Некоторое мгновение спустя двое друзей вышли из палаты и крадучись побрели по коридору в поисках нужной двери. Когда палата, в которой отдыхал Сириус, была найдена, Мародёры тихонечко проскользнули внутрь. К всеобщему удивлению, Сириус не спал, а раскладывал пасьянс прямо у себя на постели, да с таким непривычно задумчивым и отрешённым выражением лица, что поначалу Питер и Ремус решили — верно, из-за удара по голове с Блэком произошло что-то непоправимое. Усевшись на стулья, Хвост и Лунатик молчаливо наблюдали за действиями Бродяги.

— Что за пасьянс? — шутливо бросил Ремус, придвинув свой стул ближе к больничной койке. — Занятная игра.

— Это называется «пасьянс “Паук”», — усмехнулся Сириус, оторвав наконец взгляд от карт. — Помяните моё слово, лет через двадцать эта игра будет одной из самых популярных. Прогресс поменяет жизнь людей, а пасьянс будет жить вечно, даже когда туалеты станут интерактивными. Когда-то мы с Джеймсом научились раскладывать карты у одного дедули в Годриковой впадине. Тогда он и подарил нам эту колоду.

Упоминание о Джеймсе всё ещё доставляло немало боли всем присутствовавшим, поэтому Питер решил переменить тему.

— Как ты себя чувствуешь, Бродяга?

Насмешливо фыркнув, Сириус сгрёб в кучу карты и запихнул их в карман джинсов.

— Не скажу, что я в экстазе от заработанной шишки на затылке и от шума в ушах, но вполне сносно. Однако если я когда-нибудь узнаю и выловлю того придурка, который балуется игрой «ударь по голове», то вырву ему все зубы собственными руками.

О да, это было в духе Блэка.

— Ты лучше скажи, не болтал ли с тобой кто-нибудь снова, — Сириус развернулся всем корпусом к опешившему, побледневшему Питеру.

— Нет, вроде нет.

— Зато я кое-что нашёл, — сказал торжественно Лунатик и положил на тумбочку кусочек бумаги. — Эту записку мне подсунули как раз тогда, когда вас ударили.

— Значит, это не месть обиженных, — задумчиво проговорил Петтигрю. — Что в ней написано?

— «Хогсмид», — прочёл Блэк. — Мерлин бы побрал этих шутников.

— А вдруг это засада? — с опаской глядя на бумажку, спросил Питер. — Очень похоже на то, что недавно рассказывал Грюм.

— И вправду похоже, — кивнул Люпин. — Вам знаком почерк?

— Определённо нет, — заявил Бродяга, протягивая кусок бумаги Хвосту. — Я даже не могу сказать, мужской он или женский.

— Мне тоже не знаком, — подтвердил Пит и вернул записку владельцу. — Что нам теперь делать?

— Для начала выписываться, а затем делать вид, что ничего не случилось, — высказался Ремус и встал со стула. — Никто не должен знать ни о твоих снах, Пит, ни о том, что с вами двоими случилось. Даже Дамблдор.

***

— Не думаете ли вы, господа Мародёры, что надо бы наведаться в Хогсмид, пропустить по кружечке сливочного пива и поспрашивать народ о слухах? — нарочито небрежно высказал идею вслух Сириус, а затем нахмурил брови и потёр болевшую шишку на голове. — Сдаётся мне, бумажка эта появилась в кармане аккурат в то время, когда нас с Питом хорошенько огрели тупым предметом. Весьма странный выбор оружия, заметьте. Какой волшебник станет размахивать дубиной или топором, если есть волшебная палочка?

— Стало быть, это магл, — предположил Пит, зажмуривая глаза от слепящего солнца.

— Магл в Косой аллее? — недоумённо переспросил Ремус. — Если я верно тебя понял, Бродяга, ты хочешь сказать, что время, которое мы потратили в Мунго, было нужно преступнику, чтобы что-то сделать. И ты собираешься его поймать, приподнеся всех нас на блюдечке с голубой каёмочкой? Гениально!

— Есть идеи получше? — рявкнул Блэк, не сдержавшись. — Я не хочу получать по балде каждый раз, когда тебе будут приносить почту!

— Ты придурок, Сириус.

В преддверии полнолуния Лунатику было всё сложнее контролировать эмоции. Его могло задеть и вывести из себя любое неосторожное слово. Питера удивляло, что в такой неординарной ситуации, как нападение в магическом переулке, Люпин сумел держать себя в руках столь долго и эффективно. Но ярость Бродяги, спровоцированная недавней кончиной Джеймса и так и не залеченных ран от потерь, запускала внутри их пушистого друга механизм, который для всех мог обернуться катастрофой.

