Под действием нейролептиков многие рассказывали о своих грехах, и на гарнизонной гауптвахте оставалось все меньше свободных мест. Трое умерло от передозировки, когда безопасники сочли, что допрашиваемые не все сказали после первого укола. Один из молодых офицеров застрелился перед повторным допросом. Казалось, что это снимет с остальных все подозрения, но особисты не успокоились.

К вечеру Ника предупредили, что на следующий день, с утра, пятеро его солдат должны явиться в особый отдел. Как раз те пятеро, которые были с ним около ТОГО броневика. Самому Степу приказали прибыть в четырнадцать часов. Капитана одолевали скучные мысли и вечером, в постели, Лу спросила его : ,, Ты где, Ник ? " ,, В раю ", - моментально ответил Степ. Армейская служба научила его врать не задумываясь. Лу обиженно засопела и отвернулась к стене.

Все ворота были закрыты до особого распоряжения, и выехать с базы не представлялось возможным. Конечно, ворота можно выбить броневиком, но далеко ли он уйдет под огнем артиллерии и штурмовиков ?

Его солдаты вернулись только перед обедом. Степ осмотрел их. У парней оказался скучный и разбитый вид. Один из них старательно отводил глаза. Конечно, это наводило на мысль о предательстве, но Ник оказался далек от того, чтобы упрекнуть солдата. Если на допросе он сболтнул лишнее, то особисты его строго предупредили, что Степ не должен об этом узнать. Возможно, этот отвод глаз - единственный способ, оставшийся солдату, чтобы предупредить своего командира. Идти на большее ему явно не имело смысла. Оба они находились в захлопнутой мышеловке, и даже очень откровенное сообщение ничем не могло помочь Нику.

Степ уже давно не боялся удара по лицу, но был совершенно уверен, что перед нейролептиком ему не устоять, а на этот раз особисты не будут с ним церемониться...

Приближался час обеда. Бежали минуты, и у капитана оставалось не так много времени, чтобы тратить его на еду. Он зашел в ротную канцелярию и извлек из сейфа заранее приготовленные бумаги. Потом пришел в свой номер и переоделся. Боевая форма с виду почти не отличалась от повседневной, но вполне защищала от мелких осколков и пуль на излете.

Перед тем, как последний раз в жизни закрыть дверь своей комнаты, Ник остановился и оглянулся. С большой цветной фотографии над его кроватью на него глядели три маленьких пушистых котенка. Ник в последний раз посмотрел на их трогательные, симпатичные мордочки и закрыл дверь.

Он шел по коридору, а следом, за спиной, шли холод и пустота. Эта пустота сжирала все : его мечту о майорских погонах, его счет в банке и будущую благополучную гражданскую жизнь. А холод ледяной стеной отгораживал Ника: от этой уютной комнаты, от Лу, от Хартли, от всех тех, кто еще час назад были его товарищами по оружию.

Козырнув дежурному, капитан вышел на улицу. Ярко светило солнце, но ему не было жарко даже в форме из нескольких слоев сверхпрочной ткани. С карманами, чуть оттопыренными от мелкой поклажи, он зашел в отделение связи и попросил два бланка. Конечно, по завещанию его деньги должны перейти к старшему брату, но могло случиться всякое, и Ник решил на всякий случай перевести свой счет на его имя. Перед вторым бланком он пару минут помедлил, хотя текст своей телеграммы отцу обдумывал уже два дня : ,, Что бы вам не сообщили, помните, я жив ".

Девушки за стойками вопросительно вскинули брови, когда Ник подал им заполненные бланки. Ежедневные рапорты должны быть ими написаны в конце дня, а лечь на стол начальника соответствующего отдела госбезопасности они могут только на следующее утро.

Вообще-то, связистки могли сообщить сразу, но реальную опасность это представляло только в том случае, если дежурит офицер уже знакомый с его личным делом. В основном, Ник надеялся, что девушки сначала выполнят свою работу, а уж потом будут звонить в особый отдел.

