– Так двигай, кто тебя держит. – Арчи продолжал смотреть телевизор, не удостоив её взглядом.

– У меня дома столько дел. – Кажется, она даже не услышала его слова. – Столько дел! А в сентябре надо ехать на яблочки. Что мне тут за тысячу рублей целый день посуду мыть? Я лучше яблочки до пяти часов соберу, тысячу получу, а вечером с пацанами пиво пить буду.

– Ну так и вали. Ты уже третий месяц ноешь. – В его голосе чувствовалось раздражение. Я почувствовал жалость к ней.

– Так кто меня отпустит? Ты такой смешной! Я тут всё это время без выходных работаю, получаю копейки и ни разу не жаловалась. С утра встаю раньше всех, чтобы толчки почистить, стирку закинуть, кухню подготовить. Я вообще не должна толчки мыть! В мои обязанности это не входит! А я мою! Ну хватит, – она сделала глоток из огромной кружки, – эту неделю дорабатываю и сваливаю, у меня дома столько дел. – Но на её лице не было ни капли уверенности, как и в приглушённом голосе.

– Надя, закрой рот, дай телевизор посмотреть. – После этих слов он посмотрел на неё. Ни одна мышца на лице не дёрнулась, в глазах не было злости, скорее всего, это была усталость от непрерывного жужжания. – Хочешь домой? Так вперёд, а если нашла новые уши для своих историй, – он кинул взгляд на меня, – то не стоит, всем здесь и без тебя тошно.

Она ушла на кухню к Натахе, а мы продолжили дальше смотреть телевизор. Я не мог избавиться от чувства неловкости и несправедливости к человеку.

– Ты чего так жёстко?

На экране по второму кругу пошли самые популярные и безвкусные клипы.

– Братан, она три месяца уже выносит всем мозг.

– Ну знаешь, работка у неё не самая лучшая.

– Я её сюда насильно не тянул. – Он знал, что этого мало. – Давай так, через неделю мы вернёмся к этой теме, и ты скажешь своё мнение.

– Ладно, так уж и быть.

К восьми часам во мне уже было два бокала пива, а к десяти ещё два стакана виски с колой. Закрылись мы где-то в половину одиннадцатого. Я убирал стулья, салфетницы, подушки, в то время как Арчи прибирался на баре, сделав мне последний коктейль.

Дверь заперта, пришлось выходить на набережную через пирс и несколько метров гальки. Люди гуляли до полуночи, после двенадцати все кабаки закрывались, магазины гасили свет и комары, сосущие алкоголь, разлетались по эллингам.

Морской воздух умиротворял меня. Хотелось танцевать и петь, но оставалось меньше половины коктейля, это немного огорчало. Море играло с галькой, выбивая тёплыми камнями неповторимый ритм.

– А вон ребята отдыхают. – Арчи указал на ресторан «Лотус». – Это по ходу местные. Давай подойдём.

– Местные? – Мы уже шли в их сторону.

– Да. Ну те, кто здесь работает. Не парься, они все нормальные. – Он посмотрел на меня, я кивнул в ответ и сделал глоток.

«Привет, привет, привет». Это походило на массовое кудахтанье куриц. Я заметил, что все стояли полукругом, кто-то крикнул: «Эй, поэт, давай ещё!». Бокал дошёл до середины, не вернувшись обратно. Светловолосый парень, тот самый, что курил сегодня днём вместе со мной, вышел в центр.

– Это Саня, – сказал Арчи, – забавный паренёк, он вечерами стихи читает и бухает.

– Стихи? – Это сбило меня с толку. – Зачем?

– Думаю, это от скуки. Тут все со странностями. Вот увидишь.

– Ну ладно. – Я запрыгнул на перила в ожидании спектакля.

Публика отреагировала довольно странно. Одни хлопали, другие смеялись, некоторые сделали вид, будто ничего не услышали, попивая пивко. Я был удивлён происходящим. Слишком большой контраст между тем, что было в обед, и теперь. Они выглядели счастливыми, весёлыми и живыми. Наслаждаясь моментом, позабыв про день, про работу, дом, семью и обязательства. Чистота в их голосе, в их глазах и действиях. Они не обладали ничем, кроме пары бутылок алкоголя, солёного морского воздуха, шума волн и компании друг друга. Кажется, этого достаточно, чтобы жить и быть настоящим в данную секунду. А остальное? Его нет, если оно не настоящее.

