— Что? Почему?

«Ты знаешь, почему, придурок».

— Не знаю. Она не вдавалась в подробности, к тому же она уставшая и невменяемая из-за обезболивающих. А когда я спросила, стоит ли мне позвонить тебе, она ответила «нет» и добавила, что не хочет тебя видеть. Она также сказала, что никогда не заговорит со мной снова, если я позвоню тебе.

— К чёрту это. Я еду к ней. — Я оглянулся в поиске ключей. Я ненавидел больницы даже больше, чем нечётные числа, но ничто не могло удержать меня от неё.

— Нет! Пожалуйста, не надо, — сказала она в отчаянии. — Слушай, я позвонила тебе, потому что понимала, что тебе бы хотелось знать об этом, и, думаю, она, в конце концов, заговорит со мной, когда я скажу ей, что натворила. Но, по правде говоря, у неё сейчас довольно сильные головные боли. Что бы не происходило между вами, придётся разобраться с этим в другой раз.

Моё горло так сильно сжалось, что я не знал, смог бы я заговорить.

— Хорошо. Спасибо.

Мы завершили разговор, и на раздумья о моём следующем шаге ушло меньше двух секунд.

Скайлар было плохо. Мне нужно быть рядом с ней.

Несмотря на дождь, я ехал быстро, молясь, чтобы Натали сказала правду, и чтобы травмы Скайлар не были серьёзными.

Прибыв в Мансон, я припарковался и без всяких раздумий помчался в вестибюль. Озираясь вокруг, я заметил регистратуру и бросился к ней. Получив информацию о палате Скайлар, я направился к лифтам, и мой желудок немного скрутило от больничного запаха. Забудь об этом. Это не имеет значения. Единственное, что имеет значение — это она. Я заставил себя сделать глубокий вдох. Снова, и снова, и снова. Через минуту, дверь лифта распахнулась, и я увидел Натали.

— Себастьян. — Её глаза округлились. — Что ты здесь делаешь?

Я расправил плечи.

— Ты должна позволить мне увидеть её.

— Она наконец-то заснула. Пожалуйста, не заходи к ней сейчас.

Мои плечи слегка поникли.

— Ты уверена, что с ней всё в порядке?

— Да. — Она смотрела на меня, покусывая нижнюю губу. — Ты выглядишь ужасно. Что происходит с вами, ребята?

— Я облажался. — Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Не знаю, почему я вот так просто рассказал об этом сестре Скайлар, но, как ни странно, от этого мне стало легче. — Я всё испортил, и теперь ей больно из-за меня.

— Что? Она поскользнулась и упала, Себастьян. У неё были нелепо высокие каблуки, а тогда шёл дождь. Разве в этом есть твоя вина?

Мои глаза заслезились, и от стыда я прикрыл глаза рукой.

— Да, есть. Я знаю это.

— Боже праведный. Да ладно тебе. — Она взяла меня под локоть и развернула в обратную сторону. — Пойдём выпьем по чашечке кофе. Он не будет таким же хорошим, как мой, но, возможно, сносным.

Я позволил ей вести себя дальше по коридору, затем мы пару раз свернули и сели за столик в почти пустом кафетерии. Удручённый, я опустился на стул.

— Оставайся здесь, — сказала она.

Я сидел, опустив голову на руки, и спустя несколько минут она вернулась с двумя дымящимися белыми пластиковыми стаканчиками и поставила их на столик. Боже, разве я мог пить из больничного стаканчика? Моя кожа покрылась мурашками.

— Спасибо.

— Не за что. — Она села напротив. — Теперь продолжай. Что случилось?

Я пожал плечами и уставился на свой кофе. С чего мне начать?

Она молчала с минуту, и я мог чувствовать её взгляд на себе.

— Надеюсь, ты не думаешь, что Скайлар предала твоё доверие, но она рассказала мне об ОКР.

— Я догадался. Я знаю, что вы близки.

Она взяла кофе и подула на него.

— Это как-то связано с вашей ссорой?

Я вздохнул, чувствуя себя полностью разгромленным.

— Да.

Снова тишина.

— Ты посещаешь психотерапевта?

— Да. Но я не был честен с ним насчёт наших отношений со Скайлар. И я избегал его в течение месяца.

— Почему?

Я тяжело выдохнул.

— Потому что, когда она призналась мне в своих чувствах, я начал срываться, и я был слишком напуган, чтобы признать это.

