Из этих четверых только один не поддержал общего негодования. Это был Стивен Джобс - местная достопримечательность, человек с лишенным растительности, серым, одутловатым лицом. Много лет назад, шестнадцатилетним парнишкой, с семерыми недоумками постарше, он вышел перед президентским дворцом протестовать против высадки на Тагирию.

Ханурия уже давно не являлась тоталитарным государством и уважала права человека, поэтому их не отправили в концлагерь без суда и следствия. Но, согласно указа о борьбе с терроризмом, их поместили в фильтрационный лагерь, чтобы выяснить, не задумали ли они чего... Вот там-то, по-видимому специально натасканная собака на потеху охране начисто отгрызла ему множительный орган.

После этого полгода его лечили в психиатрической больнице, но, наверно, немного не долечили, и после выхода оттуда он обратился с иском к полиции. В скандально-патриотической телепрограмме ,,Семьсот секунд" было показано, как народный судья - зрелая, красивая женщина, долго и с удовольствием зачитывала ему формулировку отказа. Суть сводилась к тому, что трудоспособность не нарушена, а за мелкие косметические повреждения своих клиентов полиция ответственности не несет. По просьбам телезрителей передачу повторили еще дважды, и вся Ханурия чуть не сдохла со смеху.

Потом, за игрой в карты, шел обычный хмельной мужской разговор о зловещей эпической дырке ,,которой давно накрылись наши лучшие десантные батальоны". Мужчины, лишенные регулярного общения с женщинами, распустив пьяные языки, невероятно раздували масштабы своих любовных развлечений. Спешное минутное приключение, где-нибудь в грязном чулане, на тряпках, между швабрами, с женщиной, заезженной как кляча, превращалось в волшебную ночь с юной принцессой, под крышей прекрасного дворца.

Конечно, лет за десять - пятнадцать хорошей работы на заводе, каждый из них мог собрать денег на приличную однокомнатную квартирку. Но быт общежития не способствовал накопительству, и они тихо шли на дно, даже не замечая этого.

Без четверти одиннадцать в комнату заглянула мерзкая дежурная баба и заявила, что все посторонние должны покинуть здание. Собутыльники порывались проводить Ника, но общежитие закрывалось и, возможно, им пришлось бы заночевать на улице.

Он вышел на свежий воздух с чувством злой досады, как с похорон отличных парней, сложивших головы неизвестно за что. При этом Ник сожалел и о двух двадцатках, и о бездарно потраченном вечере. В темноте все приняло совсем другой вид. Разгоряченый выпивкой и занятый неприятными мыслями, Ник свернул не в тот переулок. Перед ним должна была открыться широкая, освещенная улица, но слева тянулось бетонное ограждение заброшенной фабрики, справа засыпали покосившиеся бараки. Ник понял, что заблудился и пора поворачивать обратно.

Было достаточно темно, но он увидел, как метрах в двадцати дорогу перегородили пятеро подростков. ,, Вот это-то мне и нужно " - подумал Ник, неторопливо двинувшись к ним.

- Эй, батя, дай-ка закурить, - сказал один из них.

- Я не курю, - спокойно, но вроде немного растерянно, ответил Ник, приближаясь к парням.

- Сейчас закуришь ! - грубым голосом сказал юнец.

Он сделал шаг вперед и, повернувшись вокруг своей оси, ударил Ника в челюсть пяткой правой ноги. Это был тот самый - красивый стильный удар, которым телегерои опрокидывали своих врагов. Ник и по-трезвянке плохо отбивал такой выпад. Он оказался слишком медленным, чтобы на него можно было среагировать, и даже не разозлил капитана.

Потом подросток попытался ударить его кулаком, но безуспешно. Ник легко отбил руку и, правой, ударил юнца в нижнее левое ребро. Тело подростка оказалось неожиданно мягким, и кулак прошел в него гораздо глубже, чем на то рассчитывал Ник. Да и не мудрено, удар-то ведь был рассчитан, по крайней мере, на ребра Главной Задницы Первого учебного центра - двухзвездного генерала Стоунхэда, а то и на самого министра обороны - сэра Безлепкина.

