После завтрака Ник вздрючил возившихся с тормозами парней. До выхода им оставалось меньше суток, а два броневика оставались не готовы. Хорошенько вдохновив солдат, он позвонил в госпиталь главной базы. Оказалось, что Лу беспокоилась о нем, и Ник пожалел, что не позвонил ей раньше. Извинившись, он оправдался временными трудностями со слухом и сказал, что возвращается на следующий день.

Этот день не заставил себя ждать. Командир базы проводил Ника с заметным удовольствием. Конечно, он понимал, что неприятности последних дней произошли не по вине Степа, но, в силу совершенного совпадения, его появление оказалось чем-то вроде дурного знака. Подполковник Дэвис был почти счастлив этим прощанием.

Из той колонны, которая четыре дня назад вышла с главной базы, в строю осталось всего восемь единиц. Кроме пяти боевых машин, уцелел аварийный тягач и саперная техника : трал и броневик.

Опасности в пути уже не предвиделись - таги старались не связываться с броневиками, но на главной базе Ника ждала неприятная процедура. Не обремененные грузовиками, они могли бы доехать за три с половиной часа, но капитан тянул время, придерживая скорость в пределах сорока километров в час. Но сколько не тащись по дороге, когда-то она кончается, что и случилось уже в шестнадцать часов.

Ник ожидал бурную встречу группы рассвирепевших командиров, но его опасения не оправдались. База уже списала бензовозы и начала забывать о нем. Вернись он на следующий день после своего разгрома, ему бы воздали по первому классу. Но за четыре дня это поражение явно потускнело на фоне предшествующих событий.

Капитан отрапортовал командиру батальона, постаравшись сформулировать доклад так, будто ничего особенного не произошло, и он просто вернулся с обычного задания, выполненного не совсем безупречно. Командир слушал его с скучным и хмурым видом, но, по ходу изложения, Ник уловил рост интереса к тексту. Комбату предстояло отчитываться о возвращении колонны перед командиром полка, и он постарался запомнить основные формулировки, чтобы и свой доклад изложить в том же духе.

Дай бог хорошей памяти старшим офицерам, чтобы, двигаясь вверх по служебной лестнице, доклад вобрал в себя поменьше отсебятины и дошел до Главной Задницы в первоначальном варианте.

По старой традиции, убитые в засаде дожидались в холодильнике возвращения своих товарищей. Процедуру прощания наскоро провели у ворот крематория. Обгорелые трупы лежали в одинаковых черных мешках и только по маленьким биркам было понятно: кто - в каком.

Полковник Нарбу сказал короткую, но толковую речь в память погибших солдат и офицеров. Командир автобата - сытый, румяный поросенок холодно бросил несколько красивых фраз. Наконец пришла очередь Ника, но слова комом застряли у него в горле и он понял, что если начнет говорить, то не сможет справиться со своим лицом. Его выручил полковой поп, который, почувствовав паузу, начал бубнить свою дежурную молитву.

Сухой треск прощального залпа возвестил о конце церемонии. Потом ворота крематория захлопнулись... Теперь все, все, действительно все... С остальным справится десяток хмурых солдат - персонал крематория, а урны с прахом отправят на склад, где они и пролежат до первого борта.

Солдаты разместились в кузове грузовика, Ник сел в кабину, рядом с водителем, и они покатились к жилому сектору. День шел к концу, близились сумерки...

Армия не любит тянуть с разборками, поэтому главный скандал по поводу разгрома колонны произошел три дня назад. То, что говорилось после прощания, явилось жалким подобием первоначального варианта. В выступлениях полкового начальства не осталось живости и задора, а их ругань казалась скучным фольклорным штампом.

Конечно, офицеры разозлились на Ника, потому что из-за него им пришлось задержаться на службе на целый час. Утомленные дневным бездельем, они торопились в гостиницу, комкая и без того не блестящие командирские мысли. Пришла пора расходиться, но, чувствуя недовысказанность, подробный разбор ошибок Ника начальство отложило на утро следующего дня.