До назначенного срока оставалось полтора часа, и, пока они не пройдут, вряд ли кто-нибудь кинется его задерживать. Солдат не мог видеть так много, чтобы это стало основанием для немедленного ареста. Даже если у особистов возникли сильные подозрения, то в таких случаях они обычно не спешат, давая время ,,дозреть" своему клиенту.

Гл. 9

Никто, нигде и никогда не расскажет правду об этом дне. Тысячи человек дадут подписку, что ни при каких обстоятельствах не обмолвятся о произошедших событиях, а если проболтаются, то будут строго наказаны по особой статье, за нарушение военной и государственной тайны. Для контроля у госбезопасности везде есть уши.

Возможно, наиболее надежным доверят трепануться по пьянке, как один никудышный офицер за большие деньги, полученные им от самой враждебной из разведок, попытался навредить великой армии и был немедленно обезврежен. Также назовут найденную при нем конкретную сумму, причем очень значительную. Никто не скажет правду. А может, так даже и лучше. Мало кому известна вся правда, а когда она недосказана, это часто бывает похуже лжи.

Он знал, что еще до заката армия вычеркнет его из своих рядов. Ник был уверен, что вне зависимости от того, доживет он до вечера или нет, через пару дней почтальон принесет его старикам извещение на стандартном бланке : ,, Ваш сын, капитан Николас Степ, погиб при исполнении ", и далее... гордые и красивые слова, которых никто никогда не читал... Это было больнее, чем гвозди в ладонь, но он не кричал.

Сейчас для него это оказалось больнее всего и страшнее, чем сама смерть, хоть Ник и старался не думать об этом. Конечно, лучше бы он подумал, когда подавал заявление в военное училище. Но тогда все представлялось совсем иначе, а старики были покрепче, и случись ему погибнуть, наверняка пережили бы это гораздо легче.

Ник вышел из прохлады узла связи на полуденное солнце, достал из кармана бумажку, густо исписанную мелкими цифрами и посмотрел на часы. Сбоку, на свободном месте, он добавил несколько цифр, потом, чтобы лучше запомнить, прочитал их два раза.

Все выходы с базы были наглухо перекрыты, и другой на его месте застрелился бы прямо здесь, на крыльце узла связи. Но в этот день Ник не собирался стреляться. Да, это было и ни к чему. Если у него не получится, то дырок в нем и так окажется вполне достаточно. Ник не собирался стреляться. Он слишком много времени потратил на то, чтобы приучить себя хвататься за любой шанс остаться в живых и не думать о самоубийстве в момент реальной опасности.

Конечно, по итогам этого дня во многие дома должны прийти казенные извещения. На некоторых из них, вместо ,, погиб при исполнении ", будет ,, геройски погиб ", но Ник не испытывал по этому поводу особой ревности, хотя знал, что станет главным героем этого дня.

Обычно он убивал людей согласно приказа, либо обороняясь. Теперь ему приходилось искать какое-то оправдание. Ник успокоил себя тем, что не просто спасает свою жизнь, но заодно делает хорошее дело, пусть не для ханурян, так хоть для жителей этой планеты. Похоже, что в этот день он действительно окажет им братскую помощь... Нужные слова сами всплыли в его памяти: ,, Ибо на все воля Всевышнего, ибо я - карающая десница божья, разящий меч господень ! "

Ник часто думал о том, как погиб Хакер. Скорее всего, безопасники остановили его просто взмахом руки, а он постеснялся стрелять по своим. Возможно, в запасе у них имелась пара вертолетов с противотанковыми ракетами. Но все же, на месте Хакера, Ник отдал бы свою жизнь гораздо дороже. Да и после попадания в броневик противотанковых ракет, потрошить бы было уже некого...

Простояв десять минут около дороги, он сел в рейсовый автобус, идущий до завода синтетического горючего. Проехав три остановки, Ник вышел около учебного корпуса авиабазы. Все вылеты были отменены и на аэродроме проводился очередной ,,парковый день". Под навесом, около дверей здания, стоял сатуратор. Остановившись, Ник неторопливо выпил два стакана холодной газированной воды, искоса поглядывая на дремлющих в курилке солдат. Центральная заправка была пустынной, учебный корпус, судя по всему - тоже...