- Кормилицу? Зачем? - изумилась Акулина. - У Фериды что, нет молока?

- Да нет, есть... Ну, она сказала, что княжеская дочь не будет сама кормить своего ребенка, как простая доярка

- Что?!!! - в полный голос возмутился Гордей.

- Да тише ты! Сейчас твой старшой проснется и завопит под стать тебе. Вот и поглядим, чей голос громче: твой или Богдана.

- Я не понимаю, почему Ферида не хочет сама кормить своего сына? - тихо спросила Порфирия Акулина.

- У них, у черкесов, так заведено. Знатная женщина нанимает для своего ребенка кормилицу...

- К чертям собачьим! - прервал старого разбойника Гордей, но уже тише, чем в первый раз. - Пусть она в своей Черкессии кормилицу ищет и не для моего сына. Чтоб Богдана кормила какая-то чужая женщина! Только через мой труп... хотя нет, только через труп ее черкесских традиций!

- Гордей, - попыталась утихомирить возлюбленного Акулина, - а я чужая женщина?

- Ты? Да что за глупости ты говоришь? Какая ж ты чужая, ты - родная.

- Значит, ты не против, чтобы я кормила Богдана вместе с Федей?

Атаману, конечно, не нравились причуды жены, но против предложения Акулины он не возражал.

Еще три года простояла банда у Малиновки. Пришла пора сниматься с места. Гордей уговаривал Акулину поехать с ним или хотя бы отдать ему Федю, но казачка решительно отказалась.

- Нет, Гордей. Малиновка - наш дом, и мой сын вырастет здесь, среди казаков. Возможно, когда Феденька возмужает, он сам откажется от станичной жизни и выберет разбойничью долю. Но начнет он свой путь здесь, на земле своих предков... Нам будет очень нехватать тебя. Возвращайся скорее.

Глава 11

Вернулись разбойники через четыре года. В первый же день прибытия семилетний Богдан сбежал из стана. Вся банда с рассвета стояла на ушах и разыскивала мальчика. В итоге он сам пришел вечером, вес в грязи и разорванной одежде, да еще и не один, а с каким-то станичным пацаном. Только взглянув на мальчика, которого привел Богдан в стан разбойников, Гордей понял, что это Федя. Небольшие черные отцовские глаза с огоньком, блестевшие из-под спадавших на них кудрей, невозможно было спутать. Всмотревшись внимательнее в лицо Феди, Гордей уловил хорошо знакомые черты Акулины. Мальчик часто улыбался и смеялся звонко и искренне. «Совсем как мама,» - думал Гордей. Оказалось, что Богдан случайно встретил Федора в степи, когда прятался в высокой траве от искавших его разбойников и наблюдал за тем, как все бегают и суетятся. Первым делом мальчишки подрались, потом познакомились и через десять минут уже были лучшими друзьями. Федор показал Богдану все окрестности, рассказал о станичной жизни и играх местных пацанов. Богдан был просто в восторге от всего увиденного и услышанного и тем же вечером сказал отцу, что хочет подольше остаться на этом месте.

Поначалу Гордея тревожило, как уживутся вместе Ферида, Федя, Богдан и Акулина. Но его опасения были напрасны: казачка души не чаяла в Богдане и воспринимала его, как своего сына; Ферида же видела в Феде ребенка Гордея и тоже очень хорошо относилась к нему. Атаман догадывался, что такая благосклонность жены обуславливается тем, что она уверенна в превосходстве своего сына над Федей. Во-первых, Богдан был, хоть на несколько часов, но старше Феди. Во-вторых, он был сыном от жены, а не от какой-то там наложницы. Ну, а в-третьих, именно Богдана Гордей избрал своим преемником и хотел видеть атаманом разбойников после себя. «Ну, как бы то ни было, а живут все в мире,» - решил Гордей и успокоился по этому поводу.

Что же касается мальчиков, то они, с первой встречи почувствовав друг в друге брата, были не разлей вода. Где Федор, там и Богдан; где Богдан, там и Федор. Очень часто их поручали Порфирию, и он развлекал детей по ночам, пока их отец проводил время то с женой, то с Акулиной. Старый разбойник ходил вместе с мальчиками в ночное (выпас лошадей ночью), рассказывал им бойки стана разбойников и о своих собственных приключениях.

Гордей обожал сыновей. Она научил их плавать, драться на шашках, на ножах и на кулаках, охотиться, рыбачить, стрелять из пистолета и из ружья. Богдан и Федор, как и все станичные дети, ходили в церковно-приходскую школу. За три года мальчики научились считать, читать и писать. Федор прилежно занимался, Богдан же с неохотой посещал школу. Нельзя сказать, что старший сын Гордея был глупее или ленивее брата; просто ему было неинтересно на уроках. Писал Богдан крайне безграмотно и очень неразборчивым почерком, однако, к удивлению отца, под чутким руководством матери он выучил турецкий язык (черкесский, наверно, был Богдану роднее, чем русский; до конца жизни он бегло и без акцента говорил на обоих языках). Федор же радовал Гордея своей усидчивостью, прилежанием, трудолюбием и замечательной памятью (он заучивал наизусть целые книги). Также Порфирий внес немалый вклад в развитие мальчиков, научив их определять стороны света, искать путь по звездам, танцевать «казачка» и играть на гитаре.

Через полтора года после приезда в Малиновку Ферида поняла, что снова беременна, и взволнованно рассказала об этом Гордею. Атаман был на седьмом небе от счастья и, тепло улыбаясь, сказал жене:

- Ну, нам для полного счастья только девочки не хватает.

- Гордей, а можно на этот раз я сама выберу имя для ребеночка? Просто я хочу, чтобы у него было черкесское имя.

- Мда? - Гордей напрягся. Он предчувствовал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, и настороженно спросил жену, какие же такие имена она придумала.

- Я хочу, чтоб нашего ребенка звали либо Керим, либо Киримхан, - отвечала Ферида и устремила на него сияющий взгляд в ожидании согласия.

- Ну, ничего. А почему ты выбрала два мужских имени?

- Почему два мужских? Киримхан - женское имя.

- Чего? - Гордей даже скривился от возмущения. - Ты что, хочешь, чтоб нашу дочку звали... Киримхан?!

- А что такого? - удивленно подняла брови черкешенка.

- Дорогая, пойми меня правильно. Керима я еще переживу, а вот Киримхана... то есть Киримхану... Короче, нет, и точка!

- Но я хочу, чтобы у ребенка было черкесское имя! Это мой родной народ! ...

- А я что, против? Но ты имя нормальное придумай. Ведь нашему ребенку жить здесь, в станице, среди казаков. От пусть в горных аулах девочек и Киримхан, и вообще как угодно называют, а мой ребенок...

- А я сказала, что имя будет черкесское!

В общем, поссорились. Разошлись. Гордей час изливал свое недовольство Порфирию, однако не нашел, как ожидал, поддержки его лице.

- Ты сам подумай, Гордей, - говорил старый разбойник атаману, - вот если б твою жену звали не Ферида, а Киримхан, ты что, из-за этого меньше бы ее любил? Согласен, это имя не годится для жизни в станице. Но ведь оно может что-то значить для Фериды. Вдруг это имя ее матери или любимой бабушки. Представь, если бы ты решил назвать вашего сына в честь своего отца, а Ферида бы сказала, что Ефрем - противное и ужасное имя. Приятно, а?