Но я не мог остановиться.

Страх, чувство вины и стыд мучили меня, и чем больше я боролся, тем хуже я чувствовал себя. Моя жизнь превратилась в фарс. Я скрывал свой рецидив от Кена, отменяя встречи четыре недели подряд. Мне удавалось скрывать это на работе, так как мой отец позволил мне работать в удобное для меня время, поэтому не имело значения, когда я появлялся в офисе. Я перестал делать записи в своём дневнике в попытке скрыть всё это от себя, и я отчаянно пытался утаить это от Скайлар — но, в конце концов, это стало невозможным.

— Что с тобой? — спросила она однажды в холодный, дождливый ноябрьский вечер после того, как я поехал обратно в хижину, чтобы проверить розетки и бытовую технику уже во второй раз. Мы ехали на ужин к Фурнье и уже опаздывали, но днём я приготовил суп, а этот день был нечётным. И хотя я помнил, как выключил конфорку, я не доверял себе. Что, если это было воспоминанием другого дня, и газ был всё ещё включён? Я выдумал историю о том, что забыл свой бумажник, а затем о том, что мне нужно было принять лекарство, но эти отговорки были неубедительными, и она это понимала. — И если ты скажешь «ничего», то я выхожу из этой машины. Я слишком долго мирилась с таким поведением.

Я сжал губы и промолчал. Подъехав к хижине, я сказал ей подождать в машине. Пробежав под проливным дождём, я зашёл внутрь и начал проверять бытовую технику, а, когда я повернулся, она стояла позади, скрестив руки.

— Себастьян. Прекрати.

— Я, бл*дь, не могу, — выпалил я, вцепившись в край столешницы.

«Ты не проверил тостер».

— Тогда скажи мне, что случилось. Ты ведёшь себя странно уже несколько недель, и ты не желаешь разговаривать со мной. Я не знаю, что делать, когда ты вот так закрываешься от меня. Я чувствую себя беспомощной! — На ней было чёрное приталенное пальто и новая пара туфлей на высоких каблуках с леопардовым принтом. Даже сердитая на меня, она была невероятно красивой.

«Слишком красивой для тебя».

Повернув голову, я уставился в окно. Я не мог смотреть на неё.

«Ты — грёбаный трус».

— Боже, в тебе как будто два разных человека, — сказала она, начиная плакать. — Один ложится со мной в постель каждую ночь, говорит такие сладкие речи и даёт мне надежду, тепло и безопасность, а другой просто...

— Сумасшедший? — закончил я, осмелившись искоса взглянуть на неё. — Я же говорил тебе.

— Сложный, — сказала она, покачав головой. — Я понятия не имею, что с тобой происходит, но пока ты не расскажешь мне обо всём, я просто не смогу помочь тебе!

«Помоги мне. Останься со мной. Не уходи». — Но я лишь промолчал.

— Боже, ты такой невыносимый! — Её руки взлетели в воздух. — Почему ты не разговариваешь со мной? Похоже, ты хочешь, чтобы я оставила тебя!

Я сглотнул, часть меня отчаянно хотела упасть на колени и умолять её остаться, а другая часть стремилась покончить с этим.

«Ты всегда знал, что она уйдёт, не так ли? По крайней мере, пусть это будет на твоих условиях».

— Господи, всё кончено, да? Ты нарочно провоцируешь меня, чтобы потом не чувствовать себя виноватым. — Она покачала головой. — Почему ты думаешь, что не заслуживаешь счастья?

— Потому что это так! — наконец, взорвался я. — С моей головой не всё в порядке, Скайлар. Я облажался. — Правда съедала меня изнутри, и я почувствовал облегчение, высказывая всё.

Слёзы катились по её лицу.

— Боже мой, ты так стремишься наказать себя за то, что не в состоянии контролировать, ты не можешь мыслить ясно, — сказала она. — Ты ходил к психологу?

Я снова отвернулся.

— Посмотри на меня. Ходил?

Неохотно и стыдливо, мой взгляд встретился с её.

— Нет.

Выпрямившись, она вытерла слёзы и положила обе руки себе на сердце.

— Ты не знаешь, как это всё влияет на меня. Я люблю тебя, Себастьян, так сильно, что твоя боль просто убивает меня. Я хочу дать тебе всё самое лучшее, и моё сердце разбивается оттого, что я не в состоянии дать тебе это. И я хочу жить с тобой, но я не могу быть единственной, кому это нужно.

