Она понимала, что нечестно прятаться от самой себя. Что умрет Снейп или нет, ничего уже нельзя остановить, эта молотилка уже запущена, и скосит она, если не одного, так другого… Но чтобы принять это, у Берты уже не оставалось сил.

Снейп, между тем, не приходил в сознание. Мало того, к обмороку и неподвижности добавился жар, а по ночам — с бредом. Тогда Снейп начинал говорить — быстро, бессвязно, понять его было почти невозможно, ни смысла, ни логики его слова не несли. Они вселяли ужас, почти как картины магловского художника Босха, которые Берта когда-то давно мельком видела в каком-то журнале.

Снейп говорил о смерти, о загробных мучениях, которые ему мерещились, о том, что ему страшно, о демонах и дементорах, о пытках, о гадах, которые ползают по комнате, об огне, которым жгут его демоны, о смерти, о том, что ему страшно, страшно, страшно…

Берта не спала уже несколько ночей. У нее самой путались мысли. Минутами ей казалось, что она не здесь, не в Лондоне, на площади Гриммо, а в том среднеазиатском городке, в госпитале. Кругом тёмная южная ночь, в палате стонут раненые. Тот мальчик, что ходил с товарищем в разведку. Товарищу повезло — он умер, не доехав до госпиталя, а этого мальчишку спасли. Жизнь ему спасли, а руки и ноги — нет… Он всё звал: «Мама, мама…»

- Анна… - полувздохом-полустоном прозвучало рядом с Бертой.

Она вздрогнула. Нет, Снейп не очнулся. Просто задышал спокойнее и до самого утра уже ничего не говорил.

А утром в комнату вошёл Сириус. Картину он застал прежнюю: на кровати, разметавшись, лежал Снейп, рядом, на табуретке, ссутулившись, сидела Берта, прикроватную тумбочку занимали какие-то тряпки, чашки с разноцветными жидкостями, даже блюдце с двумя кусками сахара там было.

Обозрев сей натюрморт, Сириус кашлянул.

- Ты что, ему зелья давала?

Берта дёрнулась — видимо, он ее разбудил.

- Н-нет, - сонно-испуганно, - только травяной чай. С сахаром, вот, - она торопливо указал на тумбочку.

- И как он? - Сириус брезгливо покосился на больного.

- По-прежнему, - подняла на него Берта светлые несчастные глаза.

Что-то кольнуло Сириуса, знакомо, но непривычно. Прочувствовать до конца он не успел — Берта отвернулась и заговорила горячо и торопливо:

- И ведь это не яд, не отравление. Никакой динамики, понимаете? Ему не хуже, не лучше. Не живет и не умирает. Только мучается.

- Безоар пробовала? - напряг извилины Сириус.

- Где же его взять? - пожала плечами Берта.

- Да, дело, - согласился Сириус.

- Да и не яд это, - повторила Берта. - Травленые так не пахнут. Ну, понимаете, - поспешила пояснить девушка, - часть яда обычно выходит с потом. Есть, конечно, яды, которые усваиваются целиком, не оставляя следа. Но они быстродействующие…

- Ясно, - прервал её Сириус, которому вовсе не улыбалось вновь попасть на лекцию по Зельеварению. - Может, заклятие?

Берта решительно замотала головой.

- Нет. Точно нет.

- Откуда ты знаешь? Ты спец в тёмной магии?

- Не в этом дело, - поморщилась Берта. - Просто от него не исходит больше никакой магии, кроме его собственной.

- И что теперь? - тихо спросил Сириус.

- Не знаю, - глухо и отчаянно проговорила Берта.

Сириусу стало как-то не по себе.

- Сколько же можно из-за этого мерзавца… Да я бы его на улицу выкинул — пусть подохнет под забором, как ему и следует! - зло прорычал Сириус.

- Не смей, - негромко и предостерегающе сказала Берта.

Сириус внимательно посмотрел на неё. За эти несколько дней девушка будто ещё больше похудела, осунулась, лицо ее покрылось нехорошей сероватой бледностью, под глазами залегли глубокие тени.

- Послушай, если ты толком ничем не можешь помочь, пойди лучше выспись. Нечего себя изводить. От твоего сидения здесь ничего не изменится, - твёрдо сказал Сириус.

- Я не могу его оставить, - возразила Берта.

- Ладно. Я пригляжу за этим…за ним, - Сириуса передёрнуло. - Ты иди спать.