Волны шлифовали бесчувственный пирс. Я смотрел, как они из последних сил пытаются взойти на пирс. Ещё с утра мне бы показалось это невозможным. Невозможно этим маленьким волнам забраться на Олимп, но я знаю, что завтра будут другие волны, у которых это получится. И кто знает, может быть, с помощью этих самых малюток у них получится раскачать море и попасть на вершину. Кто знает?

Сон никак не мог поймать меня в свои сети. В подвале, где находилась наша комната, была одна-единственная форточка. Её не закрывали, чтобы мы не задохнулись от переработки кислорода и неконтролируемого выделения пищеварительных газов во время сна. Морская музыка ласкала слух, я плавал в воспоминаниях прошлых лет, терзая себя колющей ностальгией. Последние строчки стихотворения этого парня всплыли в голове: «Ты хоть вспомни разочек меня. Ведь любовь наша не умерла».

На четвёртый день я уже чувствовал себя комфортно. Теперь один из нас вставал в восемь и работал до двенадцати. Затем он уходил спать до пяти вечера, а второй залипал в телевизор или ноутбук, обслуживая один-два столика за это время.

Дни тянулись долго, вечера пролетали слишком быстро. От скуки хотелось повеситься. Около шести столов с утра и столько же под закрытие, а в обед нам приходилось сходить с ума. Иногда Надюхины монологи вгоняли в тоску так, что и вставать со стула не хотелось. Ничего не хотелось, ведь нет человека хуже, чем того, кто не любит жизнь. Рядом с ней кафе превращалось в тюрьму, откуда было невозможно сбежать.

Мы согласились работать без выходных до закрытия сезона. Нам этого не хотелось, но денег в кармане почти не было. Каждое утро Катя выдавала на руки порядка двух тысяч. Это небольшая сумма, но мы ничего не тратили на еду и жильё. «Всё же лучше, чем ничего», – говорил Арчи, пожимая губами при взгляде на купюры. Да и вечера у моря радовали нас всё больше. Я стал чувствовать зависимость от ночных видов и посиделок на берегу. Бутылочка пива, прохладный шезлонг и шелест волн, превративший острые камни в гладкие листья.

– Сегодня должна приехать Виолетта со своим женихом, – Катин голос остановил игру в монополию. Я выигрывал. Золотые и алмазные прииски были мои.

– Чего это она тут забыла? – сказал Арчи. На барной стойке валялись купюры и карточки.

– Отдохнуть хотят. Они приедут часов в девять. Так что, мальчики, поглядывайте на зал.

– А вы нам на что? – Он пошёл заваривать второй чайник чая.

– Мы отдыхаем на улице. Натахина подруга приехала.

– Жари-бари, а нас не зовёте?

– Вам работать надо, дайте старухам отдохнуть. – В руке стакан с красным вином, щёки приблизились к оттенку напитка, а глаза блестели от опьянения. Она ушла с улыбкой на лице, кинув нам вдогонку: – Мальчики, посетители пришли.

Около девяти часов я вышел покурить. Музыка из машины долбила хорошо. Компания из шести-семи человек разместилась рядом с креслом, выставив мангал, складной столик и пару стульев из кафе. Шампанское, фрукты, колбаса, сыр аккуратно лежали на столике. Они выпивали бокал за бокалом. Их кавалер, седовласый мужчина в теле, не успевал наполнять фужеры. Никто из них не цедил, не наслаждался напитком. Они плевали на проходящих мимо людей, кидающих высокомерные взгляды. «О, как некультурно, дикари, сынок, не смотри на них» – шептались разгневанные людишки. Да и чёрт с ними. Эта компания давала жару половине набережной, их волновали только бокалы с шампанским, угли в мангале да песни из припаркованного ими автомобиля.