Иван Иванович встретил Брянского крепким рукопожатием и проводил в свой небольшой кабинет, который находился в складе-подсобке магазинчика. На столе, к приходу гостя, уже паровал закипевший электрический чайник, стояло несколько расписных коробок с фруктовым чаем и пузатых банок кофе из «Мэтро», а так же на широких цветастых блюдах выложена нарезка сыров и вяленного мяса и колбасок, открытая стеклянная банка крупной красной икры, баночка с сочными маслинами и завершала скромную композицию початая дымчатого стекла бутылка, неизменно любимого Нагенсом, напитка VSOP «Hennessy», с парой серебряных штофов с вензелями из коллекционного набора какого-то старинного дворянского рода.
– Ну, ты я думаю не откажешься? – сказал Нагенс, предлагая Брянскому пригубить штофик.
– Да, под такую закуску грех не поддержать, – Гриша поднял серебряный стаканчик с вензелями, чокнувшись с владельцем заведения.
Приятели выпили, крякнули от удовольствия, ощутив впрыск живительной влаги в организм и вкусно, с удовольствием закусили, тем что «Метро» послал. Удивительно, но сам Нагенс при его сигаретном бизнесе не курил, вернее бросил как только обзавёлся новой молодой женой Катериной, наверно больше стал заботиться о здоровье, стараясь поддержать себя в активной физической форме. С возрастом однако, он стал через чур чувствителен и немного капризен, но это впрочем свойственно многим, кто в силу приобретённого достатка имеет возможность выбирать.
Между тем, Иван Иванович за перекусом завел неспешный разговор:
– Ты же, Григорий, родом из городка Н., так ведь? – и после утвердительного кивка Брянского продолжал, – ну, может слыша о таком товарище, Брызгалов Борис, известный у вас на рынке скупщик и валютчик, мой старинный приятель. Так вот я прошу тебя, съездить со мной туда, под видом моего компаньона. Я как-то обмолвился о тебе Борису, о твоих детективных способностях и тот попросил помочь разобраться с происходящими у него дома кражами. Кто-то там у него ворует по мелочи, но постоянно, а кто он ни как не поймёт. Людей у него дома бывает много, коллекционеры там из местного клуба любителей старины, золотушники, валютчики, да разные там нужные люди. Сам понимаешь, работает он не официально, ни офиса, ни магазина у него нет. У Бориса так бизнес построен на общении с людьми, сам понимаешь. Так просто голословно обидеть человека подозрением для него смерти подобно, но и так оставлять дальше нельзя, тянут то монеты простые, по мелочи, но могут и золотишко прихватить,. У него там на квартире всегда всё на показ лежит, на столе как на витрине, что бы покупателей завлечь.
– Да, знаю я Бориса, ещё помню в детстве он со спортом дружил, за Россию вроде бегал, детей тренировал, даже возил их в 90-х за границу как Чернобыльцев. Тогда в Австралии, да и в Европе считалось хорошей традицией принимать наших детей на отдых и оздоровление, – вставил Гриша, – потом валютой торговал удачно сначала, потом на девальвации попал сильно. Но сильный мужик, не сломался как другие, восстановился и стал заниматься скупкой антиквариата, это я в курсе. Бомбит объявлениями в газеты всей области, целыми днями по звонкам колесит. Как я знаю, человек нормальный, барыга конечно, если разобраться, купил-продал. Но людей зря не обижает.
– Да, были времена, иконы мы возили сумками. Прошли сплошняком все деревни, каждый дом обошли на юго-западе, под видом этнологической экспедиции. В 90-е люди отдавали иконы как дрова, за копейки. Ты наверно в курсе, что таких людей как Борис, по роду их работы всегда прикрывают определённые структуры? – настороженно спросил Иван Иванович.
– Ну, тебе это виднее, – Гриша обвёл взглядом складские полки с раритетами, – но его курируют не блатные, это точно.
– Да, все мы от кого-то зависим, там вроде ваши старшие браться пасутся, из ФСБ – понизив голос, хоть рядом с ними в подсобке никого не было сказал Нагенс. – Так вот я прошу тебя помочь ему. Можешь поехать завтра со мной к Брызгалову в гости? Мне как раз там надо пару предметов посмотреть интересных. Расходы за мой счёт. Ну, а если поможешь решить проблемку Бориса, он про ставится, я прослежу.
– Иваныч, ты знаешь, я свободный художник и охотно прокачусь с тобой, тем более моя мама там проживает, скучно одной старушке. Заодно и навещу, – согласился Брянский.
