- Особо карпами голову не забивай, - говорил отец, пока Петька возился у печки, выдерживая в горшке кашу на пару. - Артем, небось, последнего оставшегося в речке угомонил.
"Не может этого быть! Наверняка еще один остался!" - скромно кумекал про себя, не вступая в спор с отцом, Петька, мутузил в ладонях пышущий жаром ком мякины. Карп просто очень башковитый, за запросто живешь на крючок не сядет. "Над карпом надо корпеть" - так рассуждали деревенские мужики. Петька сдобрил мешанку конопляным маслом, лизнул языком, задумчиво вздел глаза к потолку, сыпанул щепотку сахару. Уж мимо такого лакомства никакой карп не прошмыгнет!
Мать пыталась, пока вода в реке холодная, не пускать Петьку на рыбалку, но разве удержишь его уговором, когда многие деревенские хлопцы уже похвалялись первыми уловами, а Петька еще своих поплавочных удочек в чулане не щупал, а уж попробовать в деле новые донки попробуй откажи! Рано утром, спросонья погромыхав под глухое ворчание матери в сенцах ведрами, Петька помчался на берег. Цепь лязгнула под суетливыми движениями, и лодка плавно отчалила к Артемову омуту. "Лишь бы первым место занять", - быстро шевелил веслами Петька. Вот и обрыв, утыканный стрижиными гнездами. Он бултыхнул в воду взамен якоря два спутайных проволокой звена от гусеницы трактора, выбрал шнур, осмот-релся.
Косое солнце, чуть озолотив зубчатые вершины сосен, проглядывало над сосновым бором. Легкий свет терялся в белых клубьях тумана, отчего вода под берегом становилась сизо-темной, а в омуте почти чернильной, бездонной, загадочной. Ни всплеска, ни ветерка. Кто живет в молчаливой пугающей глубине - лещ, сом, а может, опять забралось сюда сказочное чудовище пудовый карп? Петька проткнул острием крючка румяный колобочек каши и отпустил леску. Она быстро побежала по течению, соскальзывая с борта плоскодонки. Снарядив таким же образом вторую донку, Петька вставил короткие рукоятки удильников в выдолбленные пазы в корме и, раскрошив жмых, опустил в воду прикорм в сетчатом мешке, подвязав его к борту. Все! Место готово к рыбалке по примеру деда Артема. Осталось только дождаться поклевки. Петька отрешенно уставился на сторожки.
Сторожки-пружинки плавно покачивались от вихрящего водоворотами течения. Поклевок долго не было. Наконец мелко закивал один из сторожков, Петька резко подсек, но притащил пустой крючок. Скоро задрыгался второй сторожок, но и на этот раз крючок возвратился в лодку разоблаченным от каши, бесстыдно голым. "Ну и рыбалка!" - расстроился Петька. Когда в третий раз сторожок весело заскакал в переплясе, Петька, боясь опоздать, сильно рванул удилище и тут почувствовал, как что-то небольшое трепещется на конце лески. Подведя рыбу, он увидел недомерка-подлещика, играючи легко очутившегося в лодке. "Малявка!" - оценил его тщедушные размеры и опечалился, как всем сердцем расстраивается любой уважающий себя рыболов, если вместо запланированного разухабистого леща или карпа снимает тощую густерку. Крючок для подлещика был слишком велик - отсюда и все сходы подлещик случайно засекся снаружи около рта.
"Так я ничего не наловлю, - раздумывал Петька. - Может, крючки поменять?" Он полез за пазуху за коробкой с крючками и тут ужаснулся: "А если карп?!" Страшная картина, что карп прыгает свечою и удирает, оттого что Петька разменял хороший крючок на мелкий, хлипкий, будто бы опалила его ознобистым жаром. Петькины щеки ярче окрасились конопушками. "Надо корпеть!" Он тоскливо продолжал ждать, раз за разом насаживал кашу на опорожненные нахальными подлещиками крючки. "Ишь, как в столовке лопают, думалось ему. - Много малолетков я сегодня накормлю!"
Он представил себя мамой, заботливо питающей малышей подлещиков, и от этой озорной мысли самому стало весело, внутри вроде как полегчало. "Давай налетай!" - Петька размял жмых, веером кинул в воду, и поклевки сразу сдуло как ветром - подлещик переключился на подсолнечные крошки. Петька на всякий случай поменял приманку на крючках и, подстелив телогрейку, удобно примостился на скамейке.
