– Ну, что же, извольте, раз вы хотите побольше узнать о войне 1812 года, я готов прочесть вам в следующий раз лекцию о ней. А сейчас, чтобы утолить первый голод, и для затравки на будущее скажу вам следующее.

Чаще всего, когда я рассказываю о войне 1812 года, меня спрашивают, так кто же победил в Бородинской битве: обе стороны считают, что победа досталась ей. Скажу сразу, что и я считаю так же. Можно сказать, что состоялась своеобразная ничья. Обе стороны проявили огромную волю к победе, беспримерное мужество. В битве сошлись равные противники. На поле боя осталось около восьмидесяти тысяч убитых. Из них французов около тридцати тысяч. Русских полегло больше, хотя в наступление шли французы. Возможно, сказался воинский талант самого Наполеона, умевшего концентрировать удары артиллерии на особо важных направлениях. Возможно и другое. Значительная часть французских офицеров имела специальное образование, в то время как образование большинства русских офицеров носило, можно сказать, стихийный характер. Учились, в основном, в бою, на собственном опыте.

Обе армии понесли весьма значительный урон. Но русские войска после битвы отошли, открыв путь на Москву, что дало основание французам считать себя победителями. В то же время русские войска сохранили боеспособность, а это тоже победа. Детали битвы я расскажу вам в следующий раз.

А сейчас добавлю только, что Бородинская битва, хоть и очень важный элемент войны, но, все же, это лишь одно из крупнейших ее событий. Победа в войне, как вы знаете, осталась за Россией. Такого разгрома, который выпал на долю Наполеона и Франции, Европа не знала за всю свою историю. Из всего шестисоттысячного войска Наполеона Неман в обратном направлении пересекли лишь около тридцати тысяч человек. Сам император не попал в плен лишь чудом. Его спасли преданные ему люди и некоторая нерасторопность наших войск. А, может быть, и плохие карты местности. Говорят, русская разведка сумела внедрить в армию Наполеона неверные карты, которые не раз заводили его воинские части в непроходимые леса и болота. А вот на этот раз врагу повезло. Ждали Наполеона в другом месте.

Вот и в этом месте лекции в душе Виктора что-то отозвалось. Что же это такое? С таким трудом внедренные карты, и, вдруг, сыграли на руку врагу! Не может быть!

– Победа была сокрушительной, – продолжал лектор, – но воспользоваться ею в полной мере России не дали ее же вчерашние союзники. Не буду развивать эту мысль сейчас. Факт остается фактом. Европа сопротивлялась, сопротивляется и будет энергично сопротивляться любому усилению России, как в прошлом, так и в будущем. И это касается итогов всех прошедших в Европе войн. Включая и Вторую мировую войну. Недолгим было наше братство по оружию с Англией, Францией и США…

Впрочем, не стоит искать в этом что-то личное, антироссийское. Нет. Как раз в это время в Европе начинает формироваться некоторая система сдержек и противовесов, ограничивающая экспансию любой страны континента. Хотя, как знать. Крымскую войну 1853 года французы называли войной с варварами… Но об этом уж точно как-нибудь в другой раз.

Показывая, что далее от вопросов следует воздержаться, лектор поклонился слушателям и сошел с трибуны в зал. Народ начал расходиться, а вокруг лектора образовалась небольшая толпа. Кто-то благодарил докладчика, а кто-то все же пытался задавать вопросы.

Виктор же продолжал неподвижно сидеть на своем месте. Его взгляд был сосредоточенным и устремленным куда-то далеко. Очень далеко.

В августе 1812 года эскадрон лейб-гвардии Его Императорского Величества гусарского полка скорым маршем подходил к уездному городку Руза Московской губернии. Конники устали, за шестнадцать дней они прошли немалый путь в семьсот с лишком верст от Павловска под Санкт-Петербургом, сюда, к городу Руза, что находится западнее Москвы в районе Можайска. Устали и лошади, а их было приказано беречь пуще глазу.

В виду города у брода через неглубокую речку по приказу командира эскадрон остановился. Надо было почиститься, привести в порядок себя и лошадей. В город эскадрон должен был войти во всей красе. С музыкой и развернутыми знаменами.