Она склонила голову набок.

— Почему ты был напуган? Разве ты не любишь её?

Я встретился с ней взглядом.

— Конечно же, я люблю её. Слушай, я даже не знаю, как всё это объяснить, но достаточно будет сказать, я думал, что защищал её своим молчанием. Поступая именно таким образом.

«Железная логика, мудак».

Медленно кивнув, она отпила свой кофе.

— Что теперь? Теперь ты можешь поговорить с ним?

— Я не знаю. Не знаю, сможет ли он помочь мне. — Я тяжело сглотнул горькую желчь, которая подобралась к горлу. Я так устал от этого голоса в моей голове, что мне захотелось кричать. Почему он просто не оставит меня в покое? — Я не знаю, сможет ли хоть кто-нибудь помочь мне.

— Мне жаль. — Она подалась вперёд, поставив локти на стол. — Потому что, знаешь, Скайлар безумно любит тебя. Она постоянно говорит от тебе. И не думаю, что она сможет отпустить тебя.

— Я тоже люблю её. Но она уже ушла от меня, и правильно сделала.

— Кто сказал?

«Я», — ответил голос в моей голове.

— Ты прав. Ты облажался. — Её голос был так похож на голос Скайлар, что я резко взглянул на неё. — Прости за прямоту, но я с тобой согласна. Я буду первой в очереди, кто скажет, что Скай — завидная партия, но с ней также непросто. Ты когда-нибудь пробовал делить с ней ванную? Господи, она такая неряха. Косметика и волосы буквально повсюду. А её коллекция обуви — это просто уму непостижимо! Эти коробки! Удачи тому мужчине, которому понадобится немного места в шкафу в её доме.

Уголки моих губ слегка приподнялись.

— Ага. У неё на самом деле много обуви.

— Она также любит перетягивать на себя всё одеяло. Ты когда-нибудь замечал это?

Я замечал, но это не беспокоило меня. Я бы скорее покрылся коркой льда, чем позволил ей замёрзнуть ночью.

— Она симпатичная и всё такое, но ты когда-нибудь замечал, какие у неё смешные маленькие уши? Они торчат, словно у обезьяны.

Я обнаружил, что начал улыбаться, вспоминая, как Скайлар вынырнула после прыжка в озеро, прижав ладони к ушам, когда мы впервые купались вместе. Конечно же, я считал их очаровательными, но она ненавидела их.

— Ага. Но, вообще-то, они мне нравятся.

— А что насчёт её одержимости вином? Никогда не думала, что заскучаю с вином, но Боже, если мне снова придётся выслушивать её разговоры о «виноградной лозе, и месте сбора урожая, и фруктовых нотках», я задушу её.

Я выпрямился, почувствовав необходимость защитить её.

— Она предана своей новой работе. Я люблю это в ней.

— Ну тогда, предлагаю тебе лучше стараться преодолеть чувство того, что ты не заслуживаешь её, потому что, поверь, всё, чего она хочет, это ты, и любой мужчина, который сможет смириться с её бардаком в ванной, беспорядком в гардеробе, перетягиванием одеяла, «фруктовыми нотками» и ушами Никсонов... — Она пожала плечами. — Похоже, вы, ребята, должны справиться с этим.

Поникший, я откинулся на спинку стула и снова взглянул на Натали.

— Её недостатки ничтожно малы по сравнению с моими. Мои сводят нас обоих с ума, и так, вероятно, будет всю нашу оставшуюся жизнь.

Она склонила голову в одну сторону, затем в другую.

— Возможно. Думаю, ты не узнаешь, пока не попробуешь. Никто не идеален, Себастьян. Дай себе передышку.

С минуту я сидел, размышляя от том, что делать дальше.

— Она даже не станет говорить со мной.

Натали поджала губы.

— Она упрямая. Конечно же, она захочет увидеть тебя, просто не признает это. Если быть точной, то она сказала: «До тех пор, пока он не возьмёт себя в руки. И я не могу быть той, кто сделает это за него».

Я нахмурился. Она была права — я должен был разобраться во всём сам. Но я так волновался о ней.

— А что насчёт её травм? Они ведь не серьёзные?

— Нет. Как я уже сказала, перелом запястья и шишка на голове, вот и всё. Так как она ненадолго потеряла сознание, они держат её под наблюдением, но, кажется, с ней всё в порядке.