– Спасибо, я знал, что ты не откажешь, – поблагодарил его антиквар.
Глава 3. Брызгалов Боря и городок
На следующий день, рано утром антиквар заехал за Брянским на улицу Фокина, на огромном американском «Hummer», железном монстре, покрашенного в угоду повышенного самомнения владельца под золотой слиток, и пугая грозным рёвом встречные малолитражки, приятели покатили в городок Н. в гости к Брызгалову.
Городок Н., ничем не отличался от сотен других таких же малых провинциальных поселений современной провинциальной России. Так что, в принципе, наши события могли бы произойти в любом другом таком же городишке, но случились именно здесь, на юго-западной окраине материковой России. Окраина она и есть окраина, что с неё возьмёшь. Во времена патриарха Никона и церковного раскола, бежали сюда, подальше от притеснения и разорения старообрядцы из центральных волостей, хоронясь в тайных скитах по заповедным лесам в тёмных кельях, оберегая бороды от безжалостных ножниц Петровской тайной канцелярии, а отцовскую веру в два перста, от оскорблений и поругания. Затем сюда же, от престольной Москвы подальше, выслали с глаз долой всех иудеев, усмотрев в них угрозу самодержавию и православию, и работящие евреи принесли в спящий лесной народец свежую струю трудолюбия, страсть к обогащению, накопительству и всяким хитрованским торговым штучкам. В городке образовался самый большой в округе рынок, на мощёной булыжником городской площади поставили крытые тёсом белокаменные торговые полати, где находились мясные, рыбные и овощные ряды, торговали местной конопляной пенькой и верёвками, одеждой и обувкой, спичками и керосином, и другими нужными в быту и домашнем обиходе вещами. Из Чернигова везли сюда украинские смачные колбасы, сало и сахар, из Полесья ткани, фарфоровую и глиняную посуду и другие нужные в хозяйстве вещи. Словом худо-бедно, но жил городок своей провинциальной жизнью, богатеющие купцы отстраивали каменные палаты и возводили особняки, а также воздвигли аж семь церквей, воздав богу богово от своих доходов.
Революция в провинции тоже прошла тихо, по-местечковому, без крови и мордобоя. Многие из знатных и зажиточных горожан спасаясь от лихолетья уехали от греха подальше за границу и увезли всё то что смогли, а что не смогли прикопали. Ведь думали, что уезжают на время, а оказалось навсегда. У тех кто остался, победившие революционеры всё отняли и поделили, неугодных сослали в Сибирь и в центр отрапортовали по телеграфу о проделанной работе. Какой-то большой смуты и больших страданий не было. Пришли белые, – белый флаг, пришли красные, – красный, всё тихо по родственному.
В наше время, городок Н. известен больше среди водительского сословия, все они от чайников до зубров дальнобойщиков знали пост ДПС городка Н, который встречал их первым после Западной границы и носил созвучное название Мамай, от названия посёлка который находился у дороги. «Как Мамай прошелся,» – сокрушенно качали головами водилы жалуясь друг другу, возвращаясь с поста после очередной проверки, закрывая свои опустевшие кошельки, что они между тем имели в виду для обывателя пусть останется загадкой.
В мае 1966 года в городок прилетал первый космонавт планеты, Юрий Гагарин. Да, в городке имелся свой небольшой аэропорт и из него летали регулярные рейсы в областной центр, за 200 километров. Ходит молва, что космонавт сам сидел за штурвалом кукурузника. Как говорили потом горожане, посетил Гагарин городок не только как депутат, в своей избирательной компании, но и с целью навестить близкого родственника, щупленького седоголового старичка, единственной радостью в жизни которого оставалась рыбалка. После посещения Гагарина и праздничных мероприятий по данному поводу, первого космонавта как и положено избрали почётным горожанином, но по-моему нет города на планете, где бы Гагарин не был почётным гражданином. А дедку тому построили хибарку из фанеры, в тихой заводи на берегу красивой речки Ипуть, недалеко от заводского дома отдыха в Гута-Муравинке и разрешили в виде исключения ловить рыбу сетью. Рыбу потом забирало многочисленное начальство, возившего к тому деду, как к местной знаменитости, многочисленных городских гостей. Правда, как поговаривают, сам дедок пожил счастливо на реке не долго, в результате многочисленных посещений доброжелателей и сопровождавшихся по установившейся традиции застольями и многочисленными возлияниями, вскорести он захворал и пропал, а домик тот на реке сгорел, то ли от не затушенной кем-то по пьяному делу папиросы, то ли от людской зависти.
