Памятная? Значит очень дорогая для него?

— Но он женский.

Замолчи, прошу, Лекси, закрой рот…

Лендон повернулся ко мне. На его губах играла усмешка. Он меня раскусил? Ну конечно! Потому что не нужно вести себя как идиотка, Лекси! Плюс ко всему я и сама с собой диалог веду… Со мной точно что-то не так.

— Ты это близнецам объясни.

А вот тут я немного не поняла. Я вопросительно посмотрела на Лендона.

— Это подарок Итана и Дина.

О… Оказывается, все совсем не так как я себе надумала.

— Они подарили тебе женскую цепочку?

— На ней гитара, — пожав плечами, сказал парень. — Это было два года назад. Они просто увидели подвеску с гитарой и решили меня порадовать.

Очень на них похоже. Я улыбнулась, представляя, как близнецы выбирали эту подвеску.

Я поймала на себе взгляд парня. Что в нем такого, что я не могу вот так запросто отвернуться?

Лендон с минуту меня разглядывал, а потом отвернулся, потянувшись к подушке. Туда куда он несколько секунд назад положил цепочку.

— А знаешь что? — Лендон повернулся ко мне, держа цепочку в руках. — Тебе она подойдет больше.

Он… он это серьезно?

— Ты хочешь подарить ее мне? — удивленно спросила я, смотря на подвеску. Она была красива, не спорю, но… Он это серьезно?

— Да, а почему нет?

— Ну… она же дорога тебе. Пусть даже она и женская, тебе она дорога. Я не могу ее взять.

— Ерунда. Думаю, на девушке она будет смотреться куда лучше, чем на мне.

Это конечно имеет смысл, но… Черт возьми! Почему этот парень совсем не поддается моей логике? Сначала целовать меня, потом игнорировать и вести себя нормально, потом опять поцеловать и в следующую минуту подарить цепочку… Он ведет себя… совсем не так как раньше.

Не дождавшись моего ответа, парень наклонился ко мне, убирая волосы. Расстегнув цепочку, Лендон поднес ее ко мне. Я наклонилась ближе, позволяя парню застегнуть застежку на моей шее. Поправив подвеску, Лендон медленно отстранился, смотря на нее.

Стоит ли мне теперь начать разговор о наших отношениях? Стоит ли прояснить то, что происходит между нами? Просто мне как-то не особо хочется быть другом по поцелуям. Мне нужна конкретика… но в данный момент мне совершенно не хотелось все испортить.

Мы продолжили работу над песней.

Лекси

В доме как всегда очень тихо. Папа, наверное, снова сидит за своими документами. Но в этот раз я не оставлю его и дальше заглушать свои мысли и чувства работой. Напротив, сегодня я с ним поговорю на эту тему. В последнее время он стал слишком часто пропадать на работе, тут и не вооруженным взглядом ясно, что что-то не так.

Дом был буквально погружен в тишину, поднимаясь по лестнице, я не издавала ни звука, пытаясь ступать бесшумно. Такое чувство, что я попала в немое кино.

Возле комнаты папы я остановилась, обдумывая как лучше начать разговор. Стоит ли сразу заговорить о маме? Или просто для начала спросить, почему он такой грустный? Вдруг проблема вовсе не в маме? Хотя, что-то мне подсказывает, что это не так. Она точно в этом причастна.

Глубоко вздохнув, я постучалась, заходя внутрь. Папа, сгорбившись, сидел за своим компьютером. Видеть его таким было… больно. Это совершенно не мой отец. Совсем не тот жизнерадостный мужчина, для которого все проблемы решаемы. Такое чувство, что мама, уходя, забрала с собой его частичку. И он уже никогда не станет таким, каким был раньше. Не вернет себе то, что она отняла. Не это ли повод ненавидеть ее еще больше?

Я, закрыв за собой дверь, подошла ближе, но папа этого будто не заметил. Не могу видеть его в таком состоянии. Это слишком.

Отец сидел за письменным столом и что-то просматривал на ноутбуке. Вокруг него были разбросаны бумаги. Это немного напомнило мне депрессию Лендона, когда тот не мог закончить песню. У него тоже тогда по всей комнате были клочки бумаги.

— Эй, пап?

Я подошла ближе, садясь на край кровати. Папа вскинул голову, удивленно смотря, он совсем не ожидал меня здесь увидеть.

