– Но мы ведь знаем, что это не бред. Я поддержу тебя, и ты обязательно справишься, – Северус наклонился вперед, чтобы дотянуться и похлопать Поттера по руке, желая возвратить ему ускользающее самообладание и веру в благополучный исход истории с хоркруксами. – Что случилось потом?
– Я пробовал сопротивляться, как мог… как мне показалось правильным. Перестал прислушиваться к шепоту, явно родившемуся прямо в моей голове, – Поттер на мгновение прикрыл глаза, коснувшись пальцами виска, – как у безумца, – вздохнул он и продолжил: – Я начал усиленно вспоминать тебя, Хогвартс, Дамблдора, Рона и Гермиону, Дурслей – в общем, все, что обычно вызывало у меня яркие эмоции, потому что именно они утекали, как вода сквозь пальцы, делая меня безразличным. И тут пришла головная боль: острая, пронзительная, взрывающая мозг и не дающая возможности сосредоточиться. Чем больше я вспоминал, тем она становилась чувствительнее. Она чем-то походила на ту, что я ощущал, когда на пятом курсе ты занимался со мной окклюменцией, только в разы сильнее, – дав оценку своему состоянию, Гарри замолчал, выжидая, что скажет на это Снейп.
– У нас тогда ничего не вышло, потому что твое сознание не было однородным, посторонняя сущность мешала, – Северус задумчиво поглядел на Поттера, прокручивая в уме разные варианты и отыскивая среди них способный хоть как-то помочь в сложившейся ситуации. – А сейчас ты интуитивно пытаешься поставить щит из воспоминаний между собой и частью чужой души. У тебя пока что не получается, поэтому ты чувствуешь боль, как и во время наших занятий. Но это и не удивительно – Риддл весьма сведущ в ментальных практиках, поэтому рискну предположить, что и осколок его сути тоже не безнадежен в этом плане.
– То есть я не сумею избавиться от боли? А что ты мне дал? – Гарри наконец-то решил выяснить, чем его напоили. – Зелье заблокировало атаки на мое сознание? Так почему ты раньше не сварил мне его, чтобы не было тех снов чуть ли не наяву, которые насылал Риддл?
– Вообще-то, следует интересоваться, что в тебя намерены влить, до того, как ты проглотил отраву, – съязвил Северус, потакая своим привычкам не упускать случая научить Поттера кое-чему полезному.
– А мне в тот момент было все равно. Яд тоже вполне сгодился бы, потому что я сходил с ума от боли и чуть не терял сознание. Заодно и хоркрукс уничтожили бы, – цинично бросил Гарри.
– Не факт. Ты рассказывал, что клык василиска проткнул твою руку, но ты не умер от этого, – напомнил Снейп, недовольный настроением Поттера.
– Так Фоукс же прилетел и вылечил меня своими слезами, – попытался отмахнуться Гарри, но заметил презрительно-насмешливый взгляд Северуса. – Что? Я опять – бестолочь и кретин?
– Чистый неразбавленный яд василиска, получаемый жертвой во время укуса, убивает практически мгновенно, парализуя сердечную мышцу, – Снейп предпочел придерживаться тона, каким читал лекции на занятиях, ведь Гарри и без того сейчас нервничал сильнее обычного. – Но ты в годовалом возрасте ухитрился выжить после попадания в тебя Авады Кедавры, от которой нет спасения, так что глупо было бы удивляться, что и василиск тебя не убил. Слезы феникса, какой бы панацеей они ни являлись, не умеют оживлять мертвых. Так что Фоукс всего-навсего залечил твою рану, а с ядом, не допустив его влияния на чужую сущность внутри тебя, ты как-то справился без посторонней помощи. Но мы отклонились от темы. Ты спрашивал, каким зельем я тебя напоил. Это модифицированное успокоительное. Обезболивающее, – Снейп похлопал себя по карману, намекая на спрятанный туда флакон, – тебе не понадобилось. Выпитое тобой зелье не избавляет от боли в прямом смысле этого слова и не блокирует воздействие на разум. Так что выводы делай сам.
– Но голова больше не болит… Постой, ты хочешь сказать, что я просто полностью перестал обращать внимание на атаки обособившейся части души? – Поттер недоверчиво уставился на Снейпа.