Берта вздохнула, как-то неловко встала с табуретки и так же неловко, покачиваясь, пошла к двери. Сириус внимательно следил за ней взглядом — и не зря. В какой-то момент она так сильно и нехорошо пошатнулась, что упала бы, не успей Сириус вовремя ее подхватить.

Давай лучше так… - он как-то неуклюже поднял Берту на руки. Мимоходом заметил, какая она поразительно лёгкая — кости да косы…

Берта удивительно быстро заснула, пока он её нёс. Проснулась, когда Сириус перекладывал её на кровать.

- Я вот все думаю…думаю…

- Что?

- Про мальчика. Он всё звал: «Мама, мама!» Понимаешь? Всё думаю и думаю…

Сириуса кольнуло еще раз.

- Понимаю. Собственные мысли с ума свести могут. А то и в могилу. Не думай сейчас ни о чём. Спи.

Берта спала целый день и ещё ночь. А когда проснулась утром, точно знала, что ей делать.

В гостевую комнату вошла ровно и спокойно, как хозяйка.

Сириус слово сдержал и спал тут же, трансфигурировав табуретку в некое подобие магловской раскладушки.

- Я всё поняла. Сириус, выйди.

Протерев сонные глаза, Блэк уставился на Берту.

- В чём дело? Ты что врываешься с утра пораньше? Мы тут со Снейпом такую ночку провели — закачаешься! Еле угомонил его…

Берта гневно глянула на Сириуса, потом перевела взгляд на распростёртого на кровати Снейпа.

- Убери Силенцио сейчас же!

- Как скажешь… - буркнул Сириус. - Тебе-то он, небось, свои галлюцинации не транслировал. Со звуковым сопровождением. Да ты бы их и не увидела — ты же не волшебница, - спохватился Сириус. - А мы с ним оба маги, притом неслабые. Ну, есть у магов такая фенька, - пояснил он, - можем передавать друг другу собственный бред. Разновидность ментальной магии. Такое случается, если у волшебника в мозгах сбой, а следовательно — магия тоже сбоит. Потому у нас обычно с ума сходят семьями, - усмехнувшись, заключил Блэк.

- Всё верно! «Собственные мысли могут с ума свести»! - радостно воскликнула Берта. - В магии сбой… Я теперь знаю, что делать!

- Заразилась… - охнул Сириус.

- Нет, нет, всё хорошо, всё ослепительно хорошо… - зачастила Берта. - Ты только выйди, выйди, пожалуйста…

Когда, наконец, Сириус вышел, с большой тревогой оглядываясь на Берту, она смогла-таки перевести дыхание.

…Прошлое влияет на будущее. Время меняет людей. Но ничего бы этого не было, если бы человек не хранил прошлое в своей памяти. Это ведь память дает нам опыт, приносит радость и причиняет боль.

«Собственные мысли могут с ума свести». Да, мысли — и воспоминания.

Чужой магии на Снейпе не было — тут Берта ошибиться не могла. Значит, его убивала собственная. Но и сознательным заклинанием это не было — иначе Снейп уже был бы мертв.

Этот человек наверняка хранил в своей памяти массу поводов, чтобы не жить. Но, даже приведя в действие механизм самоуничтожения, он продолжал бороться за жизнь. Бороться с самим собой. А это значит…это значит, саморазрушение началось против его воли! Значит, произошло что-то, что вызвало такую реакцию магии… Но что это могло быть?

Ответ, конечно, следовало бы искать в памяти Снейпа. Но сделать это Берта не могла. Во-первых, ей просто не хватало волшебных навыков, а во-вторых, она слишком хорошо знала, чем может закончиться неумелая работа с воспоминаниями…

Зато она могла забрать ту часть его силы, которая работала на саморазрушение. Это ведь не было чужим заклятием, направленным на конкретного человека с конкретной программой действий. Нет, это всего лишь магическая сила, безусловно, привязанная к своему хозяину, но не настолько, чтобы ее нельзя было отобрать.

Берта села у постели Снейпа и закрыла глаза. Сейчас ей нужно увидеть то, что неподвластно обычным человеческим чувствам.

Медленно-медленно провела она руками вдоль тела Снейпа, не касаясь его. Снейп всё же был очень сильным магом — даже сейчас, когда уже дыхание давалось ему с трудом, магия ощущалась на нём ясно и чисто, как прикосновение к холодному остро отточенному клинку.