собирался. Блузка улетела в сторону, а под ней шикарная грудь, манекенщицы отдыхают, и ведь все натуральное, а она продолжает и медленно так снимает свои штанишки, а под ними… Не, ну спереди все, как надо, а сзади такой маленький, но пушистый хвостик, как у зайки. Я просто дар речи потерял, хоть и молчал, но все же… Даже мой предатель голову далеко – далеко спрятал.