Нижние чины и солдаты принялись скидывать с себя амуницию и расседлывать лошадей. Офицеры, вслед за своим полковником, спешились и ждали дальнейших указаний. В городе эскадрон ждали. Так что вскоре навстречу ему двинулась депутация горожан. Впереди скакал городской голова, за ним вразнобой следовали местные дворяне. Все весьма пожилые, давно вышедшие в отставку и доживающие свой век в маленьком городишке. За ними, чуть особняком, скакал управляющий усадьбой братьев Тучковых – четырех генералов русской армии, которых многие офицеры эскадрона хорошо знали.

Командир эскадрона снова сел в седло. Так же поступили и офицеры, выстроившиеся за ним полукругом. Получилось красиво. Будь здесь где-нибудь поблизости художник, мог бы прославить себя картиной с названием «Встреча русского воинства жителями города Руза». Фоном для картины могли бы стать тучные поля, речка и золотые маковки церквей маленького города.

Городской голова доложил гусарскому полковнику, что город готов к отражению неприятеля. Провиант для солдат и фураж для лошадей заготовлены, бани для солдат протоплены, ночлег для них обеспечен. А вот для господ офицеров, – он поманил рукой управляющего генеральской усадьбой, – тот соскочил с лошади, снял картуз, низко, до земли поклонился полковнику и, запинаясь, произнес заранее заготовленную речь:

– Их сиятельства генералы, братья Тучковы просят оказать им честь и изволят пригласить вас и господ офицеров квартировать в их усадьбе, сколько потребуется. Все припасы и все помещения усадьбы в вашем полном распоряжении.

– А что же братья Тучковы, кто-нибудь из них здесь, любезный? – спросил полковник.

– Нету никого. Все при армии. Давеча, один из них наезжал, наказывал вас принять честь по чести, – отвечал управляющий.

Ну что, господа офицеры, слава братьям Тучковым! – произнес торжественно полковник.

Офицеры ответили командиру дружным «ура»!

В это время на дороге из города появился еще один верховой. Он быстро приближался. Известный своей зоркостью полковник, привстал на стременах:

– Мать честная, – произнес он, – да это же корнет Славский! Как он сюда попал?

Верховой лихо осадил коня в метре от полковника:

– Дозвольте доложить, ваше превосходительство, поручик Славский прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы!

Полковник и поручик спешились одновременно. Бросив поводья лошадей подоспевшим ординарцам, подошли друг к другу. Полковник по-отечески обнял поручика, похлопал его по плечу:

– Растет, растет молодежь, а ведь когда вас забрали от нас, вы были корнетом.

– Да, ваше превосходительство, произведен в поручики месяц назад по личному распоряжению Его Императорского Величества за выполнение особого задания. На него ушло у меня почти два года, – ответил Славский с юношеским задором.

– Славно, видать, довелось вам потрудиться, поручик. Отдохнуть бы следовало после трудов праведных, а не сюда лететь сломя голову в самое пекло. Дело-то нам предстоит жаркое. Силен супостат. Немногие вернутся с поля, а вам еще бы жить и жить! – Произнося эти слова, полковник неспешно направился к развесистому дубу у обочины дороги. – Впрочем, раз вы уже здесь, рад буду взять вас обратно в эскадрон. Пока офицером для особых поручений, других вакансий у меня нет, но, думаю, скоро будут. Скорее, чем хотелось бы.

– Благодарю вас, ваше превосходительство! Я прибыл в Петербург в конце апреля, но доложить вам о своем прибытии сразу не мог. Сдавал дела, ждал аудиенции у Его Величества. Потом навестил отца, и на перекладных сюда, к вам. Коня уже здесь купил. Конь в масть не сразу нашелся. А про свои приключения я вам как-нибудь все расскажу. Теперь уже можно.

Командиру эскадрона хотелось послушать о приключениях своего офицера, но момент был явно неподходящим. Надо было разместить людей на постой, отдать приказания офицерам, в общем, распорядиться по хозяйству. А потом уж можно будет и поговорить.