В помещении был телефон, и, изображая раскаяние, капитан задержался у портрета Первого Президента. Дождавшись, когда все разойдутся, он снял трубку и позвонил Лу.

В его жизни Лу появилась два месяца назад. В день получки Ник решил снять девочку подороже, чем обычно, и первый раз привел ее к себе в номер. Вообще-то, ни на Ханурии, ни в ее войсках, не существовало проституции. Этого не допускала Высокая Нравственность. Так объясняла ситуацию официальная пропаганда.

На деле жизнь шла немного по-другому и, чтобы офицеры не тянулись к местным, командование заботилось о достаточном количестве своих девушек. Те, кто вербовались сюда медсестрами, официантками, поварихами и прочим обслуживающим персоналом, были в курсе.

Лу ни разу не рассказывала ему о своей прошлой жизни, да и особой нужды в этом не имелось. Скорее всего, это была самая обычная история, каких Ник выслушал уже несколько десятков.

Прекрасный цветок, расцветший в рабочем квартале, лет в пятнадцать становился легкой добычей какого-нибудь юного бездельника - сынка богатых родителей. Девочки, выросшие в нищете, слепли от роскошных лимузинов, угощений и дач.

Упрекать их в этом было так же глупо, как человека, родившегося и выросшего в пещере, упрекать за то, что он ослеп, увидев солнечный свет. Потом, переходя из рук в руки, годам к восемнадцати-двадцати они прочно утверждались на панели. Их бизнес процветал, но не имел законных оснований, поэтому большая часть доходов уходила полиции и сутенерам.

Лу давно прошла этот путь. Ей было уже под тридцать и, чувствуя близость заката своей карьеры, она решила подзаработать в действующей армии. Лу держала себя в форме, и здесь еще шла первым сортом. Работая на легальном положении, она была не обязана кому-то отстегивать.

,,Зелень" еще вовсю шуршала в его карманах, и Ник решил пригласить ее на вторую ночь. Когда, наутро, он произвел нехитрые расчеты, то понял, что его бюджет явно не выдерживает таких расходов. Что поделаешь, но зарплата пехотного капитана гораздо меньше, чем у хорошей проститутки. Вкратце, Ник выразил эту мысль Лу, сообщив при этом, что она ему явно не по карману. Но Лу увела разговор в сторону, а когда вернулась к финансовой теме, изложила вопрос так, что она вроде-бы согласна работать с ним даром, вовсе без денег.

Принимать такие условия было не по-джентельменски, и Ник предложил ей почти все, что мог, хотя это составило только треть ее обычной ставки. На его счету, в банке, накопилась довольно приличная сумма. Ник собирался получить ее по окончанию службы, но до этого надо было еще дожить, и он решил не делать новых вкладов. На базе хватало молодых и красивых офицеров, а на таких условиях Лу могла выбрать себе любого парня.

Отчасти, Лу оказалась для него загадкой. Точнее, она стала загадкой после того, как несколько дней назад Ник узнал, что в его отсутствие Лу вовсе не рвется к заработкам. Возможно, этому было простое объяснение : где-то и у нее имелся счет в банке, причем достаточно весомый.

Когда, прихватив по дороге бутылку вина, Ник добрался до гостиницы, Лу уже ждала его в номере. Она пришла очень кстати. Последние дни тяжким грузом легли на его плечи, а мысли о предстоящей разборке не давали ему покоя. Нику была очень нужна разрядка, иначе - лишь лошадиная доза снотворного могла помочь ему уснуть в эту ночь.

Ему была очень нужна женщина, и хорошо, что ей оказалась именно Лу, а не одна из тех третьесортных шлюх, которые обычно подворачивались в трудный момент. Ему была нужна женщина, или кого-нибудь убить, в чине не меньше подполковника.

Похоже, что только Лу ждала его здесь, а все старшие офицеры, особенно начальник штаба полка, старались вытереть о него ноги. Им было совершенно плевать, переживет ли он очередной рейс. Плевать даже на то, что в отчете он может не уместиться в графу плановых потерь, и его придется приписать сбоку, по самому краю листа.