Юнец упал, свернувшись калачиком, и тихим, участливым голосом Ник спросил: ,,Еще хочешь ?" Капитан беспокоился только о том, что остальные успеют разбежаться, не получив своей ,,пайки". Но парни не двинулись с места. Неторопливо, вероятно стараясь своей медлительностью создать иллюзию неотвратимости, они обнажили длинные узкие лезвия. Дело принимало нежелательный оборот, и ,,проверив" лежащего каблуком в висок, Ник ,,выполнил активный отходящий маневр".

Подростки молча гнались за ним по узким, темным переулкам. Один из них, уж очень шустрый, оторвался от остальных метров на двадцать пять и бежал совсем рядом. Ник мог бы немного прибавить скорость и уйти от преследования. Он мог бы, но один из железных законов тактики не позволял ему сделать этого. Остановившись, Ник резко повернулся и за две секунды отработал полную программу.

Найди он нож, то ,,оприходовал" бы остальных, но тот отлетел в траву, а искать не было времени. Ник продолжил маневр и через полминуты увидел потерянную магистраль. Обернувшись, он крикнул парням : ,, Завтра я за вами вернусь ",- и выскочил под свет фонарей. Центральные улицы часто патрулировались полицией, и банда предпочла остаться в темноте.

На последнем автобусе Ник доехал до железнодорожного вокзала. Подождав, пока автобус уедет, капитан пошел в сторону гостиницы. Он немного подстраховался. Теперь, если его начнут искать до утра, то полиции придется проверить все прошедшие за ночь поезда. Если начнут искать утром, то до выработки подходящей версии Ник будет уже слишком далеко, а те поезда - и того дальше. Хотя, возможно, в этих предосторожностях не имелось особого смысла. Если в банде случайно не оказалось сынка влиятельного господина, полиция не станет особо суетиться по пустякам.

Хмель почти выветрился из головы капитана, и в душу ему начало закрадываться страшное подозрение. Он вышел под свет фонаря и, о ужас, увидел, что у него располосована левая сторона пиджака.

Очевидно, нож был стрым, как бритва, и пиджак оказался безнадежно испорчен. Приключение кончилось скверно. Это был его лучший и единственный гражданский костюм. Ник купил его год назад, и костюм выглядел почти новым. Пиджак сидел, как влитой, разве что рукава могли быть на сантиметр подлиннее. Ник отдал за костюм месячное жалованье и надеялся, что тот прослужит ему лет шесть. Имей он такую возможность, капитан вернулся бы назад и еще раз прикончил того ублюдка. Когда Ник вернется на Ханурию, он постарается купить похожий костюм или хоть заказать к брюкам новый пиджак. Если, конечно, ему суждено вернуться...

День за днем капитан ждал на своей позиции, но подходящая ситуация никак не складывалась. То безопасники шли совсем рядом, то перед инспектором не было закрытого для обзора пространства. Нику стало казаться, что необходимая комбинация вообще не сложиться никогда. Он даже начал подумывать над авантюрной идеей, над тем, как незаметно подобраться к забору коттеджа инспектора.

Когда Тэд появился в очередной раз, пространство перед ним оказалось открытым. Вдруг Ник увидел, как Тэйлора догоняет группа офицеров. Это был шанс. Судя по их скорости, офицеры должны обогнать инспектора перед самым входом. Капитан бросил быстрый взгляд по сторонам. Никто не собирался вставать. Ник подошел к выходу, и навстречу ему прошла группа лейтенантов. Следом за ними, в трех шагах, в коридорчик вошел инспектор.

Капитан шел навстречу Тэду, глядя ему прямо в глаза. Быстрым, почти мгновенным движением, Ник вставил конверт в его нагрудный карман. Конверт пошел неожиданно туго, зайдя вовнутрь чуть больше половины. Толкать дальше не представляось возможным и, отдернув руку, Ник вышел наружу, чуть не столкнувшись с безопасниками. Его не прошиб пот, и он не побледнел, но ощущение близкой опасности оказалось очень неприятным.

На следующий день Степ выехал на сопровождение колонны с оборудованием и стройматериалами для опорного пункта, строящегося за двадцать второй базой. Грузовики везли бетонные блоки, поэтому никто на них не напал. Незадолго до базы мощный фугас сбросил с дороги трал. Солдаты провозились почти до темноты, пока вытянули его из-под обрыва и заменили покореженное колесо. Кроме этого все шло нормально. Его операция прошла незамеченой. Хотя на душе было тревожно, пришло определенное облегчение.