— Ребята, — Пит ловко встрял между нервничавшими друзьями, вытянув руки в стороны. — Разве вы не понимаете, что происходит?

Блэк гневно и громко засопел, Ремус же сжал губы и отвёл взгляд в сторону, сжимая кулаки.

— Нас и так с каждым разом становится всё меньше! Если вы будете сейчас на пустом месте ссориться, то нас всех похоронят вслед за ушедшими ребятами!

Напряжение хоть немного и спало, но всё равно ощущалось так, словно стоишь в сугробе по самое горло.

— Вы помните похороны Лили и Джеймса? — голос Питера дрогнул, а глаза заволокла пелена из проступивших слёз. — Они были слишком молоды, чтобы погибнуть! Если бы не чёртова война и не дурацкое упрямство Сохатого, они бы с Лили не расстались! Он не начал бы подставлять себя под заклинания при любом удобном случае и не очутился бы в инвалидном кресле!

— Ты этого не можешь знать наверняка, Пит, — понуро вклинился Сириус.

— Да, не знаю. Зато я в это верю. Они боролись до конца. И пусть их хоронили в закрытых гробах, пусть их больше с нами нет, но они живут в наших сердцах. И они точно не хотели бы, чтобы мы с вами так бездарно тратили свою жизнь — на ссоры и сожаления.

Ремус всхлипнул и кивнул. Блэк тёр лицо, скрывая слёзы.

— Давайте наконец узнаем, кто нас так облапошил, — улыбнулся Пит, сгрёб в охапку друзей и обнял их. — Тут действительно что-то нечисто. Я думаю, Сириус прав. Раз времени не написано, значит, нужно идти сейчас.

Сириус Блэк

— Лунатик, подожди. Ты уверен, что стоит отпускать Пита одного в эту дыру?

Сириус, морщась, нарочито театрально размахивал руками, выказывая всё своё негодование от происходившего. Люпин же и бровью не повёл. Друзья прятались за углом соседнего с «Тремя мётлами» дома и наблюдали за уверенно входившим внутрь заведения Питом, стараясь не засветиться.

— Во-первых, Бродяга, эта так называемая дыра была тебе роднее дома на протяжении всего обучения в Хогвартсе… — заговорил Ремус издевательски увещевательным ироничным тоном.

— Да эта помойка мне никогда не нравилась! — отрицал Сириус.

— Мне казалось иначе. Всё время тащил нас полным составом и в дождь, и в метель. «Пошли в “Три метлы”, Розмерта точно всё самое интересное расскажет»!

— Не было такого! — делано равнодушно ответил Блэк и скрестил руки на груди.

— Во-вторых, только Пит слышит эти странные голоса и видит сны. Он узнает этот голос и в реальной жизни, я уверен, — Ремус в очередной раз выглянул из-за угла. — Давай подойдём поближе.

— Сейчас бы мантия Сохатого была весьма кстати, — потёр замёрзшие руки Сириус и первым перебежал под окна нужного здания.

— А кстати, где она?

Ремус присоединился к другу. Будучи самым высоким среди Мародёров, Люпин всегда был «на стрёме» и частенько заглядывал в чужие окна, когда того требовали мародёрские шалости.

— Что ты видишь?

— Тебе всё детально описывать или просто принести стремянку? — шутливо парировал Люпин, посмотрев на Блэка.

Парень, в свою очередь, не растерялся и показал другу рожицу.

— Я так и понял, несу стремянку, — вскинул руки Ремус и тихо засмеялся. — Ладно, без шуток. Розмерту не заметил, зато вижу троих ребят весьма немытого вида, сидят как раз рядом с этим окошком. Слева барышня одна грустит… Может, развеселишь её, Бродяга?

Не успел Сириус запротестовать, как Люпин продолжил:

— Ну да, она в бородавках и ей под восемьдесят. Не в твоём вкусе.

В глубине души Сириус вовсю смеялся, но сделал такое лицо, будто готов прибить Лунатика собственными руками сию же минуту. Ремус это прекрасно понимал и играл на эмоциях Бродяги. «Противный» Люпин просыпался незадолго до полнолуния и постоянно подкалывал всех и вся.

— Справа пусто, один паренёк чахнет. Не могу разобрать лица, но кого-то он мне напоминает…