— Это и есть жизнь со мной, разве ты не понимаешь? — рявкнул я, прячась за гневом. — Вот какой я на самом деле.

— Чушь. Ты не такой, и ты это знаешь. — Она ткнула пальцем в меня. — Ты не придурок, ты не урод и ты не монстр. — Она шагнула ко мне, и слёзы в её глазах заставили мою грудь сжаться, словно тиски. — Ты красивый, умный, сложный человек, Себастьян Прайс. И я тебя обожаю. Но если ты хочешь страдать наедине со своей израненной душой, потому что ты думаешь, что по какой-то грёбаной причине ты это заслужил, будь по-твоему. Выбирай страдания вместо меня. Но я не могу спокойно смотреть на это. Это уничтожит меня.

Она развернулась и вышла за дверь, а я смотрел сквозь окно, как она достала свою сумочку из моей машины и села в свой автомобиль, даже не пытаясь укрыться от ливня. Вместо того, чтобы умчаться в бешенстве, она сидела, рыдая на водительском сиденье несколько минут, что было ещё хуже, и я сжал цементную столешницу так сильно, что, казалось, она могла бы сломаться.

В конце концов она уехала, а я был так зол на себя, что едва ли не выбил кулаком кухонное окно.

Голоса вели сражение в моей голове.

«Верни её, мудак».

«Отпусти её. Ей будет лучше без тебя».

«Ты любишь её. Ты будешь несчастен без неё».

«Ну и что? Это лучше, чем делать её несчастной».

«Знаешь, такие женщины, как она, не дают вторых шансов. Возьми себя в руки и догони её».

Мне хотелось рвать на себе волосы. Выцарапать себе глаза. Сорвать кожу с костей. Мне хотелось наказать своё тело, наказать свой мозг за то, что он заставлял меня думать и чувствовать. И хотя я уже ходил в зал с утра, я вернулся туда и заставил себя выполнить ещё одну изнурительную тренировку. Затем я вернулся в хижину, где всё напоминало мне о Скайлар. Крыльцо. Диван. Душ. Кухня. Спальня.

Я сделал бутерброд, но даже не смог съесть его, потому что увидел медовый леденец рядом с арахисовым маслом в кладовке. Мысль о том, как она сладко целует другого парня, разбивала меня на части. Я стоял, уставившись на раздвижные стеклянные двери на мокром патио, вспоминая ту ночь прошлой весной, когда я купил стулья, и следующий день, когда она наблюдала, как я собираю их. Сейчас гамак был внизу, но я всё ещё мог видеть, как она лежит в нём, всё ещё мог чувствовать её тело на своём, когда мы вместе лежали в гамаке прошлым летом. Я посмотрел на пирс, где она впервые сказала, что любит меня. Чёрт, почему я просто не могу быть нормальным? Любой другой парень уже давно купил бы кольцо и сделал ей предложение. Такая женщина, как она, была единственной на миллион.

Мой телефон загудел, и я вытащил его из кармана. Это был номер Скайлар.

Слава Богу. Ни капли не сомневаясь, я нажал «принять». Даже если она просто хотела накричать на меня, по крайней мере, я услышу её голос.

— Чёрт. Я такой мудак, — прохрипел я.

— Что? Себастьян?

Моё сердце замерло. Голос был знакомым, но это не Скайлар.

— Да. Кто это?

— Это Натали.

Серая дымка окутала мой взор, и я опустил руку на столешницу, чтобы удержать равновесие. Почему Натали позвонила мне с телефона Скайлар? Она была настолько зла, что даже не хотела слышать мой голос? Или с ней что-то случилось?

— Что произошло? Скайлар в порядке?

— Она в порядке. Но с ней произошёл несчастный случай.

— О мой Бог. — Комната завертелась, и на секунду я подумал, что сошёл с ума.

«Это случилось из-за меня. Это случилось из-за меня. В этот раз всё произошло по-настоящему».

— Она попала в аварию?

— Нет. Она поскользнулась и упала на мокрой цементной лестнице возле ресторана. Она сломала запястье и довольно сильно ударилась головой, но сейчас она в порядке.

— Господи. — Я схватился за волосы и потянул их.

«Итак, это не авария, но это всё равно твоя вина. Она пошла в ресторан одна, а ты должен был находиться с ней».

— Где она?

— Она в Мансон. Но она не хочет тебя видеть.