– Где-то так и есть, скорее всего, – подтвердил тот его догадку. – Гарри, ты сам справляешься с чуждым влиянием, зелье лишь не дает тебе переживать и впадать в истерику, что совершенно естественно в твоем случае. Я подозреваю, что с течением времени отделившаяся сущность примется активнее добиваться своей независимости и усилит давление на твое сознание, так что расслабляться не стоит, – Северус поспешил поделиться личными соображениями. – Именно поэтому я прошу – при любых изменениях самочувствия безотлагательно информируй меня. Я не могу научить тебя окклюменции, которая оказалась бы очень кстати, по вполне объективным причинам: твой враг – внутри тебя, и он не позволит этого. Но ты сам можешь попытаться интуитивно отгородиться от разрушительного влияния. Так же, как ты по наитию использовал воспоминания, чтобы вернуть себе жажду жизни.
– Но из-за этого разболелась голова, – Гарри никак не удавалось уловить суть, что же ему следует предпринимать, чтобы не повторился мучительный приступ.
– Потому что ты не успел найти идеальный вариант защиты. Я уверен, что в итоге ты отыщешь воспоминание или образ, которые станут гарантией безболезненного отражения нападок на твое сознание конкретного агрессора. И даже не исключаю, что это окажется универсальным способом для защиты разума от какого бы то ни было вторжения, – столь убедительная речь не допускала ни малейшего намека на сомнение в сказанном.
– То есть я научусь окклюменции? – Гарри явно пришлась по душе такая перспектива.
– Возможно, но не обязательно. Однако я не советовал бы доводить себя до обморока от боли, потому что это грозит потерей контроля, к тому же, вероятнее всего, безвозвратной, – тут же жестко предупредил Северус. – Пока действует зелье, ты наверняка сумеешь правильно оценивать свое состояние, а значит, и, так сказать, уговорить тебя на отказ от реальности не получится.
– Мне придется постоянно пить снадобье?
– Нет. Надеюсь, что это не так. Хотя выяснить это мы сможем лишь опытным путем. Холод и жар, которые ты почувствовал во время окончательного отделения осколка, вероятно, ослабили тебя, заставили нервничать и создали благоприятные условия для усиленной атаки на твое сознание. Не забывай, что ты – цельная личность, а то, что делает из тебя хоркрукс, только маленькая часть полноценной сущности, – Снейп, проведший день на ногах, хотел бы отдохнуть, но ему требовалось сначала разобраться с самочувствием Поттера, чтобы не волноваться, что тот натворит что-нибудь непоправимое. – Следовательно, ты вполне способен подавить поползновения на свою свободу действий. Однако природа подобного симбиоза не изучена, так что нельзя отбрасывать, что часть чужой души будет совершенствоваться, особенно учитывая жизненный опыт ее оригинала. Так что зелье всегда должно находиться у тебя с собой, и экспериментировать – насколько долго ты сумеешь противостоять атаке – лучше и не пробуй. Если этой модификации будет недостаточно – сварю более сложное зелье на твоей крови, – Северус устало откинулся на спинку кресла, что не ушло от внимания Гарри.
– Странно все же… Просто парадокс какой-то: мне нужно быть спокойным, чтобы успешно сопротивляться тому, что в свою очередь пытается довести меня до состояния прострации, – Поттер хмыкнул. – А что насчет сна? – его сердце снова неприятно заныло, когда он вдруг представил, как останется абсолютно беззащитным во время ночного отдыха.
– Ты о чем? – Снейп даже не сразу догадался, что вызвало интерес Гарри.
– Я засну, а проснется этот Риддл, вернее, его огрызок, – пояснение прозвучало нарочито беспечно.
– Это невозможно.
– Почему? Стоило мне раньше уснуть, как Риддл влезал в мою голову, и я видел все его глазами, – с горечью бросил Поттер.
– Если я правильно помню, послание, подтолкнувшее тебя к посещению Отдела тайн, ты получил среди бела дня. Так что существенной разницы, когда атаковать разум – во сне или в период бодрствования – нет. Тем более учитывая, что этот процесс идет изнутри. Принимая во внимание конкретные обстоятельства, можно довольно обоснованно предположить, что влияние чужого начала на тебя в настоящее время не прекращается ни на миг. Удерживание тобой контроля зависит в основном от твоей же подсознательной способности сопротивляться. Конечно, не нужно забывать, что ты должен быть спокоен, собран и уверен в собственных силах, – по скептической гримасе на лице Поттера Северус понял, что он не сумел убедить того в своем мнении.