Течение медленно покачивало плоскодонку, шуршало водяными струями по бортам. Загорланили, выпорхнув из глазниц круглых гнезд обрыва, стрижи. Они бойко метались над поверхностью реки, суматошно перехватывая в воздухе мошек, и, возвратившись, стыкались в стену берега. Время вплотную придвинулось к полдню. Майское солнце припекало по-летнему; оно пригревало спину, словно обволакивало мягким одеялом. Клевать на донки перестало, и от скуки Петька сам заклевал носом. Он посмотрел на сторожки, на розовые в солнечном блике облака, на тихо убаюкивающую журчанием воды реку; глаза замигали чаще, сквозь ресницы Петька еще раз сумел оглядеть донки, мотнул головой, тяжело моргнул, и его веки неуловимо накрепко слиплись.
Петьке Кукину снился небывалый, похожий на мультфильм сон. Сначала перед глазами поприседали сторожки, потом Петькин взор будто бы побежал, от них вниз по натянутой леске, спускался, спускался и оказался в глубоком черном омуте. И наблюдает Петька в бездонной дырке, как подсматривают в замочную скважину, неслыханное рыбье государство. Плавает вертко плотва, смотрит в окошко в водорослях щука с перевязанными косынкой больными зубами, сом сидит на камушке и лениво уплетает карасика. "Мать честная! удивился во сне Петька. - Куда я попал?!" Вдруг появился громадный карп в очках в роговой оправе с торчащими изо рта обрывками поводков от лесок, которые вплелись ему в бороду. Карп пошевелил плавниками и неожиданно открыл дверь, через которую подглядывал Петька. "Заходи, Петь, заходи, - со стариковской хрипотой Артемовым голосом медленно выговорил карп. - Ты ведь меня ловить собрался? - спросил он устало, без угрозы. - Давай, пробуй!" "Да я..." - начал оправдываться Петька, но ничего не успел сказать, так как от удивления глаза его вылезли из орбит.
Представляете, плывет прямо на него вразвалочку Женька Буряков с авоськой, в которой шарахаются средь ячеек щуки. Кричит: "Здорово, Кукин! Я больше тебя наловил! Больше!" - Женька радостно оскалился. У Петьки засосало под ложечкой, никогда ему не обогнать в уловах Бурякова, пока тому доступен свободный вход в рыбье царство. "Не тягайся с ним! - успокоил Петьку карп. - Женька - негодяй. Рыб не по правилам ловит - то бреднем, то острогой бьет. Он даже на меня, - жалобно сказал карп, - сеть ставил! Не дает рыбе прохода". "Чего же вы молчите?! - возмутился Петька. - Сообщили бы рыбнадзору о его безобразиях!" "Как сообщить? - сокрушался карп. - Мы, рыбы, создания обеззвученные, говорить не умеем, беззащитны перед человечьей волей. А люди-то все одинаковы: каждый нас съесть норовит! Единственное, что нам остается, это занять самооборону и самим вас слопать"!" - вдруг сказал карп и начал расти, расти, пока не вымахал раза в три здоровее Женьки. Он разинул губастый рот и погнался за ним. "Проглочу! Стой, окаянный!" Женька с перепугу даже щук побросал, пустился наутек. "Нельзя же так! - захныкал, удирая, Женька Буря-ков. - Кто же человеков ест?!" "А нас можно, а нас можно?! - восхитившись карпом, заверещали щуки. - Лови его!" Драпая, Женька вопил: "Спасите!" "Нельзя так запросто людей есть, это безобразие!" - заступился за своего недруга Петька. "Ладно, смилостивился карп, приостановился. - Тогда вы останетесь у нас заложниками, поплаваете под городом в отравленной мазутом яме!" "Это незаконно!" - испугался Женька. "Там невыносимо житЫ" - жалобно прокричал Петька. "Ничего, поплаваете - обвыкнете, - спокойно сказал карп. - Побудете в нашей шкуре - небось, сами рыбьей чешуей покроетесь! - Он закашлялся. "Я не браконьер, не браконьер! Меня за что?! - заорал Петька. - Я честный рыболов!" - "А что ты сделал как честный рыболов, чтобы не браконьерничали? - обратился карп к Петьке. - Ничего лично ты не сделал! Вот и пожинай тяжкий рыбий удел!" "Мы не хотим! - закричали вместе Женька и Петька. - У вас вода холодная! Как вы здесь живете?!" - "А сами вы как там наверху?! Заморили рыбу, затравили реку.. Что, если мы через вас пропадем, сами жевать будете?!!" "У, холодно..." - жалобно заскулил Петька.