— Лекс! Я совсем не слышал, как ты вошла.

— Я стучала.

— Извини, я совсем заработался, — сказал папа, поворачиваясь ко мне.

— Ты сам не свой в последнее время. Все в порядке?

— Да… да, все в норме. Прости, просто работы накопилось слишком много.

Он говорил устало, потирая глаза. Не думаю, что только работа его так утомила.

— Пап…

Я хотела, чтобы он сам мне все рассказал, но могу ли я требовать то, что сама не даю? Я не говорила ему про письма, которые мама мне присылает. Не говорила, что я все их удаляю. Не говорила, что все же одно из них прочла… Я не поделилась этим с ним.

Я даже не знаю, как начать разговор и о чем вообще говорить. Эта тема неприятна для нас обоих, но если мы во всем разберемся, может нам станет лучше? За последнее время со мной произошло столько перемен, что я совершенно не знаю с чего начать, чтобы хоть как-то привести свою жизнь в подобие нормы. Наверное все же нужно начать с себя… Поделится с кем-то своими проблемами. И может, папа ответит мне тем же…

— Она мне писала. На самом деле она часто мне пишет, но я никогда не читала ее писем. — Мой голос звучит подавленно, будто вовсе не мой. Папа сначала не понимает о чем я, но потом в его глазах появляется смесь чувств, что выдает его с головой. — Кроме одного. Предпоследнее ее письмо я прочла.

Папа молча отводит взгляд.

— Ты никогда мне об этом не рассказывала.

— Я просто не хотела тебя расстраивать… или не хотела расстраивать себя, придавая этому большое значение. Ведь легче удалить сообщение и забыть о нем.

— Лекси… кажется, этот разговор должен был быть уже очень давно, правда?

На лице папы появляется тень улыбки, но она не затрагивает его глаз.

— Она тебе писала? Пап, расскажи мне. Я не хочу, чтобы ты и дальше был в таком состоянии. Это не ты.

— Наверное, я плохой отец раз моя родня дочь пытается читать мне лекции о моем состоянии.

И него вырвался смешок, который был скорей наполнен болью, чем весельем.

— Неправда, ты замечательный отец, самый лучший. Но сейчас у нас обоих не лучшие времена.

— Ты права… особенно о той части, что я супер папа.

Я улыбнулась, смотря на него. Вот он, мой папа. Добрый и ласковый, который совершенно не умеет ругаться. Человек, который вставляет свои шутки в совсем не предназначенную им атмосферу, чтобы снять напряжение вокруг. Человек, который всегда будет поддерживать меня во всем, даже если это реслинг. И попробуйте объяснить маленькой шестилетней девочке в розовом платье, что это совершенно не девчачье занятие. Мой папа — это тот человек, который всегда держится с поднятой головой, чтобы всегда подавать мне пример. И не беда, если в этот раз это сделаю я.

Поддавшись вперед, я обняла его, уткнувшись лицом в грудь, так как делала это в детстве. Знакомое тепло и запах окутали меня, придавая мне такое долгожданное умиротворение и спокойствие. В детстве, когда все мои маленькие начинание вроде реслинга заканчивались неудачами, папа, обнимая меня, утешал и говорил, что я просто слишком хороша для этого занятия. Но тогда с нами рядом была еще и мама… Сейчас ее здесь нет.

Отстранившись от меня, папа собирался с духом, чтобы мне все рассказать.

— Она мне звонила… недавно…

Я не хотела прерывать его, но мне до жути было интересно, зачем и о чем они говорили. Мне, судя по письму, что я прочла, мама писала про свою жизнь, как будто мне это было интересно. Писала про свое впечатление о Нью-Йорке и то, чем она занимается. Интересно, она писала мне еще что-нибудь?..

—… Спрашивала обо всем и ни о чем конкретно. Меня это даже разозлило.

Мы сидели вместе еще час. Папа все рассказал мне о мамином звонке, и оказалось, что она звонила просто поболтать. И это не могло не злить и меня. На самом деле, ее поступок вызывал внутри меня только ярость. Как она могла после того как бросила папу, бросила меня — вот так просто звонить ему как будто ничего и не было. Сейчас у нее другая жизнь, та о которой она мечтала, так что незачем нас в это вмешивать. Если она звонила похвастаться, то это была не лучшая идея. Совсем.